* * * Все, чем я жил, в чем ждал отрады, Слова развеяли твои… Так снег последний без пощады Уносят вешние ручьи… И целый день с насмешкой злою, Другие речи заглушив, Они носились надо мною, Как неотвязчивый мотив. Один я. Длится ночь немая. Покоя нет душе моей… О, как томит меня, пугая, Холодный мрак грядущих дней! Ты не согреешь этот холод, Ты не осветишь эту тьму… Твои слова, как тяжкий молот, Стучат по сердцу моему. 1892 Владимир Соловьев Прометею Когда душа твоя в одном увидит свете Ложь с правдой, с благом зло, И обоймет весь мир в одном любви привете, Что есть и что прошло; Когда узнаешь ты блаженство примиренья; Когда твой ум поймет, Что только в призраке ребяческого мненья И ложь, и зло живет, — Тогда наступит час – последний час творенья. Твой свет одним лучом Рассеет целый мир туманного виденья В тяжелом сне земном: Преграды рушатся, расплавлены оковы Божественным огнем, И утро вечное восходит к жизни новой Во всех, и все в Одном. Август 1874 * * * Как в чистой лазури затихшего моря Вся слава небес отражается, Так в свете от страсти свободного духа Нам вечное благо является. Но глубь недвижимая в мощном просторе Всё та же, что в бурном волнении,— Могучий и ясный в свободном покое, Дух тот же и в страстном хотении. Свобода, неволя, покой и волненье Проходят и снова являются, А он все один, и в стихийном стремленье Лишь сила его открывается. Март 1875 * * * В сне земном мы тени, тени… Жизнь – игра теней, Ряд далеких отражений Вечно светлых дней. Но сливаются уж тени, Прежние черты Прежних ярких сновидений Не узнаешь ты. Серый сумрак предрассветный Землю всю одел; Сердцем вещим уж приветный Трепет овладел. Голос вещий не обманет. Верь, проходит тень, — Не скорби же: скоро встанет Новый вечный день. 9 июня 1875 * * * Хоть мы навек незримыми цепями Прикованы к нездешним берегам, Но и в цепях должны свершить мы сами Тот круг, что боги очертили нам. Всё, что на волю высшую согласно, Своею волей чуждую творит, И под личиной вещества бесстрастной Везде огонь божественный горит. Между 29 июня и 28 октября 1875 * * * У царицы моей есть высокий дворец, О семи он столбах золотых, У царицы моей семигранный венец, В нем без счету камней дорогих. И в зеленом лесу у царицы моей Роз и лилий краса расцвела, И в прозрачной волне серебристый ручей Ловит отблеск кудрей и чела, Но не слышит царица, что шепчет ручей, На цветы и не взглянет она: Ей туманит печаль свет лазурных очей, И мечта ее скорби полна. Она видит: далеко, в полночном краю, Средь морозных туманов и вьюг, С злою силою тьмы в одиночном бою Гибнет ею покинутый друг. И бросает она свой алмазный венец, Оставляет чертог золотой И к неверному другу – нежданный пришлец — Благодатной стучится рукой. И над мрачной зимой молодая весна, Вся сияя, склонилась над ним И покрыла его, тихой ласки полна, Лучезарным покровом своим. И низринуты темные силы во прах, Чистым пламенем весь он горит, И с любовию вечной в лазурных очах Тихо другу она говорит: «Знаю, воля твоя волн морских не верней, Ты мне верность клялся сохранить, — Клятве ты изменил, но изменой своей Мог ли сердце мое изменить?» 1876 Посвящение к неизданной комедии
Не жди ты песен стройных и прекрасных, У темной осени цветов ты не проси! Не знал я дней сияющих и ясных, А сколько призраков недвижных и безгласных Покинуто на сумрачном пути. Таков закон: все лучшее в тумане, А близкое иль больно, иль смешно. Не миновать нам двойственной сей грани: Из смеха звонкого и из глухих рыданий Созвучие вселенной создано. Звучи же, смех, свободною волною, Негодования не стоят наши дни. Ты, муза бедная, над смутною стезею Явись хоть раз с улыбкой молодою И злую жизнь насмешкою незлою Хотя на миг один угомони. 1880 * * * |
