– Неплохо, мальчики, – пробормотал Курц, ощущая, как горит еще что-то, вероятно, его проклятая карьера… но конец все равно близок, недаром он выбрал такую головоломную операцию, чтобы достойно уйти со сцены, не так ли? Насколько он понимал, маленькие серые человечки из космоса – отныне явление вторичное. Доведись ему вести новости, заставка на экране гласила бы: СЮРПРИЗ! АМЕРИКАНЦЫ НОВОЙ ЭРЫ ПРОЯВЛЯЮТ УДИВИТЕЛЬНОЕ МУЖЕСТВО! Можно сказать, выдающееся. Просто позор убивать таких храбрецов.

Вой сирены то нарастал, то замирал в снежной ночи. Первая волна беглецов ударилась в заднюю стену магазина. Курц почти увидел, как содрогнулась постройка.

– Проклятая телепатия, – повторил он, ухмыляясь. Похоже, его люди наконец опомнились и высыпали из караульных будок, из автопарка, столовой и полутрейлеров, служивших импровизированными бараками. Но ухмылка тут же погасла, сменившись недоумением.

– Стреляйте! – крикнул он. – Почему вы не стреляете?

Кое-кто действительно пустил в ход оружие, но таких было слишком мало. Ничтожно мало. Курц почуял панику. Его люди не стреляли, потому что наложили в штаны от страха. Или попросту знали, что их очередь – следующая.

– Проклятая телепатия, – повторил он, и внезапно в магазине началась перестрелка. Окна офиса, где они еще вчера совещались с Оуэном Андерхиллом, освещались ослепительными прерывистыми вспышками. Два стекла вылетели. Какой-то мужчина попытался выскочить из второго, и Курц едва успел узнать Джорджа Аделла, прежде чем того схватили за руки и втащили обратно.

Парни в офисе хотя бы сопротивлялись, но что еще им оставалось делать? Они боролись за свою жизнь. Солдаты никак не успевали добежать к месту драки. Курц уже подумывал бросить сапог и схватить свой девятый калибр. Пристрелить нескольких беглецов. Настрелять дичи. Нахватать трофеев. Так и так кругом все рушится. Почему бы нет?

Андерхилл. Вот почему. Оуэн Андерхилл играл какую-то роль в этой заварушке. Курц знал это так же точно, как то, что его зовут Курц. От всего этого пахло предательством, а предательство было у Андерхилла в крови.

Из офиса Госслина снова донеслись перестук выстрелов… вопли боли… триумфальные крики. Компьютерные мозги, пожиратели салатов, глотатели «Эвиана», ничтожные готы взяли свою крепость.

Курц захлопнул дверцу «виннебаго», чтобы не видеть всей этой мерзости, и поспешил назад в спальню, позвонить Фредди Джонсону. Сапог он так и не выпустил.

Кембри стоял на коленях, за письменным столом старика Госслина, когда в магазин ворвалась первая волна заключенных. В этот момент Кембри, не помня себя, выдергивал ящик за ящиком в поисках оружия. Он еще не знал, что останется жив лишь потому, что ничего не найдет.

– СЕЙЧАС! СЕЙЧАС! СЕЙЧАС! – скандировали обезумевшие беглецы. В заднюю стену ударили с такой силой, словно туда врезался грузовик. Снаружи послышался противный треск: это на проволоку легли первые смертники. Свет в офисе замигал.

– Держитесь вместе, парни! – вскрикнул Денни О’Брайен. – Ради Господа Бога, держитесь вме…

Дверь черного хода слетела с петель с такой силой, что упала не вперед, а назад, прикрыв нападавших, как щитом. Кембри нырнул под стол, прикрывая руками голову, когда дверь вновь наклонилась вперед и легла на стол под углом, что дало ему возможность до поры до времени уцелеть.

Хлопки выстрелов в крохотном помещении разрывали уши, заглушая вопли раненых и умирающих, но Кембри понял, что стреляли только Трезевски, Аделл и О’Брайен. Колмен, Эверетт и Рей Парсонс стояли с потрясенным видом, прижимая оружие к груди.

