Встревоженные советники государя то и знай подавали ему доклады, высказывали устные опасения, но государь не внимал.

Деньга же, умело оказывая услуги знатным семьям, стал вхож в их дома. Злоупотребляя властью, он продавал титулы. Повышения и увольнения чиновников - все было в его руках! Даже многие министры были у него в услужении.

Деньга копил богатства, его деловые бумаги громоздились целыми горами, так что невозможно было их и сосчитать. Когда Деньга сближался с кем-либо, он не любопытствовал, достойный ли это человек, водил дружбу даже с теми, кто торговал на рынке и у колодцев, кто без зазрения совести наживал богатство. День-га, что называется, вращался на рынке. Ему случалось даже, заодно с испорченными юнцами из деревень и селений, играть в азартные игры. Он весьма охотно раздавал любые обещания, отчего современники говорили о нем: "Одно лишь слово Деньги весомо, будто сто цзиней золота!"

Когда на престол вступил Юань-ди, Гун Юй подал императору доклад: "С давних пор ведает Деньга многочисленными делами, но важности земледелия не понимает. Он только и знает, что умножать прибыли от казенных монополий, а сие подтачивает государство и вредит народу. И частные лица, и казна - все впало в крайнюю нужду. Взяточничество ведет к беспорядкам и путанице, а власть имущие открыто потворствуют этому. Важные посты занимают мелкие людишки, и оттого развелись смутьяны. Все это предвещает великие перемены. Прошу Вас уволить Деньгу с должности, дабы это послужило назиданием алчным и низким".

В то время среди стоящих у власти были и такие, кто выдвинулся благодаря знанию комментария Гуляна к "Веснам и Осеням". Они-то и вознамерились использовать средства, предназначенные для войска, чтобы установить новую пограничную политику. Ненавидя Деньгу, они поддержали совет Гун Юя, и тогда император впял его докладу. Деньга был разжалован и отстранен. Своим приверженцам, которые жили у него на хлебах, он заявил:

- Я на краткий миг повстречался с императором, который один, подобно мастеру, формующему глину на гончарном круге, изменял обычаи своего народа. Мне хотелось с его помощью сделать достаточными государственные средства и обильными богатства простолюдинов. Ныне из-за крошечной провинности меня оклеветали и вышвырнули, но ведь сам я ничего не добавил, не убавил к своему выдвижению и применению на службе. К счастью, у меня осталась жизнь, которая не прервалась, подобно тонкой нити. Однако, поистине, как из пустого меха не нацедишь вина, так и отвергнутый сановник должен молчать. Я удаляюсь на покой. Следы мои исчезнут, словно на пруду, поросшем ряской. Ну а я - на реках Янцзыцзян и Хуайшуй - предамся иным занятиям: закину леску в ручей Жое, буду удить рыбу и скупать вино. Вкупе с торговцами миньской земли и морскими купцами поплыву я в лодке, груженной вином! Только так и стоит завершить свою жизнь! Разве соглашусь я променять все это даже на жалованье в тысячу чжунов зерна и на еду сановника, высокий чин, дозволяющий приносить жертвенную пищу в пяти треножниках? Однако я думаю, что мои приемы управления через долгое время возродятся!

И верно! При династии Цзинь некий Хэ Цяо, прослышав о нравах, оставшихся в наследство от Деньги, обрадовался им и скопил несметное состояние - в сотни миллионов! Тогда любовь к ним обратилась у него в страсть, по какой причине Лу Бао и написал трактат, в котором порицал это и призывал к исправлению обычаев, привитых Хэ Цяо.

Юань Сюань-цзы, имея широкую натуру, не находил удовольствия в заурядных людях. Он стакнулся с последователями Деньги и, опираясь на посох, отправлялся на прогулку, заходил в кабак, брал там вино и пил.

Уста Ван И-фу никогда не произносили имени Деньги, он называл его просто "эта дрянь". Вот как пренебрегали им честные и прямые люди.

Когда возвысилась династия Тан, Лю Янь назначен был ведать счетом расходов. И поскольку средств не хватало, он просил восстановить методы управления, введенные Деньгой, для удовлетворения нужд государства. Рассказ об этом помещен в "Трактате о пище и деньгах".

