Теперь мы видим, что внештатники, выполняющие руководящие и пропагандистско-идеологические функции (54 % + 11 % + 8 %) в масштабах города и отдельных предприятий и учреждений дают более трех четвертей публикаций, выражающих мнения и оценки состоянию дел городской жизни. Если взять общее поле упоминаний субъектов деятельности – «героев» публикаций (табл. 7.6), то «авторами-руководителями» дается почти вшестеро большая доля упоминаний «героев». И при этом в 72 % от этих упоминаний руководящие авторы пишут о рядовых «героях». Рядовые же авторы описывают «героические деяния» руководящих субъектов деятельности почти в 20 раз (!!!) меньшей долей упоминаний (2 %).
Получается, что в среднем уже в недельном выпуске газеты (табл. 7.5А), если брать единицей измерения отдельный материал-публикацию, содержится соотношение, при котором руководители минимум втрое больше пишут о рядовых, чем рядовые сами о себе. И при этом рядовые пишут о руководителях минимум в 20 раз реже, чем руководители о них, и раз в пять реже, чем руководители сами о себе.
С одной стороны, конечно, достигается представительность частоты рядовых «героев» в общем информационном поле и переход структуры по роду занятий за определенный промежуток времени в текст более или менее пропорционально (см. рис. 6 – 8 и комментарий к нему). Но, с другой стороны, информационное взаимопроникновение из страты в страту имеет ярко выраженную дискриминацию. Описание деятельности руководящих слоев теми, кем они управляют и кому они назидают, похоже на чириканье ласточки рядом с водопадом ревущим: «пой, ласточка, пой, пой, не умолкай…»
В более мягкой форме это видно у журналистов. В целом они тяготеют (см. отклонения от средней табл. 7.6) к описанию жизни и выражению мнения руководящих слоев населения. Однако в описании жизни руководителей-«героев» им предоставлено больше свободы, чем в выражении их мнений.
«Аккумуляционная цепь» при выражении общественного мнения совсем иная. Здесь четко видно, кому принадлежит «право голоса» в оценке социальной реальности. Дело в том, что появление тех или иных элементов содержания в тексте масс-медиа может измеряться не только количеством публикаций, упоминанием личностей, в том числе и высказывающих или, наоборот, умалчивающих оценки, но и частотой выделяемой исследователем той или иной формы скрытой семантики общества. В табл. 7.5В даны как раз частоты всех субъектов мнений, оценок, предложений, включая как авторов, так и людей, которым авторы «вложили в уста» соответствующие оценки. Последние, как правило, совпадают с их собственными. Так из 1562 материалов, данных за три месяца в газете, 1259 (80,6 %) содержали только одно мнение (автора или «героя»; «герой» высказывает мнение в 9,1 % случаев появления: 542 «оценивающих» против 5405 «молчащих героев» – табл. 7.6). 286 публикаций (18,3 %) содержат мнение не только автора материала, но и коллективного или персонального «героя», подтверждающего точку зрения автора. Лишь в 6 публикациях из 1562 (0,4 %) автор приводит противоположное собственному мнение. К этим публикациям надо прибавить еще 11 материалов (0,7 %), в которых автор приводит как противоречащую его мнению точку зрения, так и подтверждающую его. Комментарии по поводу паллиативности оценок, как говорится, излишни.
В табл. 7.6 приведены данные дифференциации по признаку «высказывают – не высказывают мнений» только по отношению к героям информации, исключая мнения авторов. Мнения авторов, взятые во всем поле «публикаций» информационного ряда городской газеты без мнения журналистов см. в табл. 7.5, а вместе с мнением журналистов во всем поле оценок – в табл. 7.6. Вдумчивый читатель может проанализировать связи этих таблиц и без нашей помощи. Однако один важный вывод надо сделать. Огромный пласт мнений выражался и выражается до сих пор (за исключением агитпропа 90-х гг.) исключительно авторами публикаций. Конечно, можно сказать, что «Ведомости» по положению обязаны публиковать мнения руководителей (свыше 80 % «субъектов мнения – героев содержания» в этой газете руководители). Однако можно предположить и обратное: приподнятость авторского коллектива в стратификационной структуре обязывает видеть большую площадь обзора и аккумулировать информацию из большего количества страт. Это вопрос социально-политической ориентации и экономических, финансовых рычагов ориентации, заданных редакциям извне. Во всяком случае в «Тамбовской жизни» (которая для своего региона то же, что «Ведомости» для страны) на каждые 100 принятых, т. е. реально прочитанных «номиналий», «героев» содержания приходится 15 «героев – субъектов мнения» руководителей, 14 «героев – субъектов мнения» рядовых граждан города, 27 «героев»-руководителей, не высказывающих мнения и 44 «героя», представляющего рядового гражданина, не высказавшего мнения. Баланс информации, вошедшей в сознание читателя, здесь более оптимален. Однако это равновесие – результат социально относительно сбалансированной позиции редакции. В начале 90-х гг. при доступности центральной прессы читатель тяготел в приеме информации о руководящих «героях» из «Правды», а о мнениях рядовых граждан «из открытого шлюзового канала писем читателей» из «АиФ».
