Пыхтин рванулся назад. Чтобы помочь урядникам сбросить в шахту Пыхтина, есаул толкал его в спину.

— Бандит! — закричал Алеша и с разбегу прыгнул ему на плечи. Так вместе со своим смертельным врагом, он и скрылся в шахте.

Растерявшись, казаки прекратили казнь. Нужно было узнать, жив ли есаул. Лестница была частично разрушена. Пока собирали ремни и веревки и делали из них самодельную лестницу, прошла половина дня. В шахту спустился на канате казак, он сообщил, что все, кто там был, в том числе и есаул Мертвы. Вытащив наверх есаула, бандиты продолжали расправу. Теперь людей убивали там, где они стояли, а потом сбрасывали в шахту. Видя, что пощады ждать нечего, многие арестованные прыгали в шахту сами. Некоторые пытались прорваться сквозь кольцо конвоя, но были тут же заколоты или застрелены.

Расправившись с арестованными, убийцы допили самогон и стали решать, что им делать дальше. Было решено ехать в Андреевск и там похоронить погибших за «отечество и православную веру» есаула и казака.

Алеша отлетел в штрек. Придя в себя, он долго не мог понять, что же произошло? Он ничего не видел, слышал только, как вокруг копошились, стонали, кричали люди. От страха и боли он снова потерял сознание.

Наконец Алеша поднялся на колени и, заметив впереди что-то похожее на свет, пополз по телам мертвых и еще шевелившихся людей.

Когда Алеша увидел в вышине дневной свет, он понял, что находится в шахте, и в его мозгу мгновенно восстановилась вся пережитая трагедия. Превозмогая боль, он поднялся на ноги. Осмотрев лестницу и убедившись, что она местами разрушена, он пал духом. «Неужели, — думал Алеша, — я все-таки должен умереть? Нет… нет, нужно осмотреться, подумать… Может, еще найдется способ выбраться из этой могилы?»

Но осматриваться было уже поздно. И тот слабый свет, который проникал на дно шахты, быстро угасал.

«Вечер, — решил Алеша. — Я нахожусь здесь несколько часов». Он не мог себе представить, что находится в шахте уже более двух суток.

Стонали умирающие. У Алеши была разбита голова, ушиблены ноги и руки. Никогда в жизни не казалась ему такой длинной и мучительной ночь…

Когда стало рассветать, ему удалось обнаружить груду железа в небольшой нише. Здесь же оказались строительные скобы, употребляемые для крепления.

«А что, если?.» — мелькнула у Алеши мысль, заставившая его вздрогнуть. Он взял несколько скоб и пошел с ними к стволу. Подобрав подходящий камень, он забил скобу в крепь. Скоба хорошо держалась. Прочно.

«Если, забивая скобы, постепенно подниматься, то можно будет добраться до самого верха», — решил Алеша.

Он перенес к стволу все скобы, их оказалось сорок штук. Алеша снова присмотрелся к лестнице. Она была разрушена частично. Следовательно, эти места он и должен преодолеть при помощи скоб. Расчет оказался правильным, через некоторое время он заполнил пустые места лестницы вбитыми в стену скобами и добрался до самого верха.

Потом он снова опустился вниз.

«Может быть, удастся еще кого-либо спасти?» — думал он, переползая от одного трупа к другому.

Но поиски оказались тщетными, живых было только трое, да и они находились в бессознательном состоянии и доживали последние минуты. Ползая по трупам, Алексей нашел в темноте сумку с продовольствием, в ней оказался и наган, который мог принадлежать только есаулу. Она, по-видимому, попала в шахту во время его падения.

Оглянувшись еще раз на погибших товарищей, он стал карабкаться вверх. Поднявшись на поверхность, Алеша увидел у ствола шахты все еще алеющую кровь.

— Он точно окаменелый стоял, ничего не видя, кроме этих застывших красных кругов. Вместо радости от спасения на сердце легла глубокая тоска.

Он не чувствовал, как по щекам текли слезы, и не думал о том, что враги могут появиться с минуты на минуту. Теперь в руках у него был наган, и он готов был встретить врагов… Встав на колени и опустив голову, он долго молчал. Перед глазами стояли образы погибших товарищей, вина которых была в одном: они были честны, любили правду и свободу.

