— Тварь продажная, — скривился Садовников. — И откуда ты взялась на мою голову? Что же теперь делать?

— Отдать деньги Андрею. Извиниться перед ним и передо мной. За это я ничего не скажу бывшему мужу о том, как его обманули. Все очень просто.

— Так ты — Наташа, его бывшая жена? Чертов Нигилист, не мог с женой познакомить! Это с тобой у него проблемы возникли? Развод и все такое? Теперь понятно, почему! Бегаешь к другим мужикам? А если я ему расскажу об этом?

— Мы с ним в разводе, и каждый живет своей личной жизнью. Я и сама ему скажу об этом. Верни Андрею деньги! И не вздумай преследовать нас. Только себе хуже сделаешь.

— Хуже сегодняшнего вечера не придумаешь. Но я не могу вернуть эти деньги, они мне просто необходимы. Они вложены в дело… Андрей, успокой свою девицу, давай обсудим этот вопрос. Я занимаю у тебя…

— Ты не мог подумать об этом раньше? Послал бандитов, которые связали нас, издевались… Я уже все сказал, что думаю о тебе. Больше добавить нечего.

— Наташа… — Садовников был бледен, глаза его испуганно бегали, на лбу выступил пот. — Мы же… знакомы с вашим бывшим мужем, я столько… столько слышал о вас. Наташа, прошу вас, не губите… Это очень важная сделка. Я… я потом верну, с процентами.

— Поищи в другом месте. Пока не знают, что ты способен обманывать своих, может быть, дадут.

— Да, сегодня не мой вечер, — опустил голову Садовников. Он взял из раскрытого «дипломата» пакеты с деньгами, швырнул их под ноги Андрею. — Чтоб ты подавился ими, писатель!

— Что бы я делал без тебя, Наташа? — засмеялся Андрей, обнимая ее. — Снова стал бы нищим!

— Ну, и что? Лучше быть нищим, чем таким богатым, как он.

— Какие гарантии, что Петр Яковлевич не узнает ничего? — спросил Садовников. — Я выполнил ваши условия, но ведь вы можете не выполнить свои!

— Только мое слово.

— Слово женщины? Не очень-то много. Тем более такой женщины!

— Чудесной юной красавицы! — воскликнул Андрей. — Такую женщину ты за все свои миллионы не купишь!

— Думаешь, ты купил? Я в этом сомневаюсь. Так что вы еще скажете? Мне нужна уверенность, что Нигилист не узнает.

— Он не узнает, я тебе даю слово, — поручился Андрей.

— Тебе, как ни странно, верю. Ты не наш человек.

— Это ты не наш человек! — брезгливо поморщилась Наташа.

— Ну ладно, победители, празднуйте успех, — ухмыльнулся Садовников. — Я пошел. До свидания.

Он подхватил пустой «дипломат» и быстрым шагом двинулся к двери. Андрей бросился за ним, быстро щелкнул замком, потом повернулся к Наташе, встал на колени:

— Не уходи! Наташа, я люблю тебя. Не уходи!

Садовников бешеным взглядом обвел своих исполнителей. Шпиндель и Керосин опустили глаза, только Валет смотрел на босса спокойно, без боязни.

Мелкий дождь неслышно барабанил по голым ветвям деревьев. Только в свете фонарей на высоких столбах видно было мельтешение капель, обжигающих холодным прикосновением лица и руки. Безлюдно было вокруг, лишь вдалеке, на проспекте Маршала Жукова гудели машины и автобусы.

— Ну что, босс? — смело спросил Валет. — Взяли бабки?

— А кто их должен был взять?! — заорал Садовников. — Кому я поручил это дело, кому плачу деньги за работу? Вы что, кретины, думаете, так легко сейчас деньги зарабатывать? Думаете, я стану платить идиотам, которые самого простого задания выполнить не умеют? Да черта с два!

Он вытащил из кармана пиджака белый носовой платок, вытер лицо — теперь оно было багрово-красным и влажным, капли дождя смешались на нем с потом.

— Виноваты, чего уж там, — согласился Валет. — Но, босс, вы и сами виноваты в том, что случилось. Как можно взять деньги без применения силы? Где вы видели дурака, который отдает два миллиона первому, кто попросит? Такого не бывает. Вы связали нам руки, и, вместо того чтобы сделать дело и смотаться, мы занимались хрен его знает чем. А вы-то как здесь оказались?

