— Пикантный анекдот! Однако что же из себя представляет Потемкин? Он так некрасив и к тому же лишен одного глаза. Фаворит с одним глазом и вечной черной повязкой на лице — это тоже достаточно необычно.
— Могу ответить достаточно коротко. Потемкин — заклятый враг Орловых, особенно графа Алексея Григорьевича. Да и глаз он потерял в самой откровенной драке с ним.
— На дуэли?
— Я не оговорился, сэр, именно в обычной рукопашной драке. Не знаю, кто был ее зачинщиком, но Потемкин, начиная со дня вступления императрицы на престол, отчаянно завидовал Орловым. И особенно тому, что никак не мог обратить на себя внимание императрицы. Отдельные должности его не удовлетворяли, материальные поощрения тоже. Чтобы обратить на себя внимание государыни, он вызвался пойти в армию против турок. Храбро сражался, с большим трудом вырвал у императрицы разрешение писать ей с полей сражений, живописуя таким образом свои настоящие и придуманные героические похождения.
— На что он рассчитывал, не будучи командующим?
— На многое, и его расчет полностью оправдался. Достаточно было государыне, между прочим, в виде дани обычной любезности написать в ответной записке, чтобы он берег себя, как Потемкин, забросив свою часть, примчался в Петербург и буквально штурмом взял дворец.
— Но у императрицы так много сложностей, которые можно было бы попытаться помочь решить.
— Решение всех сложностей требует времени, сил и талантов, которых у Потемкина, может быть, и нет. Он предпочел кратчайший путь. И вот, как вам известно, 1 марта получил одновременно назначение генерал-адъютантом и право занять апартаменты Васильчикова.
— Говорят, он чуть не собственноручно помогал выносить вещи экс-фаворита.
— Во всяком случае, устраиваться начал в то время, когда служители еще выносили багаж его предшественника.
— Что же теперь, как вы полагаете, может произойти?
— Потемкин постарается окончательно удалить Орловых и скомпрометировать графа Чесменского.
— Последнее возможно?
— Почему же нет. Граф Алексей Григорьевич всегда был склонен вести рискованную и азартную игру. А сейчас, тем более, у него есть для маневров целый флот. Если говорить о безопасности, императрице, пожалуй, следовало дождаться его возвращения.
ГЕНУЯ
Квартира А. Г. Орлова
А. Г. Орлов, И. Кристинек
— Итак, Кристинек, чем вас встретила эта загадочная Рагуза?
— Она стала лишним доказательством того, как нельзя доверять газетным сообщениям.
— Что удивительного — газеты покупаются и продаются вместе с газетчиками. Смешно было бы ждать от них истины да еще в делах политических. Но в чем же заключается разница?
— Прежде всего принцесса выехала из Венеции не на турецком, а на венецианском судне, правда, с турецким капитаном. Это был некий Гасан, сродник князя Тунисского. Другим судном командовал алжирский капитан Мегемет Баши. Из-за неблагоприятной погоды они потратили в море целых две недели и, в конце концов, пристали к острову Малука. Оттуда графиня Моравская, не выдержавшая морских неудобств, и старший Радзивилл решили вернуться в Польшу опять-таки через Венецию. Обратный путь они проделали на корабле Гасана. Тогда как принцесса с Каролем Радзивиллом и остальной свитой благополучно достигла Рагузы.
— Это был случай?
— Думается, нет. В Рагузе принцессу ждали. Французский резидент де Риво предоставил ей свой дом, где принцесса начала устраивать ежедневные приемы.
— Она раздумала ехать в Константинополь?
— В том-то и дело, что нет. Ее задержка в Рагузе оказалась вынужденной. Она послала своего представителя в Венецию, чтобы договориться с итальянскими купцами о значительных кредитах.
— Ей никто не предоставил бы займа без гарантий.
— Но эти гарантии принцесса сумела представить, и переговоры были успешно завершены.
— Иными словами, она не захотела рисковать средствами, вложенными в Оберштайн.
