Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Из книги "Десять заповедей о неприкаянных душах" [73]

1. Буддийские монахи [74]

Ле Тхань Тонг

Некогда, следуя учению Будды, обязаны были они хранить воздержание и соблюдать запреты. Ходили они в ярко-желтых рясах, приятностью цвета подобных лепесткам горчицы. Каждый имел при себе красную чашу-патру для подаяния, блестевшую гладким лаком. В зной покрывались они шапками, округлыми, как скорлупа кокоса, увенчанными изваяниями Будды. Крепкий бамбуковый посох пролагал им путь среди утренних рос. Зерна их четок, отполированные до блеска, сияли адамантами; деревянные подошвы сандалий попирали склоны Ястребиной горы. Как сказано в "Сутре Лотоса", поученье завершается дождем, и влага сия надолго пропитывала храмовые одеянья; переводы письмен, начертанные на пальмовых листьях, овевал ветерок, очищавший душу от мирского праха.

Обители с храмами были места их совместного жительства, и дымы очагов их соседствовали с тучами. Набрав себе дров, что были в цене корицы, затевали они чаепития, кичась друг перед другом своими чайниками да чашками; возлежали в кельях меж облаков, омывались из чистых ключей и блаженно напевали вполголоса - не то Будды, не то небожители. Питая в душе состраданье и скорбь, поливали красивые цветы; сосредоточась на постижении истины, отрешась от всего мирского, восседали, нюхая пряный дух курений...

Помышляя о трех тысячах чертогов Четвертого неба, куда возносятся, покинув бренную плоть, души праведников, они и знать не желали о двенадцати вратах Подземного царства, тешась мечтами.

Увы! Каково прожить жизнь лишь ради смиренного самоотреченья, а после смерти маяться, изничтожая в себе все и всяческие горести?!

Печальное нравоучение таково:

Чашку и чайник брал каждый из них
и, облачась, как монах,
Прятался в пагоде, четки свои
перетирая во прах.
Целыми днями, бывало, сидят,
тайную суть постигая,
В кельи бредут, когда длинная тень
в травах скользит и цветах.
Вечно они проявленье добра
судят согласно ученью,
Царство подземное и небеса
часто у них на устах.
Тело и дух очищают они
в Селах начал бестелесных,
Но не постигнут вовек свою суть,
тщетно блуждают впотьмах.

4. Конфуцианцы [75]

Некогда, взысканные книжным знанием и утонченно вежливые, все упованья свои возлагали они на счастливый итог испытаний. О еде их и платье пеклись родители, а сами они денно и нощно перечитывали творения мудрецов. Прожитье им ставало недешево: дрова были в цене корицы, рис - дороже жемчуга. А сколько невзгод и тягот выносили они до того, как предстать на испытаньях; книги их на окне освещало мерцание светляка, отблеск белого снега озарял письмена на столе. Бумага стала их пашней, кисть - плугом; вчера читали они книги канона, сегодня - исторические сочиненья.

Были они подобны Ма Жуну, поучавшему перед завесою, и Дун Чжуну, читавшему под пологом; они не замечали ни туманов, ни стужи; пред. ними горел светильник мудрого Ханя и высилось изголовье благородного Вэня, они же не смыкали глаз, обратив ночь в день. Не ведая отдыха, трудились они в чаще познанья и море премудрости, читая нараспев словеса, проникнутые мыслью Конфуция и духом Чжу Си. Усердье в занятиях отточило словесное их искусство. С языка у них то и дело слетали посулы выпить до дна озеро Юньмын, а в груди у каждого бряцали оружием тысячи латников; причмокивая, твердили они изречения полководцев Суна и У и, опустя рукава, вспоминали главу за главою трактаты по воинскому искусству. Придя на поэтическое ристалище, искали глазами сигнальные флаги и слушали бой барабанов, а на ином подобном ристалище (?) грозились остриями копий и держали в руках пищали. В стихах у них каждая строка была хороша и своеобычна - как у древних поэтов.., а письмена их - любой знак, любая черта - превосходны - как на листке из Линьчуаня или в книге "Белой лотос". Вирши эти, где воспевались высокие горы и текучие воды, когда читали их нараспев, будили безысходную тоску. Как говорится, проглочены жемчуга, исторгнуты перлы - вот каковы были даже невольно произнесенные ими слова, а сами они, натянув тетиву, били без промаха, подобно пронзавшему ивовый лист стрелку.

Преступив красный порог государевых чертогов, они в ответах своих толковали ученые книги и, преуспев в словесных состязаниях, ворочались обряженные в парчу, блиставшую над лошадиной гривой (?); имена их сверкали на золотых досках, и слава гремела как гром, сотрясавший землю. Дух их и воля стремились вдаль, словно рыба гунь или птица пэн, и помощь их в державных делах была столь успешной, что объявились - счастливее нет приметы - единорог и феникс.