Из своего случайного убежища Джин Кембри видел, как узники сметают все на своем пути, как самые первые, сраженные пулями, валятся, заливая кровью пол, стены, рекламные плакаты. Он видел, как Джордж Аделл швырнул карабин в двух оранжевокурточных верзил и метнулся к окну. Он почти успел вывалиться, но человек, на щеке которого родимым пятном краснел Рипли, вонзил зубы в щиколотку Джорджа, как в ножку рождественской индейки, а другой заткнул вопли, резко дернув голову Джорджа влево. Комнату затянуло голубоватым пороховым дымом, но Кембри увидел Эла Колмена, отбросившего ружье и подхватившего общий вопль: «Сейчас! Сейчас! Сейчас!» Он увидел, как Рей Парсонс, самый мирный и спокойный человек на свете, прицелился в Денни О’Брайена и вышиб ему мозги.

Теперь все стало проще. Теперь было только так: больные против здоровых.

Стол отлетел к стенке от сильного удара. Дверь шлепнулась на Кембри, и, прежде чем тот успел подняться, по нему промчались люди. Он чувствовал себя ковбоем, упавшим с коня во время общей свалки. Его наверняка раздавят!

Но еще миг, и убийственное давление ослабло. Кембри быстро встал на колени, подстегиваемый адреналином, бурлящим в крови, и дверь сползла с него, наградив на прощание злобным тычком ручки в бедро. Кто-то на бегу пнул его в ребра, чей-то сапог расцарапал ухо, и тут он умудрился встать. Комната, синяя от дыма, звенела воплями и криками. Несколько здоровенных охотников врезались в печку, которая оторвалась от трубы и покатилась по полу, разбрызгивая горящие кленовые поленья. Деньги и игральные карты загорелись. По магазину поплыла едкая вонь пластиковых покерных фишек. Фишки Рея, не к месту подумал Кембри. Они были с ним в Заливе. И в Боснии тоже.

Никем не замеченный в общей суматохе, он продолжал стоять в стороне. Бегущие узники не ломились в дверь между офисом и магазином, в этом не было нужды: всю стену, а вернее, тонкую перегородку, успели снести напрочь. Обломки тоже постепенно занимались огнем от перевернутой печки.

– Сейчас, – пробормотал Джин Кембри. – Сейчас.

Он увидел Рея Парсонса, бегущего вместе с остальными к переднему крыльцу. За ним мчался Хоуи Эверетт. На ходу он схватил буханку хлеба и помчался по центральному проходу.

Тощий старикашка в шляпе с кисточкой и тяжелом пальто отлетел от толчка прямо на печку да так и остался лежать. Кембри услышал тонкий пронзительный вскрик, когда лицо влипло в раскаленный металл и стало плавиться.

Не только услышал, но и почувствовал.

– Сейчас! – завопил Кембри, сдаваясь и присоединяясь к остальным. – Сейчас!

Похоже, операция Блю-Бой завершилась.

Пробежав почти три четверти пути, Генри остановился, тяжело дыша и хватаясь за сердце. Позади стремительно разворачивался миниатюрный армагеддон, созданный его руками, впереди не было ничего, кроме тьмы. Андерхилл, сволочь, смылся, бросил его…

Полегче, красавчик, полегче…

Огоньки мигнули дважды. Генри искал не там, только и всего. Оуэн находился немного левее юго-западного угла выгула. Теперь Генри ясно видел квадратные очертания вездехода. Позади по-прежнему мешались крики, вопли, приказы, стрельба. Не такая отчаянная, как он ожидал, но времени гадать, в чем дело, не осталось.

Скорее, окликнул Оуэн. Нужно выбираться отсюда.

Подожди! Стараюсь, как могу.

Генри снова помчался вперед. Что бы там ни было в допинге Оуэна, действие таблеток явно слабело, и ноги заметно отяжелели. Зуд в бедре сводил с ума, во рту тоже чесалось так, что впору на стенку лезть. Грибок медленно расползался по языку, словно пузырьки углекислого газа в минералке, которые никак не хотят лопаться.

Оуэн перерезал проволоку – и колючую, и ту, что под током – и уже стоял перед «сноу кэт» (белым, под общий фон, неудивительно, что Генри его не заметил), упирая в бедро автомат и пытаясь крутить головой сразу на сто восемьдесят градусов. В свете бесчисленных огней от него тянулось несколько теней, разбегавшихся от ботинок, словно обезумевшие часовые стрелки. Оуэн схватил Генри за плечо. Ты в порядке?

Генри кивнул. Едва Оуэн потащил его к «сноу кэт», воздух разорвал оглушительный взрыв, похожий на выстрел самого большого в мире карабина. Генри пригнулся, зацепился за что-то и едва не упал. Хорошо еще, Оуэн успел вцепиться в воротник его куртки.