Памятник Пушкину Из вольных мысли сфер к нам ветер потянул В мир душный чувств немых и дум, объятых тайной; В честь слова на Руси, как колокола гул, Пронесся к торжеству призыв необычайный. И рады были мы увидеть лик певца, В ком духа русского живут краса и сила; Великолепная фигура мертвеца Нас, жизнь влачащих, оживила. Теперь узнал я всё, что там произошло. Хоть не было меня на празднике народном, Но сердцем был я с тем, кто честно и светло, Кто речью смелою и разумом свободным Поэту памятник почтил в стенах Москвы; И пусть бы он в толпе хвалы не вызвал шумной, Лишь был привета бы достоин этой умной, К нему склоненной головы. Но кончен праздник… Что ж! гость пушкинского пира В грязь жизни нашей вновь ужель сойти готов? Мне дело не до них, детей суровых мира, Сказавших напрямик, что им не до стихов, Пока есть на земле бедняк, просящий хлеба. Так пахарь-труженик, желающий дождя, Не станет петь, в пыли за плугом вслед идя, Красу безоблачного неба. Я спрашиваю вас, ценители искусств: Откройтесь же и вы, как те, без отговорок, Вот ты хоть, например, отборных полный чувств, В ком тонкий вкус развит, кому так Пушкин дорог; Ты, в ком рождают пыл возвышенной мечты Стихи и музыка, статуя и картина, — Но до седых волос лишь в чести гражданина Не усмотревший красоты. Или вот ты еще… Но вас теперь так много, Нас поучающих прекрасному писак! Вы совесть, родину, науку, власть и Бога Кладете под перо, и пишете вы так, Как удержал бы стыд писать порою прошлой… Но наш читатель добр; он уж давно привык, Чтобы язык родной, чтоб Пушкина язык Звучал так подло и так пошло. Вы все, в ком так любовь к отечеству сильна, Любовь, которая всё лучшее в нем губит, — И хочется сказать, что в наши времена Тот – честный человек, кто родину не любит. И ты особенно, кем дышит клевета И чья такая ж роль в событьях светлых мира, Как рядом с действием высоким у Шекспира Роль злая мрачного шута… О, докажите же, рассеяв все сомненья, Что славный тризны день в вас вызвал честь и стыд! И смолкнут голоса укора и презренья, И будет старый грех отпущен и забыт… Но если низкая еще вас гложет злоба И миг раскаянья исчезнул без следа, — Пусть вас народная преследует вражда, Вражда без устали до гроба! Близ Фрейбурга, в Швейцарии Июль 1880 Отголосок пятнадцатой прелюдии шопена
Посвящается Ольге Алексеевне Жемчужниковой Мне больно!.. Рвется стон из груди; Ручьями слезы льют невольно; И хочется, чтоб знали люди, Как на душе мне больно, больно. Мне больно!.. Боль невыносима… Кто ж скажет ей: не мучь, довольно?! Никто!.. Толпа проходит мимо, Не слыша криков, как мне больно. Мне больно!.. Вопль не достигает И до небес о скорби дольной… И, оборвавшись, замирает, Никем не понят, как мне больно. Октябрь 1883 В. М. Жемчужникову О, друг ты мой, – как сердца струны Все задрожали, все звучат!.. И лет минувших призрак юный, Манящий издали назад; И призрак старости жестокой, Вперед торопящий меня, Туда, к той грани недалекой, Где нет уж завтрашнего дня; И тех судьба, кто сердцу милы, Кому черед пожить теперь; И молчаливые могилы — Моих владетели потерь… Как бы смычком, порой так больно, Вся жизнь по сердцу поведет, — И сердце бедное невольно Под ним и плачет, и поет. 12 декабря 1883 Моей музе Чтоб мне в моих скорбях помочь, Со мной ты плакала, бывало… Теперь не плачь! Пускай, как ночь, Когда дождей пора настала, Один я молча слезы лью, Храня, как тайну, грусть мою. То грусть порой по старом счастье… Ее сравнить могла бы ты С тоской стебля, когда ненастье Вдруг оборвет с него цветы И унесет их вдаль, куда-то, Откуда нет уже возврата. Порой грущу, что стар уж я; Что чую смерти близкий холод И жуткий мрак небытия, — Меж тем как я – душою молод, И животворный сердца пыл Еще с летами не остыл. Не надо звуков скорбной неги; Не надо старческую грусть Принаряжать в стихах элегий. А если плачется – ну, пусть, — Коль сердцу есть в слезах отрада; Но слез рифмованных – не надо! 1888 * * * Сидючи дома, я в окна взгляну ли, Вижу: декабрь перемену принес; С дня Спиридона уже повернули Солнце на лето, зима на мороз. Долго ждать солнцу намеченной встречи; Времени много пройдет до тех пор… Пышут теплом изразцовые печи, С окон не сходит морозный узор. Солнце меж тем повернуло на лето, К дням пробужденья лесов и полей. Чижик наш, в клетке почуявши это, Пробует петь и глядит веселей. Пусть свирепеют морозы, метели, Солнцу – причине благой бытия — Мы уже с радости песни запели, Оба затворники, чижик и я. Тамбов 5 января |