Сам Деньга к тому времени давно уже скончался, ученики его переселились и разбрелись повсюду. Но тут все пустились разыскивать их, а когда находили, возвышали их и вновь начали использовать на службе. Поэтому приемы, введенные Деньгой, были в большом ходу в годы Кай-юань и Тянь-бао. Самому же Деньге императорским эдиктом посмертно пожаловали титул Придворного подателя советов и помощника малого казначея.

В правление Шэнь-цзуна династии "Огненная Сун" Ван Ань-ши, став у власти, привлек на службу Люй Хой-цина; вместе они помогали государю в правлении и учредили плату за зеленые всходы. В Поднебесной тогда начались беспорядки и наступила великая нужда. Су Ши в докладах императору обстоятельно обсудил этот изъян их нововведений и хотел было полностью устранить его, но случилось обратное: он сам попал в западню, после чего был разжалован и изгнан. После этого честные ученые при дворе уже не смели говорить правду.

Но вот на должность первого министра вступил Сыма Гуан. Он подал доклад государю об отмене законов Ван Ань-ши. По его рекомендации вновь взяли на службу Су Ши. Тогда только последователи Деньги стали понемногу хиреть, уменьшаться в числе и уж более не имели успеха. Сын же Деньги, Кругляк, осуждался людьми своего века за легковесность, а после, когда он стал главным смотрителем вод и парков, обнаружилось, что он наживался в обход закона, и его казнили смертью.

Историк говорит:

"Можно ли назвать верноподданным того, кто, будучи на службе у государя, таит в себе двоедушие ради сугубой выгоды? Деньга сосредоточил все свои духовные силы на том, как обходиться с законом и с правителем. Благодаря дружбе с государем, которого он держал за руку, настойчиво внушая ему свои мысли, он получал от него безмерные милости. Он должен был бы умножать его выгоду, устранять грозящий ему вред и тем отблагодарить за милостивое отношение. А он вместо этого помог Пи присвоить государеву власть и сплотил вокруг себя зловредных сторонников. Да, Деньга не был тем верноподданным, что не заводит связей за пределами царства! Когда же Деньга скончался, его последыши снова вошли в силу и при "Огненной Сун" стали приниматься на службу. Они льстиво примыкали к власть имущим, а честных людей, напротив, ловили в западню. Никому не ведомо, как обернется дело, выгодой или невыгодой, но если бы некогда император Юань-ди последовал совету Гун Юя и однажды утром казнил всех приспешников Деньги, можно было бы все же отвести грядущие беды. Но он перестал ограничивать и проверять прибыли - и вот пороки разрослись и в последующие века. Как можно, чтобы тот, кто предупреждал об этом заранее, некогда пострадал бы от недоверия к своим словам?"

Премудрый хмель [39]

Премудрый господин Цюй, то есть Хмель, по прозвищу Чжун-чжи, что означает "Меткий", был из округи Винный источник. Еще во младые его годы его полюбил великий бражник Сюй Мо, который и дал ему имя и прозвище. Дальние родичи Хмеля происходили из места Теплынь, где усердно работали на поле и пожинали плоды трудов. Когда воины царства Чжэн напали на Чжоу, то среди прочей добычи они прихватили с собой и хмелевых родичей, почему в названном царстве и завелись некоторые его потомки. Имени прадеда историки не сохранили. Деда же звали Моу - Ячмень. Ячмень-то и перебрался некогда в округу Винный источник, дав корень всему Хмелеву роду.

Отец Хмеля, господин Белое вино, служил вначале досмотрщиком в Пинъюане, где и женился на дочери господина Просо, ведавшего казною и хлебом. Вскоре у них народился сынок, которого серьезность и невозмутимость прославились с самого детства. Как-то пришел к отцу гость, увидал Хмеля и тут же полюбил его. "У этого младенца сердце, - промолвил гость, - огромное, словно бы море. И сколько ни очищай его, прозрачней оно не станет, сколько ни волнуй, не замутится! Чем беседовать с тобой, повеселюсь-ка я лучше с этим маленьким мудрецом".