— Ты… ты запрещаешь мне встречаться с подругой?

— Это просьба. — Нигилист был примерно одного роста с Наташей, но смотрел на нее так, будто был выше на целую голову.

Его руки скользнули вниз, на спину, потом еще ниже, еще… Наташа вздрогнула и машинально отстранилась. Нигилист понимающе кивнул, опустил руки и отошел назад.

— Тебе нужно время, чтобы привыкнуть. Я не спешу. Пожалуйста, убери со стола и вымой посуду, а я пока приму ванну. Сегодня был тяжелый день.

Когда из ванной послышался шум воды, Наташа отнесла грязную посуду на кухню, сложила в двухсекционную раковину мойки, вытерла разноцветной губкой стол в комнате, вернулась на кухню, открыла кран с горячей водой и… заплакала. Слезы градом катились из ее глаз, плечи содрогались от безутешных рыданий. Разве о таком муже она мечтала? О такой свадьбе? Она — Наташа Колесникова, гордая и неприступная красавица, веселая, насмешливая девчонка?! «Помой посуду… — бормотала она сквозь слезы, — идиот какой!..» Струя воды с шипением разбивалась о гору грязной посуды, капли падали на розовое платье с золотым орнаментом, а Наташа, опершись руками о раковину, рыдала, проклиная тот миг, когда согласилась выйти замуж.

Зачем? Господи, зачем она это сделала? Господи, Господи, как же хочется убежать отсюда, прямо сейчас! Но куда?

Нигилист вышел из ванны, завязывая пояс коричневого махрового халата. Заглянул на кухню — не удивился, не расстроился, не бросился успокаивать молодую жену. Только нос его недовольно дернулся, глаза же были совершенно спокойны.

— Прекрасно. Ты оправдываешь мои надежды. Именно такой реакции я и ожидал. И не ошибся. Знаешь почему? Любая другая женщина на твоем месте хотя бы притворилась, сделала вид, что безумно счастлива и любит меня. Но ты не умеешь лгать. Даже весьма цивильные условия жизни не могут заставить тебя покривить душой. Это обнадеживает. Более того, скажу честно: это именно то, что я искал. Ты станешь отличной женой Петру Яковлевичу Нигилисту и не пожалеешь об этом.

Наташа подняла заплаканное лицо, испуганно посмотрела на мужа и неожиданно спросила:

— Почему ты не пригласил своих родителей?

— Вполне достаточно того, что я познакомил их с тобой.

— Они такие славные старики…

— Да, разумеется. Посуду мыть сегодня вовсе не обязательно. Пожалуйста, поди прими душ, переоденься, и я жду тебя в нашей спальне. И не забудь закрыть воду. — Повернулся и неторопливо, с достоинством, более уместным для важного сановника, входящего к подчиненным, направился в комнату, где стояла огромная кровать.

Кровать же стоила особого разговора. Ирка, вспомнила Наташа, осматривая квартиру, увидев кровать, засмеялась и сказала: «Здесь ты можешь всю ночь от мужа прятаться, пока найдет, утро наступит, уже и на работу надо собираться».

Сергей поправил наушники, добавил громкости и бессильно откинулся на спинку кресла.

Бутылка «Кубанской» на журнальном столике уже наполовину опустела. Лучше уж спиться, чем сойти с ума. Теперь он предпочитал «Кубанскую». Все, так или иначе связанное с далеким краем, где он ни разу не был, напоминало о Наташе. Все, что напоминало о Наташе, казалось почти родным.

Громкость музыки в наушниках была почти предельной, но только так можно было вытеснить из головы страшные мысли о том, что Наташа сейчас в чьей-то квартире, с каким-то мужиком, и он — ее муж. Эти мысли разрывали сердце на части, они приходили в любое время суток, и тогда хотелось выть, биться головой о стену. Или реветь навзрыд. Но глаза оставались сухими. Только грохотом можно было заглушить смертельную муку.

Сергей плеснул в рюмку водки, выпил, потянулся за бутербродом с ветчиной. Краем глаза увидел, как в комнату вошла мать. Она что-то сказала, потом повторила, крикнула — Сергей, откинув голову на спинку кресла, тупо смотрел на нее. В одной руке пустая рюмка, в другой бутерброд. Мария Федотовна подошла к нему, выключила двухкассетник. Тяжелая тишина упала, оглушила Сергея. Он нехотя стащил наушники, бросил их на журнальный столик.