Помышляя о водах Инчжоу и вершине Пэнлай, где возможно превращение в небожителей, они и знать не желали про селенья усопших или гору Бэйман, которой владеют демоны.

Увы! Каково прожить жизнь лишь среди словопрений о чужих делах и писаньях, а после смерти скитаться, ища место успокоения?!

Печальное нравоученье таково:

С яркой повязкою на голове,
в шелковом платье до пят,
На испытаньях толпились они,
всяк был прославиться рад.
Пеструю обувь носили они
в солнечный день и в туманный,
В стужу дарил их своей белизной
снег, ослепляющий взгляд.
Слава о них, словно песни Нин Ци,
по городам расходилась,
С ними в сравненье и сам Гуньсунь Хун
мудростью не был богат.
Но почему же, нужду позабыв,
люди, владевшие кистью,
Вечно мечтали о благах земных
и добивались наград?

9. Купцы и бродячие торговцы [76]

Некогда богатые гости заполоняли своим товаром лавки и торжища. Дороги их пролегли по всему государству, видели их в предместьях и городских кварталах, плыли они по морю, по озерам и рекам. Наменяв свежей рыбы, и ту тщились сбыть подороже; а дождавшись высокой воды, складывали весла и засыпали у входа в канал. Плывя вниз по течению, они трелями флейты и песнями встречали луну, но, выйдя в море, ставили парус и приглядывали за ветром.

Благовоньями из алоэ, панцирями морской черепахи, душистыми смолами стиракса, мешками перечных зерен, латунными тазами из Лаоса и наилучшим рисом (?) загружены были чуть не до самой палубы большие лодки длиною в восемь тэмов; штуки пятицветного шелка, пестрые (?) ткани, узорчатая парча, тюфяки и покрывала из переливчатой камки, шелка, сотканные в земле Тхук, бумага из земли У заполняли под самую крышу просторные - в пять покоев - лавки с кладовыми. Что ни вещь - все редкость или диковина красоты и чистоты несравненной.

Проходя пограничные ворота, купцы укрывали запретный товар: дорогие перлы, девятиустые жемчужины; а прибыв на торги, продавали всякую вещь по отдельности втридорога; серебро само плыло к ним, и золото их умножалось. Войдя в полюбовную сделку, они за худой товар брали высокую цену. Протори и прибыли считали с дядьями и братьями, а чуя особенную наживу, каждому из своих чад совали длинный черпак. Когда гребли барыши, ликовали, пересмеивались с подторжниками, что сновали вкруг них с корзинами, набивая цену; оставшись в накладе, мрачнели и сокрушались, понося всех, кто втравил их в безвыгодное дело. Мелочь поплоше отдавали в залог, неходкие вещи сбывали оптом и щедрою выручкой покрывали убыток. Они ведали наперед, где и что будет в цене, и оттого многоводный поток во вратах их пользы не иссякал. Откуда им было знать, что все мимолетно, как сон на подушке в Ханьдане, видения тают и грезящих ждет внезапное пробуждение.

вернуться

73

Из книги "Десять заповедей о неприкаянных душах"

Ле Тхань Тонг

Это - самое старое из сохранившихся произведений прозы, написанных по-вьетнамски, бесспорно, принадлежит Ле Тхань Тонгу. Сделанный впервые русский перевод выполнен по книге "Собранье стихов на родном языке, сложенных в годы "Великой добродетели" (девиз царствования Ле Тхань Тонга; 1470-1497), вышедшей в Ханое в издательстве "Ван хоа" (1962 г.).

вернуться

74

Буддийские монахи

454. Ястребиная гора- гора Гридхракута, где поучал своих учеников Будда.

Как сказано в "Сутре Лотоса"...- Имеется в виду следующая фраза: "Когда Будда закончил это свое поученье, с неба дождем стали падать цветы... "

... переводы письмен, начертанных на пальмовых листьях...- Речь идет о священных буддийских текстах, записанных на листьях лантаровой пальмы.

Помышляя о трех тысячах чертогов Четвертого неба...- По буддийским представлениям, всего имеется шесть небес, на Четвертое небо возносятся праведники и отшельники.

... знать не желали о двенадцати вратах Подземного царства.- В Подземном царстве души существ, отягченных грехами, подвергались мученьям и пыткам.

455. ... в Сёлах начал бестелесных...- Здесь вьетнамский комментатор приводит цитату: "... Вот большое дерево, ни на что не пригодное, отчего не пересадят его в селенье "бесформенных (бесполезных?) сущностей?" - со ссылкой на первую главу книги "Чжуан-цзы". Однако ссылка, видимо, неточна.

