Как раз в это время и проезжал здесь Гильдон. Услышал обо всем, посетовал и отправился дальше, на гору Мантаншань за отравой для стрел. Стемнело, и он не знал, куда идти. Вдруг слышит: где-то раздаются голоса, а там, дальше, и свет мерцает. Поспешил Гильдон на огонь. И что же? Перед ним целый рой неведомых существ: так и кишат, о чем-то споря меж собой. Вгляделся Гильдон - да это люди только обликом, на самом деле - звери. Ульдонами называются эти существа. Смерти они не ведают, а на старости лишь претерпевают бесконечные превращения.

"Много я странствовал по свету, но таких чудовищ встречаю впервые. Надо бы их сразу истребить всех до одного", - подумал Гильдон и послал из засады стрелу. Подбила она одну из тварей. Раздался громкий вопль, а остальные ульдоны бросились бежать.

Хотел настичь их Гильдон, да раздумал: ночь темна, а горы коварны. Пожалуй, никого не поймаешь!

Он скоротал ночь под деревом, а утром, припрятав лук и стрелы, стал бродить вокруг в поисках лекарственных трав.

И вдруг замелькали перед ним один за другим ульдоны. Они заметили юношу:

- Зачем пожаловал в заповедные места?

Отвечает им Гильдон:

- Я родом из страны Чосон, знаю искусство врачевания, умею исцелять болезни. Прослышал, что растут здесь чудодейственные травы, потому и пришел. Да вот встретился с вами, чем бесконечно счастлив.

Обрадовались оборотни-ульдоны, оглядели его со всех сторон и говорят:

- А мы давно живем на горе Мантаншань. Повелителя нашего вчера, в день его свадьбы, поразило Небо, и он сейчас при смерти. Если исцелишь его чудодейственными травами, мы тебя отблагодарим сторицей. А теперь просим следовать за нами.

"Так вот кого я вчера подстрелил!" - смекнул Гильдон.

Пришли на место. Из-под ворот дворца струилась кровь. Гильдона попросили подождать, потом ввели в роскошные чертоги. Глядит - распростертый на ложе, стонет злой дух. При виде гостя чудовище чуть пошевелилось:

- Вчера, в день свадьбы, поражен я небесною стрелой, умираю... Спаси меня! Не пожалеешь своих знаний - щедро одарю тебя.

Гильдон солгал, что рана не опасна.

- Сперва, - сказал он, - следует прибегнуть к травам, употребляемым для лечения наружных ран, а потом взяться за травы, изгоняющие немочь. Сделаем так, и все пройдет.

Чудище взыграло от радости. Гильдон всегда носил при себе всевозможные пилюли. Пока чудище радовалось, извлек он из своих запасов очень сильный яд, разбавил его теплой водой и дал выпить больному. Вскоре повелитель ульдонов дико завопил, начал колотить себя по брюху, вращать белками и, дважды подпрыгнув, издох.

Тут остальные чудища с мечами набросились на Гильдона:

- Смерть злодею! Отомстим за государя!

Но взмывший в небо Гильдон кликнул Духа ветра. Поднялся бешеный ураган, а сам Гильдон осыпал врагов сверху дождем стрел. Как ни искусны были в колдовстве ульдоны, не сравниться им было с чародеем Гильдоном. В короткой схватке все они были перебиты.

Входит Гильдон в жилище чудищ и видит возле каменных ворот двух девушек. Думая, что они тоже ульдоны, хотел убить обеих, но те слезно взмолились:

- Мы ведь люди! Чудища схватили нас и собирались погубить. Но Небо сжалилось над нами: пришел герой, уничтожил их и спас нас от смерти. А теперь помогите нам вернуться на родину!

Жалкий вид был у пленниц. Но, хорошенько приглядевшись, убедился Гильдон, что красота их способна низвергать царства.

Спросил герой у девушек, откуда и кто они. Одна оказалась дочерью Белого дракона, другая - дочерью Чжао Те.

Тут же собрались все трое и отправились к реке Лочуань. Разыскав Белого дракона и рассказав, что приключилось с ними, Гильдон представил ему дочь. Родители, увидев свое дитя, которое они считали навек потерянным, радостно кинулись к девушке и залились слезами. И Чжао Те тоже, вновь увидав свою дочь, как бы заново рожденную, был безмерно счастлив.

И вот счастливые отцы держат между собой совет. Потом созывают на пир всю ближнюю и дальнюю родню и выдают за Гиль-Дона обеих девушек. Первой женой стала дочь Белого дракона, второй - дочь Чжао Те.