В принципе можно было бы подробно проанализировать результаты прямого потребления информации за 40 лет из газет, радио и телепередач. Однако это требует совершенно отдельной и глубоко фундированной в методическом плане книги, где можно показать, как работают индикаторы эффективности информационного приема: группы по активности приема сообщений, группы по степени осознания информационных потребностей; интенсивность приема – характеристик сообщений, номиналий, социальных элементов содержания, рекламных объектов и их элементов, наконец, сложных, сконструированных на основании выделенной общественной семантики объектов. Частично эта проблема будет затронута ниже, а пока что приведем две диаграммы освещения социальной структуры и выражения мнений в газетах «Тамбовская жизнь» и «Ведомости» в 2004 г.
Объем представленной в этих диаграммах информации невелик, но и в десятки раз большие объемы принципиальных изменений в картине не дадут. Она ни при каких обстоятельствах не станет похожей на ту, что изображена на рис. 6.9, где синтезирована картина отражения мнений 750 внештатными авторами за три месяца работы общегородской газеты 1968/69 гг. Да, это была хорошая работа, но далекая от оптимума демократического учета общественных позиций населения. Что же говорить о том, что мы видим теперь! То, что население прекрасно видит суть процесса выражения общественного мнения в газетах, очевидно уже из первого таганрогского исследования с 1968 г. В 1990/91 гг., в самый «разгул» «гласности», мы повторили тот же вопрос на уровне Всесоюзного исследования. Результат впечатляет даже по нынешним временам.
Рис. 7.4. Отражение субъекта социальной деятельности (вверху) и субъекта мнений (внизу) в тексте газет «Тамбовская жизнь» и «Ведомости» (по данным исследования анализа содержания 2004 г.; n«Тамб. жизнь» = 348 n«Ведомости» = 365 упоминаний личностей – граждан РФ; n«Тамбов. жизнь» = 99; n«Ведомости» = 194 субъектов выраженного мнения)
Данные говорят сами за себя. Учтем, что в 1968 г. вопрос задавался в табличной форме, которая позволяла дифференцировать мнения журналистов-авторов и редакции, а в 1990/91 гг. вопрос был задан в «открытой» форме и «закодирован» аналогичным 1968 г. образом. Дополнительно к данным таб. 7.7 заметим, что в 1968 г. 14 % респондентов дифференцировали выражение мнений в редакционном коллективе: две трети этой доли говорили, что мнение отдельных авторов-журналистов выражается чаще наряду с редко выражаемым мнением редакций в целом, одна треть говорила наоборот. В 1990/91 г. различия в позициях отдельных журналистов и редакции отмечало меньше 0,1% респондентов. Теперь таб. 7.7. Если в 1968 г. поляризация по линии «власть – широкие слои населения» была, по мнению населения, сглажена участием журналистов в коммуникации между властью и населением в качестве активных агентов (параметры центральных и местных газет здесь практически не отличаются), то в 1990/91 гг. журналисты теряют свою общественную функцию в глазах населения в коммуникативном процессе между властью и населением. Но самое главное – это почти вдвое возросшая «резкость» поляризации общественного мнения в плане выражения мнений в центральных газетах по линиям «мы – они», «население – власть», «народ – чиновники». 94 % ответивших считают, что в центральной прессе чаще выражается мнение властей, и почти столько же считает, что реже при этом выражается мнение рядовых граждан, народа. Тут абсолютно ясен ответ на вопрос: «Думает или не думает народ?» – в чем имеют смелость сомневаться иные корифеи мысли. Еще как думает, да при этом в добавок в формах, слава Богу, неизвестных ни чиновникам, ни «корифеям»[172].