— Скорее всего. Причем в ее окружении утверждают, что она не прерывала связи с Оберштайном и постоянно обменивается письмами с князем Филиппом Фердинандом, который высказывает великое нетерпение в отношении ее возвращения. Среди ее корреспондентов находятся барон фон Горнштайн и маркиз де Марин. Маркиз постоянно поддерживает в ней уверенность в симпатиях Версальского двора, как и граф Бюсси, и герцог Ларошфуко.
— Да, всем этим именам не откажешь в известности.
— Где там! Сегодня имя принцессы на устах у всей Европы. Но в Рагузе имело место еще одно происшествие, которое, как мне кажется, нельзя упускать из виду. А именно — Сенат Рагузы обратился к Российскому правительству с запросом о «русской княжне».
— К русскому правительству? Это невероятно! И что же именно они собирались выяснять?
— Не скажется ли оказанный в Рагузе радушный прием принцессы на отношениях с Российской империей?
— Подождите, подождите, Кристинек, это значит, они не подозревали в ней самозванку, но просто члена царствующего дома.
— Вот именно, ваше сиятельство. Но и это не самое удивительное. Поистине невероятным был ответ Никиты Ивановича Панина как ведающего внешними сношениями империи.
— Никита Панин и принцесса! Интересно, знала ли об этом императрица?
— Не берусь судить. Во всяком случае, Никита Иванович успокоил правительство Рагузы, заявив, что «русская княжна» не представляет никакой опасности для империи.
— Значит, ее величество не знала об этой переписке. Хотя… хотя это могло быть уловкой, которая позволила бы усыпить бдительность принцессы и позволить ей ни от кого не скрываться.
— Но принцесса никого и не опасалась. Если бы вы видели, какой пышностью и каким созвездием имен она окружена!
— Но у нее были какие-то планы? Она думала о России? О престоле?
— И снова, ваше сиятельство, я могу основываться только на разговорах в Рагузе. Там утверждают, что это Кароль Радзивилл уговорил принцессу заявить о своих правах.
— Побочная дочь и права! К тому же ее существование не было заявлено в России.
— Речь идет о завещании покойной императрицы, которым принцесса якобы располагает. К тому же по степени старшинства она оказывается ближе к престолу, чем великий князь. Но это никак не мое собственное мнение, ваше сиятельство. Вы приказали ознакомить вас с народными сплетнями, не более того.
ИЗ ИСТОРИЧЕСКИХ ДОКУМЕНТОВ
Этот шаг, который предприняла принцесса Всея Руси Елизавета, имеет единственной целью предупредить Вас, господин граф, что необходимо немедленно решиться на долю участия, которое Вы можете принять в современных событиях. Завещание, которое составила императрица Елизавета в пользу своей дочери, превосходно оберегается и находится в надежных руках, и князь Разумовский, который руководит одной из партий нашей нации под именем Пугачева, будучи вдохновляем привязанностью, которую весь русский народ испытывает к законным наследникам покойной блаженной памяти императрицы, делает то, что мы вооружены бодростью, чтобы найти средства разбить наши оковы. Известно, что принцесса Елизавета была отправлена в Сибирь, известны всему народу и другие бедствия, которые ей пришлось пережить. И это не считая опасности, несмотря на руки тех, кто пытался так часто организовать покушения на нее в эти последние дня. Принцесса поддерживается и ободряется многими монархами; она пишет Вам все это только для того, чтобы предупредить Вас, что честь, слава — все диктует Вам сопровождать принцессу, которая заявляет свои законные права. Кроме этого безусловного долга, который заставляет ее действовать.
Видя отечество разоренным войной, которая с каждым днем усиливается, а если и прекратится, то разве на самое короткое время, внимая мольбам многочисленных приверженцев, страдающих под тяжким игом, принцесса, приступая к своему делу, руководствуется не одним своим правом, но и стремлениями чувствительного сердца. Она желала бы знать, примете ли Вы, граф, участие в ее предприятии.
Если Вы желаете перейти на нашу сторону, объявите манифест, на основании прилагаемых при сем статей. Если Вы не захотите стать за нас, мы не будем сожалеть, что сообщили Вам о своих намерениях. Да послужит это Вам удостоверением, что мы дорожили Вашим участием. Прямодушный характер Ваш и обширный ум внушают нам желание видеть Вас в числе своих. Это желание искренно, и оно должно быть тем более лестно для Вас, граф, что идет не от коварных людей, преследующих невинных.
