<1916> Японские танки и хай-кай [83] 1 Устремил я взгляд, Чуть защелкал соловей, На вечерний сад; Там, средь сумрачных ветвей, Месяц — мертвого бледней. 2 Это ты, луна, Душу мне томишь тоской, Как мертвец бледна? Или милый взор слезой Омрачился надо мной? 3 По волнам реки Неустанный ветер с гор Гонит лепестки. Если твой я видел взор, Жить мне как же с этих пор? 4 Вижу лик луны, Видишь лунный лик и ты, И томят мечты: Если б, как из зеркала, Ты взглянула с вышины! 5 В синеве пруда Белый аист отражен; Миг — и нет следа. Твой же образ заключен В бедном сердце навсегда. 6 О, дремотный пруд! Прыгают лягушки вглубь, Слышен всплеск воды… 7 Кто назвал Любовь? Имя ей он мог бы дать И другое: Смерть. 12 октября 1913
Треугольник Я, еле качая веревки, в синели не различая синих тонов и милой головки летаю в просторе, крылатый как птица, меж лиловых кустов! но в заманчивом взоре, знаю, блещет, алея, зарница! и я счастлив ею без слов! 1918 Терем мечты (Повторные рифмы) Как девушки скрывались в терем, где в окнах пестрая слюда, В Мечте, где вечный май не вянет, мы затворились навсегда. Свою судьбу мы прошлым мерим: как в темном омуте вода, Оно влечет, оно туманит, и ложь дневная нам чужда! Пусть за окном голодным зверем рычит вседневная вражда: Укор минутный нас не ранит, — упреков минет череда! Давно утрачен счет потерям, но воля, как клинок, тверда, И ум спокойно делом занят в святой обители труда. Мы пред людьми не лицемерим, мы говорим: «Пускай сюда Судьи взор беспристрастный взглянет, но — прочь, случайная орда!» Мы правду слов удостоверим пред ликом высшего суда, И торжество для нас настанет, когда придут его года! Мы притязаний не умерим! Исчезнут тени без следа, Но свет встающий не обманет, и нам заря ответит: «Да!» Мы ждем ее, мы ждем и верим, что в тот священный час, когда Во мрак все призрачное канет, — наш образ вспыхнет, как звезда! 20 марта 1918 Вечеровое свидание (Бесконечное рондо) Наступают мгновенья желанной прохлады, Протянулась вечерняя тишь над водой, Улыбнулись тихонько любовные взгляды Белых звезд, в высоте замерцавших чредой, Протянулась вечерняя тишь: над водой Закрываются набожно чашечки лилий; Белых звезд, в высоте замерцавших чредой, Золотые лучи в полумгле зарябили. Закрываются набожно чашечки лилий… Пусть закроются робко дневные мечты! Золотые лучи в полумгле зарябили, Изменяя волшебный покой темноты. «Пусть закроются робко дневные мечты!» Зароптал ветерок, пробегая по ивам, Изменяя волшебный покой темноты… Отдаюсь ожиданьям блаженно-пугливым. Зароптал ветерок, пробегая по ивам, Чу! шепнул еле слышно, как сдержанный зов… Отдаюсь ожиданьям волшебно-пугливым В изумрудном шатре из прозрачных листков. Кто шепнул еле слышно, как сдержанный зов! «Наступили мгновенья желанной прохлады!» — В изумрудном шатре из прозрачных листков Улыбнулись тихонько любовные взгляды! <1918> Вечерний Пан [84] (Строфы) Вечерний Пан исполнен мира, Не позовет, не прошумим Задумчив, на лесной поляне, Следит, как вечер из потира Льет по-небу живую кровь, Как берега белеют вновь В молочно-голубом тумане, И ждет, когда луч Алтаира В померкшей сини заблестит. Вечерний Пан вникает в звуки, Встающие во мгле кругом: В далекий скрип пустой телеги, В журчанье речки у излуки И в кваканье глухих прудов. Один, в безлюдии святом, Он, в сладком онеменьи неги, Косматые вздымает руки, Благословляя царство снов. |