Книга посвящается памяти Владимира Леонидовича Павлова, моего друга, замечательного ученого и человека, подготовившего к полетам на орбиту Земли тринадцать советских космонавтов.

В этой книге впервые широко представлены практически никогда не публиковавшиеся результаты более чем сорокалетней работы автора в области социологии и социальной истории. Первая статистическая разработка, затрагиваемая в Приложении 3, получена мной еще в 1964 г. (табл. 1.2 и 1.3)[1], последние данные – результаты исследований 2004 г. Современное общество, помимо прочего, – это еще и огромное поле информационного обмена. Информация давно стала в нем товаром со всеми вытекающими отсюда социальными последствиями. Этот факт ярче других показывает, что любое общество является продуктом обмена свойствами и способностями индивидуумов, происходящего через присвоение свойств предметного мира (включая знаковый) в процессе общественного разделения труда для воспроизводства жизни.

Еще в 1974 г. в до сих пор необнародованном первом варианте диссертации я писал о всеобщем характере присвоения и корпоративном характере производства сознания в общественной системе. Тогда это было скорее догадкой, основанной на данных частного исследования, – теперь это общее место. Литераторы и работники печати составляли в 70-х гг. 0,1 % занятого населения СССР[2], а суммарный объем созданного, организованного и отредактированного ими потока только газетной информации был равен 1 миллиарду 250 миллионам сообщений, ежедневно принимаемых (реально прочитанных) аудиторией страны. Коллективы редакций газет «Правда» и «АиФ» (читатели этих двух изданий были наиболее активной частью аудитории газет в 1990 – 91 гг.) составляют и того меньшую долю, однако объем информации, принятой населением из этих двух газет составлял в 1991 г. около 300 миллионов человеко-сообщений в день.

Абсолютная «не-аудитория» информационных средств, найденная мной в Таганроге по данным 1969 г., составляла 5 человек на тысячу взрослого населения города[3]. В 1977 г. в границах РСФСР по всем городам типа Таганрога по занятому населению 6 человек на тысячу, в 1991 г. в границах РСФСР по той же группе городов и населения 18 человек на тысячу, в 2004 г. в одном из центральных округов Москвы – 2, а в Тамбове 6 человек на каждую сотню жителей. Вопрос о результатах такого информационного охвата – это решение фундаментальной проблемы модели функционирования сознания в общественной системе. А для построения такой модели необходимо минимум 1) иметь статистически значимый ряд измерений процесса деятельность – сознание – деятельность, реализуемого в срезе общество – личность – общество и 2) рассмотреть информационные средства, дающих такой ряд, в широком комплексе сфер жизнедеятельности общества.

Информационная деятельность вторична и детерминирована всем образом жизни населения. Рекламой халвы или рождаемости и халвой не накормишь, и рождаемость не повысишь, а ответ на вопрос, как действует соответствующая реклама на головы голодных и бездетных, будет для «рекламодателей» неутешителен.

Отметим прежде всего, что первоначальный период становления социологии в СССР в 60-е гг. уникально совпал с возможностью, используя, с одной стороны, социально-политический заказ на изучение эффективности масс-медиа, а с другой, имея предметом высоко стандартизированные общественные процессы обмена результатами труда, решить на примере одного конкретного общества фундаментальные научные проблемы. Одним исследованием это нельзя было сделать. Понадобилось несколько сотен, однако в стартовую основу были положены данные Генерального проекта «Функционирование общественного мнения в условиях города и деятельность государственных и общественных институтов», реализованного блистательным научным коллективом проекта под руководством Б. А. Грушинав 1967 – 1972 гг.[4] В проекте удалось зафиксировать фундаментальные показатели обмена информацией в контуре «органы власти – население» при решении социальных проблем территориальной агломерации среднего города РСФСР – Таганрога[5].

Реализация первого и второго (1979 г.) таганрогских проектов и около десяти крупномасштабных Всесоюзных и Всероссийских исследований в ИСИ АН СССР (1971 – 1997 гг.) позволила создать за 35 лет с целью системного моделирования социальных процессов за счет проведения экспериментов типа «ex-post-facto» на больших массивах данных социологических исследований в машинной памяти ряд баз («INSYS», «UNIVERSUM» и др.), насчитывающих около 200 исследований, которые фиксируют в общей сложности 60 млн социальных фактов: ответов, частот тестов, поведенческих актов, свойств предметного мира[6].

Предварительный анализ информации позволил сделать несколько выводов.

1. Выявилась связь между числом и качеством освоенных личностью предметно-институциональных форм деятельности, составляющих фундаментальные подсистемы социума в целом и выступающих детерминантами фигур и слепков активности индивидов. Это дало возможность создать инструменты измерения структуры и динамики параметров активности и информированности личности.

2. Обнаружилась константность средних величин, свидетельствующих о едином факторе, стоящем за законами распределения людей, их актов и продуктов деятельности в базовых подсистемах.

3. Выявился рост энтропии (по Шеннону) при расширении масштабов общности (независимо от величины выборки) и уменьшение энтропии при возрастании числа предметов присвоения в сферах обмена (числа вещей, сообщений, идей-элементов информации, товаров на рынке и т. д.). Последнее отражает рост интенсивности выбора индивидами характеристик предметного мира на структурах, сужающихся до оптимального размера полей активности.

4. Суммарная масса актов деятельности в тех или иных подсистемах± социума оказалась достаточно устойчивой, а распределение относительно максимальных и средних величин активности людей в базовых подсистемах всегда было близко к нормальному, что позволило дифференцировать население на разноактивные слои, с одной стороны, по вкладу в процесс создания предметного мира, а с другой – по присвоению его свойств. Это привело к выявлению социальных областей дисбаланса обмена результатами человеческой активности. При этом выявилась резкая дифференциация социально-профессиональных, по роду занятий и образованию групп в процессе присвоения мира культуры и материальных благ. Ряд создающих стоимость групп оказался на периферии активного процесса ее присвоения, а группы, занимающие верхние страты, в ряде случаев (сфера досуга, информированность) дискриминировались критерием «± 1σ» по активности и информированности не только с «пассивными» стратами, но и с умеренно активными слоями. Уже в 70-е гг. на социальных картах активности и информированности резко обозначилась мировоззренческая пропасть между полярными слоями населения по их отношению к сфере перераспределения созданной стоимости, что имело затем решающее значение в последовавшем сломе общественных институтов и массовой вспышке идеологических миазмов[7].