- Ах, неужто супруги, проведя вместе одну-единую ночь, связаны на века, как сплетенные шелковые нити?

Государыня усмехнулась. Следом рассмеялись вельможи из свиты. Солнце поднялось на небо, и Тю Шинь, пробудившись, снова увидел, что все это было сном.

Так-то всякий месяц десятикратно посещали Тю Шиня подобные сны. Поистине:

Дядя Тю Шиня, не понимая, что с ним происходит, терялся в догадках.

Через год Монг Чанг родила сына. Вдовствующая государыня повелела вторым женам вельмож и первым женам главнейших чиновников явиться во дворец, дабы кормить дятя грудью. А еще через год государыня сказала Тю Шиню:

- Близится день, когда Нашему внуку исполнится ровно двенадцать месяцев - срок отлученья детей от груди, и надо бы вам, сын мой, прибыть раньше обычного.

В тот вечер, едва Тю Шинь смежил веки, за ним тотчас явился посол. Войдя во дворец, он увидел прекрасное здание в два света, под легкою кровлей, устроенное нарочно к празднику. Наверху, по обе стороны вдоль колонн, восседали и пировали шестеро ближних вельмож, шестеро высших чинов государства, шестеро наместников и шестеро полководцев; внизу - пировали самые уважаемые и старейшие жители столицы. Дары, принесенные гостями, громоздились ввысь, словно горы.

Государыня, державшая на руках внука, поворотилась к Тю Шиню и спросила:

- Принц, на кого похож Наш внучек?

- Позвольте сказать: более всех на вас, матушка.

- Нет, вы не правы, - отвечала она, - чадо похоже на вашего царственного родителя.

После пиршества Тю Шинь, как и обычно, отправился в покои жены.

Но вот однажды заметил Тю Шинь, что лик государыни исполнен грусти, и, низко ей поклонившись, спросил:

- Скорбь и заботы лежат на вашем челе. Дозволено ли мне узнать, в чем их причина?

- Вот уже третий месяц, - отвечала она, заливаясь слезами, - что ни день, приходят с границ злые вести. Вражье племя Черноперых орда за ордою надвигается на Нас. Полчища их ворвались в пограничные ворота. Народ Наш и воины гибнут во множестве; из каждых трех одного уже нет в живых. Мы решили завтра же перенести отсюда столицу и с каждым часом, о сын мой, будем удаляться все дальше и дальше от вас. Вот почему грусть снедает Наше сердце.

Не успела она умолкнуть, как появился Начальник королевского войска и, преклонив у трона колени, почтительно доложил:

- Полчища Черноперых множатся с каждым часом. Если Величество промедлит хотя бы день, половина всего податного люда погибнет. Чем же тогда снова возвысится наша держава? Этой ночью время второй стражи благоприятствует походу. Недостойный смиренно просит, отдайте приказ о выступленье, иначе

не уберечь народ и войско.

Государыня в волненье схватила кисть и начертала такой приказ:

Потом она обернулась к Тю Шиню и промолвила:

- Настали тяжкие времена. Все четыре страны света в огне и дыму, словами этого не выразишь. На прощание Мы по-матерински жалуем вам скромный подарок - как говорят, деньги на кисть и тушечницу, - он доставлен уже к вам домой. Внук же Наш еще мал и не может последовать за отцом. Позвольте вам возвратить его через двадцать шесть месяцев.

Выслушав государыню, Тю Шинь опрометью бросился в Западный покой, обнял Монг Чанг и заплакал:

- Любящие супруги неразлучны и в жизни и в смерти, отчего же я должен так скоро с тобою расстаться? Покуда мы живы - пребудем вместе! Возможно ль отцу разлучиться с чадом, мужу - с возлюбленной женою?!

Он зарыдал и без памяти рухнул наземь. Монг Чанг подняла его и сказала:

- Ведь когда-то, не зная еще друг друга, мы уже были в разлуке, но потом соединились. Так уж всегда случается в жизни, а чтоб одиночество не было вам в тягость, я оставлю у вас в услуженье девицу Донг Нян. Полно, не предавайтесь гневу и отчаянью. Когда я узнала, что государыня решила покинуть эти края, я всю ночь не смыкала глаз. Есть у меня листок из мягкого камня, я начертала на нем стихи и в них открыла все свои чувства и чаянья. Прошу вас, о мой возлюбленный, примите его в подарок. Пусть он неизменно будет при вас, словно бы это я всегда рядом с вами. В камне, из коего сделан листок, сплавлено тончайшее вещество, собранное с десяти тысяч цветов, и ему, поистине, нет цены. Тому, кто носит его при себе, летом не страшен зной, а зимой нипочем стужа. Храните его, о мой возлюбленный. Настанет и в вашей судьбе счастливая развязка, я верю, она не замедлит свершиться. Увы, связанная дочерним долгом, я не могу выполнить долг жены и уйти вместе с вами! А вам оставаться здесь долее невозможно. Берегите, мой дорогой, мой несравненный возлюбленный, берегите свое здоровье; дождливыми вечерами пораньше ложитесь спать, не торопитесь вставать по утрам, если дует холодный ветер. Взаимному нашему счастью еще суждено продлиться.

С этими словами Монг Чанг опустила каменный листок со стихами в кошель Тю Шиня и удалилась, горестно раздирая одежды.

Так-то проснулся Тю Шинь в своем бедном доме один-одинешенек. Он затеплил светильник и увидал на скамье парчовый кошель. Найдя в нем десять лангов золота, он тотчас же спрятал их под ветхой стеною дома. Затем снова пошарил в кошеле и, само собой, нащупал некий предмет длиною около двух пядей и толщиной в полфэна, закругленный, будто футляр для кисти. Раскрыл Тю Шинь кошель и увидел диковинный листок, белый, словно лепестки дикой сливы; по белизне расходились разводы, как на дорогом атласе, весь он сверкал, переливался и был удивительно мягок на ощупь. На листке было начертано восьмистишье. В изящном почерке чувствовались одухотворенность и сила. Разве что прославленный в древности почерк госпожи Вэй или письмена жившего позднее знаменитого вельможи по имени Ван Си-чжи могли бы сравниться с ним.

В стихах говорилось:

Шинь читал и перечитывал стихи, переворачивал их и так и этак, но уразуметь их значенья не мог. Казалось бы, все с ним случившееся было только во сне, но откуда тогда взялись золото и диковинный камень? Если же драгоценности осязаемы и существуют, отчего исчезло все прочее, столько раз предстоявшее его очам? В смятении и тревоге Тю Шинь просидел до рассвета. "Отныне, - думал он, - не будут уж мне, как прежде, являться видения, и снова меня одолеют голод и жажда". Обмакнул он кисть в тушечницу и начертал на стене дома такие стихи: