Сон в летнюю ночь Долго ночью вчера я заснуть не могла, Я вставала, окно отворяла… Ночь немая меня и томила и жгла, Ароматом цветов опьяняла… Только вдруг шелестнули кусты под окном, Распахнулась, шумя, занавеска — И влетел ко мне юноша – светел лицом, Точно весь был из лунного блеска. Разодвинулись стены светлицы моей, Колоннады за ними открылись; В пирамидах из роз вереницы огней В алебастровых вазах светились… Чудный гость подходил все к постели моей; Говорил он мне с кроткой улыбкой: «Отчего предо мною в подушки скорей Ты нырнула испуганной рыбкой! Оглянися – я бог, бог видений и грез, Тайный друг я застенчивой девы… И блаженство небес я впервые принес Для тебя, для моей королевы…» Говорил – и лицо он мое отрывал От подушки тихонько руками; И щеки моей край горячо целовал, И искал моих уст он устами… Под дыханьем его обессилела я… На груди разомкнулися руки… И звучало в ушах: «Ты моя! ты моя!», Точно арфы далекие звуки… Протекали часы… я открыла глаза… Мой покой уж был облит зарею… Я одна… вся дрожу… распустилась коса… Я не знаю, что было со мною… <1857> Весна
Голубенький, чистый Подснежник-цветок! А подле сквозистый, Последний снежок… Последние слезы О горе былом, И первые грезы О счастье ином… 1857 * * * Всё вокруг меня как прежде — Пестрота и блеск в долинах… Лес опять тенист и зелен, И шумит в его вершинах. Отчего ж так сердце поет, И стремится, и болеет, Неиспытанного просит И о прожитом жалеет? Не начать ведь жизнь с начала — Даром сила растерялась, Да и попусту растратишь Ту, которая осталась… А вокруг меня, как прежде, Пестрота и блеск в долинах! Лес опять тенист и зелен, И шумит в его вершинах!.. 1857 * * * Поле зыблется цветами… В небе льются света волны… Вешних жаворонков пенья Голубые бездны полны. Взор мой тонет в блеске полдня… Не видать певцов за светом… Так надежды молодые Тешат сердце мне приветом… И откуда раздаются Голоса их, я не знаю… Но, им внемля, взоры к небу, Улыбаясь, обращаю. 1857 * * * Она еще едва умеет лепетать, Чуть бегать начала, но в маленькой плутовке Кокетства женского уж видимы уловки. Зову ль ее к себе, хочу ль поцеловать, И трачу весь запас ласкающих названий — Она откинется, смеясь, на шею няни, Старушку обовьет руками горячо, И обе щеки ей целует без пощады, Лукаво на меня глядит через плечо И тешится моей ревнивою досадой. 1857 Колыбельная песня Спи, дитя мое, усни! Сладкий сон к себе мани: В няньки я тебе взяла Ветер, солнце и орла. Улетел орел домой; Солнце скрылось под водой; Ветер, после трех ночей, Мчится к матери своей. Ветра спрашивает мать: «Где изволил пропадать? Али звезды воевал? Али волны всё гонял?» «Не гонял я волн морских, Звезд не трогал золотых; Я дитя оберегал, Колыбелечку качал!» 1858 * * * Ласточка примчалась Из-за бела моря, Села и запела: Как февраль ни злися, Как ты, март, ни хмурься, Будь хоть снег, хоть дождик — Все весною пахнет! 1858 Альпийские ледники Сырая мгла лежит в ущелье, А там, как призраки легки, В стыдливом девственном веселье, В багрянцах утра – ледники! Какою жизнью веет новой Мне с этой снежной вышины, Из этой чистой, бирюзовой И света полной глубины! Там, знаю, ужас обитает, И нет людского там следа, — Но сердце точно отвечает На чей-то зов: «Туда! Туда!» 1859 Мадонна
Стою пред образом Мадонны. Его писал монах святой, Старинный мастер, не ученый: Видна в нем робость, стиль сухой. Но робость кисти лишь сугубит Величье Девы: так она Вам сострадает, так вас любит, Такою благостью полна, Что веришь, как гласит преданье, Перед художником святым Сама Пречистая в сиянье Являлась, видима лишь им… Измучен подвигом духовным, Постом суровым изнурен, Не раз на помосте церковном Был поднят иноками он, И, призван к жизни их мольбами, Еще глаза открыть боясь, Он братью раздвигал руками И шел к холсту, душой молясь. Брался за кисть, и в умиленье Он кистью то изображал, Что от небесного виденья В воспоминанье сохранял. И слезы тихие катились Вдоль бледных щек… И, страх тая, Монахи вкруг него молились И плакали, как плачу я… 1859 |