— Спите спокойно, дорогие братья, — прошептал Алексей. — Клянусь, что мы отомстим за вас. Рано или поздно бандиты будут уничтожены, пощады им не будет. А вам — вечная память и вечная слава.

Алексей оторвал от изодранной рубахи лоскут, завязал в нее комок окровавленной земли, поднялся на ноги и за шагал в лес.

Вернувшись из экспедиционной поездки, командир вновь формируемой английской дивизии генерал Альфред Нокс уныло стоял у овального зеркала. Втянув голову в плечи, генерал внимательно рассматривал худое, покрытое преждевременными морщинами лицо и тронутые серебром поредевшие волосы. Пытаясь сгладить морщины, он несколько раз надувал щеки, однако, исчезая на щеках, морщины еще в большем количестве появлялись на лбу и на переносице. Это уже совсем было плохо.

Генерал выдернул седой волос, стряхнул его с ладони, пересек комнату и приоткрыл окно. С улицы дохнуло холодом, к ногам бесшумно упало несколько почерневших листьев, запахло морем. Набрав в легкие воздуха, Нокс шумно выдохнул его, затем закрыл окно и, задумавшись, зашагал по обширной гостиной.

В голову лезли невеселые думы. Если не считать приумноженного в несколько раз богатства, служба за морем оказалась напрасной. За много лет только того и добился, что заслужил кличку «душитель индусов» да оставил там многочисленное, совершенно чуждое ему потомство.

«Что же дальше?» — думал генерал. «Готовится новое наступление. Дивизию скоро отправят на фронт, хотя она еще далеко не укомплектована. Нужны солдаты, а где их брать. Русские больше воевать не хотят… Большевики каждый день загадывают новые и новые загадки. Там творится что-то невероятное… Черт бы их побрал… Неужели так уж и нельзя будет призвать их к порядку…»

На столике затрещал телефон, генерал неохотно подошел, снял трубку. Звонили из военного министерства. После короткого разговора Нокс пошел одеваться. Его вызывали к министру.

Перед входом в приемную министра генерала вежливо предупредили:

— Господин министр задерживается на совещании представителей Антанты, придется подождать. — На надменном лице Нокса мелькнула улыбка. Если министр решил разговаривать с ним сейчас же после такого важного совещания, значит, предстоит что-то большое.

В приемной Нокс неожиданно встретил своего давнишнего знакомого, полковника Темплера, «знатока русских дел», так называли его в официальных кругах. Потому Нокс и не удивился, когда тот с живостью, не присущей ему, сообщил, что ему повезло, что он снова едет в Россию. И тут же спросил, знает ли генерал последние новости, касающиеся его лично.

Нокс отрицательно покачал головой. Он только что вернулся в Лондон и никаких новостей не знал.

— Тогда разрешите, генерал, познакомить вас с моими друзьями и вашими будущими помощниками, — сказал Темплер и повел его к огромному дивану. Навстречу поднялись два немолодых человека. Мужчина с огромной шапкой черных волос, с погонами строевого офицера сказал:

— Полковник. Джон Уорд. Командир Хейшширского полка.

Второй, тяжело, передвинув ноги и болезненно сморщив при этом желтый выпуклый лоб, отрекомендовался:

— Барон Лесли Уркварт. Промышленник.

Нокс пожал новым знакомым руки, и, все еще не понимая в чем дело, вопросительно посмотрел на Темплера. Но полковник не торопился. Он несколько раз посмотрел на дверь, потом подошел к висевшей на стене карте и показал на восточную часть России.

— Вот земля, генерал, где нам предстоит большая и очень важная работа, а потом мы двинемся вот сюда, — и Темплер провел черту до Москвы.

— Я не понимаю, полковник, о чем вы говорите, — пожимая плечами, сказал Нокс, — нельзя ли яснее…

Но в это время их пригласили в кабинет министра.

Министр встретил вошедших сдержанным наклоном головы, улыбнувшись, показал на массивные кресла, стоящие около круглого стола из красного дерева.