вернуться

75

Конфуцианцы

455. ... книги их на окне освещало мерцание светляка...- При династии Цзинь (265-420) в Китае школяр Чэ Инь, не имея денег на масло для светильника, читал ночами книги в мерцающих отсветах светляка.

... отблеск белого снега озарял письмена на столе.- См. прим. к с. 448.

Были они подобны Ма Жуну, поучавшему перед завесой, и Дун Чжуну, читавшему под пологом...- Ма Жун - ученый-конфуцианец (79-166 гг.) поучал своих учеников перед красной шелковой завесой, за которой женщины играли на музыкальных инструментах. Дун Чжун - ученый, живший в ханьскую эпоху; чтоб оградить себя от помех, читал книги под опущенным пологом.

Светильник мудрого Ханя.- Здесь, видимо, намек на стихи знаменитого китайского поэта Хань Юя о преуспевающем в ученье, где сказано, что светильник светит после захода солнца, и ученик погружен в занятья и днем и ночью - круглый год.

Изголовье благородного Вэня.- Речь идет здесь о знаменитом китайском историографе Сыма Гуане (1019-1086), посмертное имя которого Вэнь-чжэн. Будучи весьма усерден в занятиях, он спал на круглом изголовье из дерева, с которого после недолгого сна соскальзывала голова. Вэнь просыпался и вновь садился за книги.

Чжу Си(1130-1200) - китайский философ, один из основоположников неоконфуцианского учения.

... выпить до дна озеро Юньмын...- Намек на строку из "Поэмы о Цзы-сюе" Сыма Сян-жу: "Девять озер он почти заглотал, девять таких, как Юнь-мын"... Здесь обозначает неуемность желаний, чрезмерные притязания.

... в груди у каждого бряцали оружием тысячи латников...- В "Истории династии Сун" о полководце Фань Чжун-яне (989-1052) сказано, что у него в груди сокрыты десятки тысяч латников, то есть ему ведомо множество воинских хитростей и он очень храбр.

... вспоминали... трактаты по воинскому искусству.- Имеются в виду старые китайские трактаты "Шесть стратегий" и "Три расположения".

456. ... как на листке из Линьчуаня или в книге "Белый лотос".- Знаменитый каллиграф Ван Си-чжи записал в Линьчуане на шелковой бумаге стихи, чтоб они сохранились для будущих поколений; запись эта называлась "листок из Линьчуаня". Книга "Белый лотос" - поэтический сборник "Белый лотос" ученого монаха Ци-цзина (IX в.). По-видимому, говоря о красоте почерка Ци-цзина, который не был каллиграфом, автор намекает на то, что, когда Ци-цзин в детстве был пастухом, он бамбуковым прутом писал на спинах волов стихи, и люди приходили полюбоваться на его письмена.

... подобно пронзившему ивовый лист стрелку.- Речь идет о Ян Го-цзи, знаменитом стрелке из царства Чу в древнем Китае, он со ста шагов сто раз подряд попадал стрелой в лист ивы.

Преступив красный порог...- Здесь речь идет о дворцовых экзаменах на высшую степень.

... ворочались, обряженные в парчу...- Тем, кто отличались на экзамене в столице, жаловалось парчовое платье.

... словно рыба гунь или птица пэн...- В книге "Чжуан-цзы" описана огромная рыба гунь, которая превращается в гигантскую птицу пэн, и крылья ее заслоняют небо; здесь - аллегория дерзновенности и величия духа.

Инчжоу- одна из гор, населенных бессмертными в море Бохай. Гора Бэйман - место погребения знатных людей близ города Лояна, который был одно время столицей Ханьской империи; название ее стало синонимом кладбища.

... словно песни Нин Ци...- Нин Ци, по преданию, был пастухом; однажды он остановился на ночлег в столице княжества Ци, накормил волов и запел. Правитель княжества Хуань-гун услыхал его песню и, пораженный глубоким ее смыслом, пригласил Нин Ци к себе на службу и сделал важным сановником.

Гунсунь Хунпрославился своими ответами на экзаменах во времена ханьского императора У-ди (140-87 гг. до н. э.).

вернуться

76

Купцы и бродячие торговцы

457. Тэм- мера длины, равна восьмидесяти пядям.

Девятиустые жемчужины- редкая разновидность жемчужин с девятью отверстиями; через нее очень трудно продеть нить, так как отверстия идут не напрямик, а по кругу. По преданию, Конфуций посоветовал некогда человеку, нашедшему две такие жемчужины, обвязать муравья смазанной жиром нитью, чтобы он протащил ее сквозь отверстие. Подобный же способ изложен и во вьетнамской народной песне.

... как сон на подушке в Ханьдане.- См. новеллу Шэнь Цзи-цзи "Волшебное изголовье".

127
{"b":"148253","o":1}