— Так и оказался! — рявкнул Садовников. — Потому что вы ни хрена работать не умеете, я тут и оказался! И попал впросак! Черт меня дернул связаться с дилетантами. — Скомкал влажный платок, сунул его в карман брюк.

Пожилой мужчина в военном плаще защитного цвета и черной вязаной шапочке с огромным догом на поводке прошел мимо, опасливо косясь на трех мужчин, стоящих неподалеку от подъезда. От таких компаний и дог не спасет.

— Вроде как вы знакомы с этим чуваком, — сказал Валет. — Я думал, решили дело полюбовно. В таких случаях и без нас можно обходиться.

— Решишь полюбовно! — проворчал Садовников, но уже без прежней злости. Она уходила, уступая место в душе растущему отчаянию. — Ты знаешь, что за баба там оказалась? Бывшая жена Нигилиста! Этот дурак так и не удосужился познакомить меня со своей женой. Хоть бы фотографию показал! Кто же мог подумать, что это станет главной нашей ошибкой! Закон подлости, что тут скажешь!

— Так мы же… — начал было Шпиндель, решив, что пора и ему сказать слово, обнаружить свое присутствие.

Валет не дал ему договорить. Резко ударил ногой по ноге, поднес кулак к носу.

— Заткнись! Услышу еще хоть слово — пожалеешь! Из-за тебя в квартире облом случился, а ты тут вякаешь. Заткнись!

Шпиндель хотел было возразить — он же не знал, что в дверь звонит амбал-охранник, но Валет яростно оскалился, наклонившись к нему. Тут и Шпинделю стало ясно, что лучше помалкивать. А босс и внимания не обратил.

— Она знала о сделке и поймала меня на некоторой разнице в цене товара, — совсем уж затосковал Садовников. — И слова не дала сказать, стерва! Какие там деньги! Хорошо, если молчать будет, Нигилисту ничего не скажет.

— Может быть, заняться ею, босс? — усмехнувшись, поинтересовался Валет, наперед зная ответ.

— Ни в коем случае! — махнул рукой Садовников. — Никого из них нельзя трогать. Ну все, по домам. Керосин, проводишь меня до подъезда. Машину ты поведешь. А вы можете быть свободны. Завтра с утра — в офисе. Утро вечера мудренее, тогда и решим все вопросы, которые возникли у нас.

Валет с недоброй усмешкой смотрел в спину уходящему боссу. Гнилой чувак, комсомолец. Похоже, самого Нигилиста наколол и теперь надеется, что баба ничего не скажет! Да она в любой момент может расколоться — и тогда боссу придется несладко. И он, Валет, останется без работы. И без крыши. Так зачем ему ждать, пока это случится? Петр Яковлевич — тоже бывший крупный комсомолец, но мужик крепкий, всегда знает, что делать. И он ценит преданных людей. Вот и выход из положения. Валет всех опередит и будет при выгоде.

…Невероятная усталость навалилась на Наташу: как будто целый день стирала, огород полола, готовила и только теперь присела отдохнуть…

Да, Андрей неплохой человек, даже хороший, в трудной ситуации он вел себя достойно, пытался ее защитить, не лебезил, не испугался бандитов. Но все же она не любила его. Да, он симпатичен ей. Но не более того. Любовь — это Сережа, это ни с чем даже сравнить нельзя было!

Она сидела на диване, прислонившись затылком к пыльному ковру на стенке за спиной, и смотрела на люстру. Андрей, неловко примостившись на углу дивана, смотрел на нее.

— Ты все еще обижаешься на меня за дурацкое поведение? Что я могу сделать, чем искупить свою вину?

— Нет, я уже не обижаюсь на тебя. Напротив, я теперь понимаю тебя. Женщина, которая торгует своим телом, наверное, заслуживает такого обращения. Благодаря тебе я все поняла и… и отделалась легким испугом. А ведь все могло быть гораздо хуже.

— А я тебя понимаю, прекрасно понимаю, и мне стыдно за свое поведение. Даже то, что я не знал, кто ты на самом деле, не оправдывает меня. Мужчина, который купил женщину для этого дела, должен хотя бы казаться ласковым, внимательным… Я же вел себя по-хамски.

— Ты уже думаешь, что проститутки — тоже женщины и имеют право на уважение?

— Многое может измениться… даже за один вечер. Если бы мужчины не покупали женщин, они бы не торговали своим телом. Спрос рождает предложение… чего угодно. И если это нечто ужасное, неизвестно, кто больше виновен в появлении монстра: те, кто хотел его видеть, или те, кто создавал его. Но все-таки ты обижаешься, Наташа.