Где-то, в его квартире, осталась Наташа, она сейчас одна. Ей, наверное, плохо. А ему хорошо? Нет ни квартиры, ни жены. Он не думал, хорошо или плохо поступил — так, как велели обстоятельства, другого выхода не было. В военных действиях он не силен, да и Шеваров отказал в помощи. Только это и оставалось — единственный выход. Он думал о том, как попал в это дурацкое положение. Теперь даже секретарша может посмотреть на него с нескрываемым любопытством, как на невиданного урода! Не Наташу было жалко — самого себя. Всегда правильный, уверенный, решительные — как он мог допустить такое? Если Радик не станет держать язык за зубами, вся Москва будет смеяться над ним. Над ним — Петром Яковлевичем Нигилистом! Ничего… Он скрипнул зубами. Посмеются и забудут. А он — никогда!

Капли дождя падали ему на лицо, струйками стекали по щекам. Или это были слезы?

Позади, шагах в пяти, медленно катился следом верный «мерседес».

Наступила осень. Холодная, серая, дождливая осень, совсем не похожая на кубанскую — теплую, долгую, со спелыми гроздьями винограда, с айвой и арбузами, с копнами сена во дворах и скирдами золотистой соломы в поле. Московская осень пришла без предупреждения: за несколько дней облетели листья на деревьях, подул холодный ветер, небо заполонили огромные черные тучи — и как не бывало теплого лета, ничто уже не напоминало о нем на тоскливых улицах столицы.

Наташа по-прежнему жила в двухкомнатной квартире неподалеку от станции метро «Багратионовская». После того страшного вечера она хотела уехать в Гирей, но так и не решилась. Вначале вообще ничего не хотелось — ни есть, ни пить, ни выходить из дому. А потом понемногу свыклась с одиночеством. Приезжала Клавдия Ивановна, погостила недельку — больше не смогла выдержать московской суеты. Все ей не нравилось здесь, кроме телевизоров — уж больно красиво показывают. Но если такой же, хоть один, поставить в хате в Гирее, он и там будет показывать хорошо. Про Нигилиста Наташа сказала, что уехал в командировку. Клавдия Ивановна и рада была, что зятя дома не оказалось.

На самом же деле Петр Яковлевич был в Москве. Он несколько раз приходил, уговаривал Наташу переехать жить к нему, в новую квартиру на Юго-Западе, однако Наташа категорически отказалась. Она потребовала развод, и Нигилист, как ни сопротивлялся, вынужден был согласиться. Хотя все еще надеялся, что Наташа снова станет его женой. Денег, которые он ей оставил, пока хватало, но нужно было думать, как жить дальше. Наташа думала и ничего не могла пока придумать. Несколько раз она ездила на Калининский, ходила мимо палатки, в которой когда-то торговала вместе с Сергеем, надеялась увидеть его, может быть, поговорить, как он живет, чем занимается. Но в палатке Сергея не было, другие люди торговали, и не у кого было спросить, где он теперь работает. А звонить домой Наташа не решалась.

В середине сентября позвонила Ирина. Наташа обрадовалась, пригласила ее в гости. И так хорошо было сидеть с подругой на кухне, пить шампанское и говорить о своих женских заботах! Ирина приехала счастливая, с новой стрижкой и грандиозными планами на будущее.

— Отличная квартира тебе досталась, Наташка! Неужели он тебе подарил ее?

— Вряд ли, — пожала плечами Наташа. — Он по-прежнему прописан здесь, но говорит, что жить в этой квартире не может, она у него вызывает депрессию.

— Ну, так выпиши его — и живи себе как королева. Квартира в Москве — это главное состояние, все остальное — чепуха. Если он дал тебе развод и купил новую квартиру, зачем ему две?

— Не знаю. Мне кажется, он хочет, чтобы я вернулась к нему. Пока уговаривает, а когда поймет, что уговоры бесполезны, наверное, попробует вытурить меня отсюда.

— Ты же прописана здесь.

— Ну и что?

— Вообще-то да, я вспоминаю, как он мигом организовал вашу свадьбу, думаю, с таким же успехом и твое бегство может организовать, если захочет.

— Вот об этом я и думаю все время. Но сегодня не буду. Пошли на кухню, там чай горячий, шампанское, поужинаем, как люди.

Ирина долго, с упоением рассказывала о своей поездке в Иркутскую область, о выступлениях, об Ангаре, Байкале. И, конечно же, о своем Аристархе.