Мы находимся в союзе с империею Оттоманскою. Не вдаваясь в подробные рассуждения о нашем предприятии, торжественно, перед лицом всего мира, возвестим о себе, о том, как похитили у нас корону, как хотели погубить нас и как правосудный Бог чудесным образом похитил нас из рук врагов, посягавших на жизнь нашу. Нужным считаем присовокупить, что все попытки против нас, которые бы в настоящее время враги наши вздумали предпринять, будут безуспешны, ибо мы безопасны, находясь в Турецкой империи на эскадре его величества султана.
Какое решение примете Вы, граф, мы узнаем из реляций, которые будут Вами опубликованы. От Вас зависит стать на ту или другую сторону, но можете судить, как высоко мы будем ценить заслугу Вашу, если Вы перейдете в ряды наших приверженцев. Мы бы никогда не решились отыскивать корону, если бы друзья покойной императрицы Елизаветы Петровны не умоляли нас о том. На основании законов, считая себя вправе начать сие предприятие, мы тем паче считаем себя к тому обязанными, что видим несчастие целого народа русского, ввергнутого в бездну злоключений со времени кончины императрицы Елизаветы Петровны. Вы понимаете, граф, что мы не обязаны писать Вам так откровенно, но мы полагаемся на Ваше благоразумие и правильный взгляд на вещи. Они убедят Вас, что причины, вызвавшие нас к действию, совершенно законны и совершенно достаточны для того, чтобы возбудить русских к исполнению их долга перед отечеством и перед самим собой: их святой долг — поддержать права законной наследницы русского престола, которая стремится к нему с единственной целью сделать счастливым страдающий народ свой. Вполне уповаем на успех нашего начинания. Главное сделано, остается лишь торжественно объявить о себе.
Уверенные в Вашей честности, граф, имели мы намерение лично побывать в Ливорно, но обстоятельства тому воспрепятствовали. Неоднократно доказанная Вами при разных обстоятельствах честность свидетельствует о прекрасном Вашем сердце. Подумайте, граф, поразмыслите: если присутствие наше в Ливорно, по Вашему мнению, нужно, уведомьте нас о том с подателем сего письма. Он не знает, от кого и кому привезено им письмо, и потому можете доверить ему ответ, а чтобы не возбуждать его любопытства, адресуйте на имя г. Флотирона — это мой секретарь.
Завещание императрицы Елизаветы Петровны сделано в пользу одной ее дочери, в нем не упоминается о моем брате. Было бы слишком долго объяснять здесь причину этого, достаточно сказать, что он в настоящее время предводительствует племенами, всегда верными законным своим государям и теперь поддерживающими права Елизаветы Второй.
Время дорого. Пора энергически взяться за дело, иначе русский народ погибнет. Сострадательное сердце Ваше не может оставаться покойным при виде его страданий. Не обладание короной побуждает нас к действию, но кровь, текущая в наших жилах. Наша жизнь, полная несчастий и страданий, да послужит тому доказательством. Впоследствии делами правления мы еще более докажем это. Ваш беспристрастный взгляд на вещи, граф, достойно оценит сии слова наши.
Если Вы считаете благовременным распространение сущности прилагаемого при сем манифеста, то располагайте им по своему усмотрению, можете в нем прибавлять и убавлять что хотите, но предварительно разузнайте хорошенько расположение умов. Если почтете нужным переменить место своего пребывания, сделайте это, потому что Вы лучше знаете обстоятельства, могущие мешать успеху нашего предприятия.
Удостоверяем Вас, граф, что в каких бы обстоятельствах Вы ни находились, во всякое время Вы найдете в нас опору и защиту. Было бы излишне говорить о нашей к Вам признательности, она есть неотъемлемая принадлежность чувствительного сердца. Просим верить искренности чувств наших.
Елизавета — графу А. Г. Орлову (перевод с французского)
