В августе 1981 г. на двух промышленных предприятиях Узбекской ССР было проведено одно из уникальных исследований взаимосвязи производственной активности и информированности[198], в результате которого выяснилось, что распределения по числу форм наиболее важных для производственной общности знаний и форм жизни оказались близки к нормальным со скосом влево. Однако оба распределения позволили выделить (по критерию ±1σ) три группы: низкой, средней, высокой активности, низкой, средней, высокой информированности по формальному признаку «число форм деятельности, число форм знаний»[199]. Рассмотрение отклонений от среднего «числа знаний» в каждой из групп по активности и, наоборот, «среднего числа форм производственной активности» в каждой из групп по степени информированности дало результат, который отражен в табл. 8.2.

Очевидно, что группы с низкой и высокой степенью информированности различаются (дискриминируются) критерием одного среднеквадратического отклонения по показателям производственной активности (серая заливка). Группы с разной степенью производственной активности по аналогичному показателю информированности лишь подтягиваются к порогу различения, но не достигают его (серая заливка). Проще: среди малоинформированных самая высокая степень производственной активности (средняя + 1 отклонение) меньше, чем среди высокоинформированных самая низкая степень этой активности (средняя – 1 отклонение). А вот среди активных производственников встречаются менее информированные люди, а среди работающих «из рук вон плохо» – хорошо информированные. Как среди в целом «бедных» крестьян хватает живущих более зажиточно, чем «бедствующий» слой благополучной в целом интеллигенции.

Этот результат тут же был применен к одному из центральных исследований проекта «Общественное мнение» – «Информированность населения по проблемам городской жизни и отношение к этим проблемам». Кривая распределения по формам знаний из исследования представлена на рис. 8.1. Хотя массив был вдвое больше (982 опрошенных) и представлял не компактную производственную общность, а модель города по случайной выборке на основе списка избирателей, в таблицах «3 x 3» группы с разной степенью информированности по активности не различались. При увеличении же градаций информированности и активности в сферах городской жизни до пяти (критерий ± 2σ) различия по активности наблюдались уже между весьма малоинформированными и довольно осведомленными слоями населения. Обнаружились и различия между мало– и высокоактивными в городской жизни по информированности, но они были не столь резки. Отчасти это можно объяснить и тем, что ряды информированности и активности в этом исследовании не были взяты с исчерпывающей полнотой (не была взята политическая информированность и активность), и тем, что величина общности «уводила» свою периферию из представленных в исследовании параметров, что само по себе имеет содержательный аспект.

В то же время задача «поимки» дискриминирующих человеческую активность форм сознания (знания, планы, информированность, осознание информационных потребностей, ценности и т. д., и т. п.) на Всесоюзной большой выборке оказалась реализованной в 1991 г. Приведем этот небезынтересный феномен. На сопоставлении матрицы «5 x 5» рассмотрим различия степеней информированности, отраженной на рис. 8.2, и активности использования источников информации об окружающем мире. Общественно-политическая информированность в 1990/91 гг. замерялась на трех вопросах: 1) о проблемах, которые, с точки зрения респондента, важны для страны (23 закрытия), 2) о проблемах, наблюдаемых им в сфере материального производства (22 закрытия), 3) об оценках состояния различных сфер жизни и оценках работы местных органов власти по решению задач в этих же сферах и привлечения к этому решению мнений населения и местных журналистов (серийный вопрос с 35 подвопросами-оценками от «1» до «5»).

Мы далеки здесь от того, чтобы сразу делать вывод о первичности и вторичности тех или иных признаков, «информированности» или «активности по включенности» в институциональную структуру общества, на характер поведения людей и развитие событий. Однако очевидно, что информированность и активность представляют из себя неразложимый социальный «мотивационно-деятельностный» синдром (напомним, как и степень осознания информационных потребностей и активность информационного приема сообщений). Деятельность не может осуществляться без сознания в его определенных массовых оперативных формах, так же как и последние, не могут существовать без социально заданных параметров. Эмпирические данные представляют сознание не только необходимым атрибутивным свойством человеческой деятельности, но и одновременно активным агентом ее дальнейших трендов. И то, что именно в группах с различной степенью социально-политической информированности в самый активный период обсуждения проблем страны идет резкая поляризация источников информации, предметно-институциональной структуры обеспечения коммуникативного обмена, значит, что информированность – сильнейший показатель дифференциации поведения людей. Отнюдь не предметно-институциональная структура «в чистом виде» кристаллизует поля смыслов, которые задают потом типы активности в этой же структуре. В поле знаний вплетены промежуточные формы сознания, квазиобъекты, которые и предопределяют траектории вплетения тех или иных смыслов в поведенческие поля. Здесь имеется в виду, что, во-первых, не всякая информированность дает такие различия в количественных показателях включенности в предметные области, а во-вторых, наблюдается качественный «излишек» мнений в сравнениях прямых и интегрированных оценок одного и того же явления[200].

Прежде чем рассмотреть эти факты, взглянем на устойчивость взаимосвязи информированности и активности в производственной, бытовой и общественно-политической среде в разных общностях на примере тех же трех исследований, усилив узбекское исследование московским 1982 г.

Дополним картину полученных взаимосвязей показателями взаимной сопряженности распределения частот в полученных трех матрицах и перейдем к описанию приведенных таблиц.

Итак, данные свидетельствуют о следующем.

1. Взаимная сопряженность смысловых и поведенческих параметров, присущих с определенной (взятой исследователями по максимуму) полнотой в каждой из трех выбранных общностей, монотонно падает с увеличением масштаба общности (коэффициенты табл. 8.6 при значимости 99,95 %, 4 степени свободы).

2. Значения энтропии в матрицах «3 x 3» (4 степени свободы) по каждой из общностей по заполненным клеткам близки по значению (колонка «Энтропия экспериментальная» табл. 8.6). Резкое сокращение значения общей энтропии в рамках производственной общности является следствием отсутствия частот в «полярных» клетках матрицы на выборке в 993 респондента.

3.Коэффициенты вариации признака «активность» с возрастанием степени информированности и признака «информированность» с возрастанием степени активности (использования источников) монотонно падают (табл. 8.2 – 8.4) за двумя исключениями. С одной стороны, в масштабах территориально-производственной агломерации в 1969 г. в Таганроге наблюдается увеличение разнообразия количества сочетаний форм активности и информированности соответственно у максимально информированных и активных в отношении городской среды групп населения (табл. 8.3; дисперсия количественно-качественных сочетаний форм активности и «знаний», их разброс у самых активных тут возрастают). А вот энтропия распределения по формам информированности падает в обоих общностях (особенно в производственной) в самых активных по поведению группах. По формам активности она падает относительно значений у групп средней информированности как у низко-, так и высокоинформированных групп (и опять же в рамках производственной общности особенно резко). С другой стороны, в масштабах страны в целом число сочетаний информационных источников, взятых в максимально возможном объеме, имеет большую вариативность признака в группах с максимальной информированностью по проблемам страны (табл. 8.4).