— Сережа, меня очень беспокоит твое поведение в последнее время. — Вид у Марии Федотовны был тревожный. — Кажется… да не кажется, а совершенно точно, ты катишься по наклонной плоскости. Если не остановишься — упадешь туда, откуда и мы с папой не сможем тебя вытащить.

— Ты видела ее, мама?

— Видела. Ну и что? Обыкновенная девчонка.

— Она — обыкновенная?!

— Хорошо, симпатичная, даже можно сказать — красивая. Ты доволен?

— Слышала ее голос, но не обратила внимания. Ты в тот момент была очень сердита и слышала только себя. Видела ее глаза, но не разрешила себе оценить их, — монотонно перечислял Сергей. — Мама, скажи, только честно, эта красивая девушка — хороший человек? У нее добрая, заботливая душа, доверчивое, любящее сердце? Или она — коварная, злобная, расчетливая, пыталась обманом пробраться в семью известной журналистки Марии Мезенцевой, завладеть ее имуществом? Ну скажи, мама, ты же у нас прекрасная физиономистка, можешь по одному взгляду определить характер человека!

— Если не будешь кричать, скажу.

— Хорошо, не буду.

— По-моему, она хороший человек. Конечно, ей не хватает образования, воспитания, но в общем… Ты это хотел услышать?

— Забавно все это, мама, очень забавно. Выходит, ты видела рядом со мной красивую девушку, прекрасного человека — и сделала все, чтобы мы расстались, чтобы она ушла от меня, вышла замуж за другого! Как это понимать, мама?! Как?!

— Сережа, сынок, пожалуйста, успокойся. И не обвиняй меня во всех твоих несчастьях, поверь, я тоже переживаю, что так получилось.

— Да? Это еще интереснее. Не ты ли смотрела на нее, как на ядовитую змею, оскорбила ее, а она ведь ничего плохого тебе не сказала, не посмотрела косо. Она испугалась тебя!

— Согласна, я погорячилась. Но ведь и ты виноват в этом. Домой не приходил ночевать, жил неизвестно где, мы ведь с отцом волновались, не знали, что и думать. Можно было нормально решить этот вопрос? Привести ее к нам, познакомить…

— Нельзя. Ты бы ей такой прием устроила, она бы после этого видеть меня не захотела!

— Я думаю, ты сгущаешь краски, Сережа.

— Я их, наоборот, разбавляю. Ты же вбила себе в голову, что я непременно обязан жениться на Ларисе, и ни о ком другом даже думать не могла. Разве не так?

— Так, — подтвердила Мария Федотовна, с тревогой глядя на сына. — Действительно, Лариса мне нравится, она решительная, целеустремленная, прекрасно воспитанная девушка. Именно такая жена тебе и нужна.

— Мне нужна такая, какая мне нужна, не тебе, мама.

— Ну хорошо, хорошо. Допускаю, в чем-то я была неправа, но я же еще тогда сказала об этом. Кажется, мы договорились подумать и потом встретиться, обсудить ситуацию. Так или нет, Сережа? Ты ведь не можешь меня обвинить в том, что встреча не состоялась?

— Я никого не обвиняю, мама. Я сам был дураком, верно ведь говорят: «Что имеем — не храним, потерявши — плачем». Точно про меня. Только плакать почему-то не получается…

— Сережа, — попыталась утешить Мария Федотовна. — Да стоит ли так расстраиваться, если она ушла от тебя и тут же выскочила замуж? Мне кажется, это не свидетельствует о глубине ее чувства к тебе. Может, все, что случилось, — к лучшему?

— Если это лучшее, я хотел бы худшего.

— Я думаю, ты зря принимаешь все близко к сердцу. Это потому, что голова у тебя ничем не занята. Водка в таких ситуациях — плохой помощник. Необходимо пересилить себя, заняться чем-то серьезным. Только работа, настоящая, тяжелая умственная работа может помочь. А ты сидишь в своей палатке и думаешь, думаешь, нагнетаешь напряжение… Ни к чему хорошему это не приведет.

— Я пробовал, мама. Не получается. Даже детективы не могу читать, какая тут серьезная работа!

Мария Федотовна хотела возразить, но звонок в прихожей помешал ей.

Сергей на мгновение представил себе, что это пришла Наташа, она не вышла замуж за богатого бизнесмена, поняла, что не сможет жить без него, Сергея, узнала адрес, да хотя бы у Вадима, и пришла. Ведь это же так естественно, а было бы самым настоящим чудом. Скрипнула дверь его комнаты. Сергей поднял голову и мрачно усмехнулся.