— Представляешь, потом мы пошли с ним в Листвянку, посмотреть поселок, да и вообще, побыть вдвоем. На набережной он купил себе две банки пива, а мне банку какого-то лимонаду. Сели на лавочке, сидим себе, попиваем. Хорошо-то как! Ты бы видела нас! Перед глазами Байкал, тихо так, спокойно. И вдруг откуда ни возьмись подходит к нам… Кто, как ты думаешь?

— Местные ребята?

— А вот и не угадала! Подходит к нам коза. Самая обыкновенная белая коза. Подходит и смотрит, как мы пьем. Грустно так смотрит. Аристарх говорит: «Наверное, она пить хочет. Давай угостим ее пивом». Я не стала возражать, честно говоря, лимонад в моей банке был очень вкусным, жалко стало козу им поить. Аристарх сложил ладони ковшиком, я налила ему пива. Он говорит козе: «Ну, иди, если пить хочешь. Угощайся». И что ты думаешь? Она подошла, выпила все пиво из его ладоней и опять стоит, смотрит. Он еще налил — выпила и это.

— Молодец коза! — улыбнулась Наташа. — Понимает толк в жизни.

— Еще как понимает! Выпила полторы банки, все, что у Аристарха оставалось. А когда увидела, что он выбросил пустые банки в урну, повернулась и пошла. Да не просто пошла, а весело так, подпрыгивает, хвостом помахивает — до-овольна-а-а-я-я! Ну еще бы, пиво немецкое, хорошее, настроение у нее сразу улучшилось. Вот смеху-то было! И у нас настроение совсем замечательным стало.

— А что там еще было интересного?

— Природа очень красивая. А люди… такие же, как и у нас в Гирее. Есть толковые, есть дураки, а по выходным все пьют. А что им делать в деревне? Вот, мы приехали, концерт показали — хорошо. Когда еще кто-то приедет! Ну все точно, как у нас. Если бы не сибирская природа, так и не сомневалась бы — приехала на Кубань.

— Я догадываюсь, кроме природы, там еще было что-то симпатичное, вернее, кто-то, да?

— Правильно догадываешься. Там был Аристарх, если б не он, я и не знаю, как выдержала бы эту поездку. В одной деревне, Кундуй называется, с нами такое приключилось…

Наташа слушала подругу, улыбалась ей, искренне радуясь, что Ирина вновь стала прежней веселой, уверенной в себе девушкой. А то перед отъездом в Иркутск совсем была кислая, растерявшаяся. Ну, и хорошо, что нашла приличного парня. Только бы не помешал кто, как ей помешали.

— А потом, когда мы вернулись в Куйтун, до утра не могли уснуть, — рассказывала Ирина. — У ребят водка осталась, выпили и пошли по селу гулять в три часа ночи. Представляешь? Валерка Пивовар с гармошкой в руках…

— Гармошка-то откуда? Кто-то одолжил?

— Наша! У Валерки номер был — Теркин с гармошкой. Идем, он наяривает всякие мелодии, точь-в-точь на свадьбе! Дошли до какой-то лужи, то ли пруд, то ли озеро, впотьмах не разглядеть, стали купаться… Ой, как хорошо было! Так нас взбудоражили пьяные мужики в этом Кундуе, никто спать не хотел.

— А ты с Аристархом под ручку?

— А я с Аристархом в обнимку, — засмеялась Ирина. — Знаешь, какой он хороший парень? Уже в двух фильмах снялся. И вообще человек хороший. Бывает такое, посмотришь — и сразу видишь, что с этим человеком тебе приятно.

— Бывает, — вздохнула Наташа.

— Вот и я сразу поняла. Он ведь знал про то, что я у Барсукова снималась в том фильме, и все, что там было. И успокаивал меня, оказывается, он давно знал этого Барсукова, тот как был негодяем, так и остался. Аристарх сказал, что и не думал считать меня плохой девушкой, наоборот, сочувствует мне и сделает все, чтобы я больше никогда не попала в такую ситуацию.

— Я рада за тебя, — улыбнулась Наташа. — Может быть, вы уже решили вопрос со свадьбой?

— Решили. Вот только он немного освоится в Театре Советской Армии, и сразу подадим заявку. Мы не будем торопиться, как вы с Нигилистом, глядишь, семья крепче будет. Кстати, ты ведь мне не рассказала, почему вы разбежались?