Поток человеческой активности постоянно висит, возрождается и умирает в полях тяготения структуры, имеющей вид кристаллической решетки, многоспирального вихреобразного водоворота из нескольких переплетенных лент Мебиуса, представленных подвижными социальными формами фундаментальных подсистем. Это похоже на песочные часы, вращающиеся в доступной для деятельности и переработки нише материальной среды. Их внутренняя энергия задается асинхронностью движения «внутренних лент-спиралей» обмена свойствами субъектов жизни, которые рождаются и умирают в каждой точке этой поверхности. Эта структура задает конфигурацию массы актов обмена свойствами и способностями индивидуумов в пространственно-временном континууме. Ясно, что последний реализуется не в евклидовом пространстве, к тому же, возможно, имеющем разные метрики и кривизну поверхности отдельных подсистем, однако трехмерная графика дает некоторое зрительное представление о фрагментах этой системы. Ясно, что посылка константности относительной величины системного времени имеет под собой реальную почву. Именно в этом случае ноосфера может рассматриваться как открытая система по отношению к внешней природной среде, но закрытая по отношению к самой себе в целом в качестве общечеловеческой общности хотя бы с момента возникновения мирового рынка. Развитие и смена форм жизни в ней может происходить лишь как редукция и свертывание ареала одних форм за счет развертки других. В разных подсистемах эти формы жизни разнятся скоростью перехода или резонанса в рудиментарные либо тотальные аппликации. При этом исторически отработанные идеологемы в обществе с несбалансированным обменом результатами труда и низкой информированностью населения о происходящих процессах имеют свойство резонировать в процесс принятия неадекватных решений с возрастающим размахом. Именно в этом случае антиинтеллектуальное управление деградирует из-за нарастания в системе энтропии. Если при этом еще и предметно-институциональные структуры регуляции обмена результатами труда вынимаются из социальной кристаллической решетки, то «термоядерный реактор» баланса социума идет вразнос. «Магнитные поля» общества перестают держать в равновесии поток человеческой активности.

Возможно, масштабы социального пространства выступают как фрактальная размерность полей исторически возникавших общностей (семьи, трудовой общности, территориальной производственной агломерации, нации, государства, этно-социальных структур, человеческого сообщества в целом), в ареале которых, ограниченном горизонтом их функций, происходит реализация активности и жизненного цикла индивидуума. При этих посылках обмен в социальной системе не может быть сбалансирован и закреплен принципом статус-кво относительно каких-либо «священных» институтов, выступающих исторически ограниченным регулятором эффективности действия механизмов обмена, или во имя «вечных» форм идеологем, обслуживающих частные или корпоративные интересы.

Есть в этой модели, однако, один пункт, имеющий основополагающий системный характер. «Онтологически» время, общественно необходимое для коллективного воспроизводства жизни при «мирном сосуществовании» трехпоколенной структуры, синтезируется в показателе того количества детей на одну семейную пару, которое необходимо для процесса нормального замещения поколений. В духовной сфере ему соответствует понятие ценности жизни. Это объективная категория социального существования, которая не может быть сведена ни к какой из идеологических (религиозных, философских и т. д., и т. п.) аппликаций.

В политической экономии общественно необходимое время полагалось в качестве времени воспроизводства рабочей силы для функционирования подсистемы материального производства с регулятором механизмов обмена активностью в виде института частной собственности. Полтора века назад не предполагали, что производительные силы разовьются до такой степени, что институт регуляции приведет на стадии индустриального и постиндустриального общества, во-первых, к деградации природной среды-ниши ноосферы, поставив под угрозу само существование последней, и во-вторых, к тому, что процесс человеческого воспроизводства людей будет разрушен корпоративными фетишами системы. Производственные и репродуктивные функции семьи оказались разорванными и впоследствии разрушенными на постфеодальной стадии развития. И этот процесс «демографического перехода», сопровождающийся дозоологической индивидуализацией мировоззрения личности, фактически приводит в современную эпоху к уничтожению полей активности и смысла первой и, возможно, последней человеческой исторической общности – семьи[66].

Внимание к процессу воспроизводства населения обусловлено не только тем, что за ним стоит категория «жизнь». Аналогичные поверхности были рассмотрены в целом и в разных подсистемах: от процесса замещения поколений, изменения уровня достатка, форм проведения свободного времени и межличностной коммуникации до информационной и общественно-политической деятельности и тех или иных областей обыденного сознания. Поверхности имели принципиально один класс параметров при различном наполнении их конкретными предметными формами. Описание этих результатов не в общем и целом, а в деталях, требует отдельной большой работы, фундированной в области параметрической и непараметрической статистики и фрактального анализа. Дело в том, что при оценке динамики процесса детности на когорте женщин, достигших возраста 23 – 36 лет к финишному замеру, фигуры аналогичных поверхностей получались уже на группе в 118 человек с приближением «r²» = 1. Именно это заставило предположить фрактальный характер расширения форм взаимодействия в процессе обмена свойствами и способностями в социальной системе, их мультиплицированность и формальную тождественность относительно элементарной (генетической, биологической, физической, социальной) формы обмена или разделения труда, заданной в воспроизводстве жизни объективно и природно. Эта фракталь попадает в те условия, которые заданы уровнем цивилизации и определяются историческими формами производства (орудиями труда etc.), т. е. в условия взаимодействия ноосферы с природной нишей. Последние суть формы отношений взаимодействия с внешней косной или биологической, активной материальной природной нишей общества. Они и фиксируются как отношения в квазипредметных образованиях, которые не могут быть объектами вещного обладания, но могут быть присвоены индивидуумом как аттрактанты взаимодействия. Процесс переноса в социальной системе движущих сил активности на косвенные предметные формы, при их циклическом антагонизме движущим, может в конечном итоге послужить, что мы и наблюдаем в настоящее время, к возведению противоречия между ноосферой и природной нишей, в которой она существует, на неразрешимый уровень, который приведет к взрывной реакции природной среды на ноосферу. Критерием достижения предельных форм этого антагонизма может служить во внутренней структуре человеческого общества сокращение полей процесса замещения поколений, а во внешней – увеличение частоты техногенных катастроф, ухудшение среды обитания до возникновения вирусных эпидемий в результате узкоцелевого вторжения в генетические составляющие живой природы. Можно предполагать, что в случае применения клонирования человека, мы получим генетические эпидемии во все возрастающих масштабах применения природой защитных механизмов баланса против враждебных ей вторжений того, что назвалось сферой разума. Нельзя сказать, что эта проблема не осознается, однако ни встреча по этому поводу глав государств в Рио-де-Жанейро в 1992 г., ни последовавшая за ней через десять лет встреча в Йоханнесбурге не дали никаких практических сдвигов в ее управленческих и мировоззренческих основаниях. Идея в очередной раз оказывается «посрамлена интересом». И отнюдь не общественным. Чисто информационных аспектов этих проблем мы коснемся в последующих главах, а по вышеизложенному надо добавить следующее.