В ту пору Гильдону уже было за двадцать, а он все еще не изведал счастья селезня и утки. И тут вдруг две жены сразу! И зажил он счастливо.

Дни текли за днями, но пришла пора подумать и о доме. Забрал Гильдон обеих жен, родню, богатства и отбыл на остров Чедо. Всех осчастливил. Для жен воздвигли палаты, и все зажили на славу.

Как-то раз в полнолуние седьмого месяца стало вдруг Гильдону грустно. Поднял он глаза к звездам и залился слезами. Встревожилась его первая жена, спрашивает, почему печален супруг.

И Гильдон ответил:

Я самый недостойный из всех сыновей на свете. Сам я не из здешних мест. Родился в стране Чосон, в семье главы палаты чинов Хона. Мать моя была служанкой. Отверженный среди людей, я долго страдал, и наконец, расставшись с родителями, нашел пристанище здесь. Гадая сейчас по звездам о родителях, я узнал, что отец опасно болен и находится при смерти. А я - далеко от родного дома и не смогу уже застать его в живых.

Опечалилась его супруга.

На другой день Гильдон, отправившись в горы и поднявшись на Лунную вершину, выбрал счастливое место погребения. Сразу же закипела работа и были воздвигнуты усыпальница и надгробие, не уступающие по великолепию государевым.

Затем созвал Гильдон своих людей, велел им снарядить большой корабль, плыть к берегам реки Ханган и там ждать. Сам же, выбрив голову и облачившись в монашеское одеяние, на малом корабле тоже отправился в страну Чосон.

Тем временем старый Хон, в отсутствие Гильдона безмятежно проживший до восьмидесяти лет, занемог, да так, что и не поправился. Перед смертью он позвал супругу и старшего сына:

- Дожил я до восьмидесяти лет и теперь спокойно умираю. Одно лишь тревожит меня: нет вестей от Гильдона, жив он или нет - не знаю. Это не дает мне спокойно закрыть глаза. Но, если он жив, непременно вернется. А вы его не попрекайте низким рождением. С матерью его будьте поласковей.

С этими словами старый Хон скончался. Все в доме безутешно горевали. Справили по нем достойные поминки, но, увы, никак не могли найти достойного места для могилы.

В это время слуги доложили, что у ворот стоит монах, прося разрешения взглянуть на усопшего и выразить соболезнование семье покойного. Странно это всем показалось, но ему разрешили. Монах же вошел и зарыдал. Опять все удивились:

- Господин, кажется, никогда не водил дружбу с монахами. С чего это он так убивается?

А монах, обращаясь к Инхёну, спросил:

- Неужели ты меня не узнаешь?

Тот вгляделся. Да это же Гильдон! Бросился он к брату и залился слезами:

- Бессердечный! Где ты пропадал? Отец перед смертью вспоминал о тебе, говорил, что не может умереть спокойно, не повидавшись с тобой. Как это горько! - И он, взяв Гильдона за руку, повел его к матери и госпоже Лю.

Мать и сын бросились друг к другу и заплакали. Тут она вгляделась в Гильдона и говорит:

- Никак, ты монахом стал?

И Гильдон ответил:

- Не находя себе места от горя, я сначала стал разбойником. Опасаясь навлечь беду на отца и брата, покинул родину. Потом принял постриг, увлекся геомантией. А узнав, что отец при смерти, приехал домой. Молю, не убивайтесь так, матушка!

Услышав это, мать и госпожа Лю осушили слезы:

- Если ты изучил геомантию, значит, ты прославлен в Поднебесной. И для захоронения отца ты, конечно, постараешься выбрать хорошее место.

Гильдон ответил, что у него уже все готово, но могила выбрана за тысячу ли от дома и добраться до той страны нелегко.

- Я верю в твои таланты и вижу, что ты преданный сын, - обрадовался Инхён. - Было бы счастливым место, кого может заботить дальняя дорога?

- Если старший брат согласен, едем завтра же. Там и гробницу уже возводят, и день похорон назначен. Не надо ни о чем беспокоиться.

Гильдон пригласил с собою мать. Госпожа Лю разрешила, и мать была согласна. Тотчас же все трое, сопровождая покойного, направились к реке, где их ожидал корабль. Взошли на корабль и тронулись в путь. В безбрежном море дул попутный ветер, и корабль помчался как стрела.