— Мы все носим в себе груз прошлого. Трудности нас меняют. Иногда оставляют шрамы. Но не все из этого — плохо. Они растят в нас сочувствие, понимание и умение заботиться о других. Шеп заботится о людях вокруг больше, чем кто-либо, кого я знала. Ему просто иногда нужно напоминать, что не нужно быть идеальным, чтобы его любили.

Я застыла, услышав последние слова, вылетевшие у меня изо рта. Я не собиралась их говорить, но отрицать их было бессмысленно — это была правда.

Руки Норы замерли в мыльной пене. Она повернулась ко мне:

— Ты его любишь?

Я с трудом сглотнула:

— Да. — Глубоко выдохнула. — Твой сын напомнил мне, что в этом мире все еще есть хорошие мужчины. В момент, когда мне отчаянно нужно было это напоминание. Он сделал меня смелее. Заставил тянуться к вещам, о которых я думала, что больше никогда не смогу их иметь.

В глазах Норы заблестели слезы:

— Тея...

— Ты вырастила удивительного сына.

Нора бросила тарелку в раковину и в одно мгновение оказалась рядом, заключив меня в крепкие объятия и не отпуская:

— Я вижу, как он изменился за этот месяц. В нем появилась легкость, которой давно не было. Это ты. Ты сделала его смелым в ответ. Смелым, чтобы поверить: он уже достаточно хорош, просто такой, какой есть.

У меня запекло в горле, а глаза наполнились слезами:

— Он больше чем «достаточно». Он — все.

Нора отстранилась, смахивая слезы, уже скатившиеся по щекам:

— И ты тоже, красавица моя. Это так ясно видно. Твоя доброта, забота, сила. Я не знаю, что с тобой случилось, но мне больно оттого, что это произошло.

— Это только заставляет меня еще сильнее ценить то, что у меня есть сейчас.

Нора всхлипнула:

— Я хочу, чтобы у тебя было все. И если тебе когда-нибудь понадобится кто-то, кто выслушает, обнимет или просто похлопочет вокруг тебя — я всегда рядом.

Теперь и мои слезы потекли. От ее доброты. От того, что она предложила мне то, чего у меня никогда по-настоящему не было:

— Спасибо, — прошептала я. — Это значит для меня больше, чем ты можешь представить.

— Все в порядке? — раздался глубокий голос Шепа, разрезая тишину кухни.

Мы с Норой подпрыгнули от неожиданности, а потом тут же расхохотались.

Нора вытерла лицо и отмахнулась от сына:

— Все хорошо. Просто разговор по душам с нашей девочкой.

Шеп тут же подошел ко мне, его большое тело обвило меня заботой, а большие пальцы нежно смахнули слезы с моих щек:

— Ты плачешь.

Я покачала головой:

— Я счастлива.

Он нахмурился, будто не до конца верил моим словам.

Я обхватила его за талию и крепко прижалась:

— Счастлива, — повторила я. — И это благодаря тебе.

Шероховатые руки Шепа обхватили мое лицо:

— Это ты подарила себе счастье. А я просто счастлив быть частью этой мозаики.

Шеп

— Улыбка у тебя какая-то пугающая.

Я скосил взгляд на Энсона, пока мы ехали в город в моей машине, пытаясь хоть немного убрать с лица идиотскую ухмылку, что не сходила с него весь уикенд. Но безуспешно. Не получалось. Ну не мог я иначе.

— То, что ты при улыбке выглядишь как одержимый демон, не значит, что мы все такие, — отозвался я.

Энсон только хмыкнул в ответ.

— У тебя щеки не болят? Ты все утро лыбишься.

Я закатил глаза и свернул на главную улицу. Каскад-авеню по-прежнему была битком — туристы тянули время, чтобы выжать максимум из праздничных выходных. Мой взгляд непроизвольно скользнул в сторону пекарни. Просто надеялся мельком увидеть темно-каштановые волосы за витриной.

— Господи, — рявкнул Энсон. — Следи за дорогой.

Я тут же вернул взгляд на проезжую часть и нажал на тормоз, чтобы не врезаться в минивэн с номерами Айдахо.

— Ты пропал, — пробормотал он.

— Как будто ты лучше, — парировал я.

Энсон по уши влип с Роудс. Она была его вселенной, центром, вокруг которого все вращалось.

Он криво усмехнулся.

— Ладно, справедливо. — Улыбка тут же погасла. — Все пока спокойно?

Я кивнул, и в животе сжался тяжелый ком.

— Трейс все еще ждет результаты по отпечаткам на письме. Расс в базе есть, а вот Брендана — нет.

— Ну конечно, — проворчал Энсон. — Может, я смогу как-нибудь достать его отпечатки...

— Законным способом?

Энсон поморщился, и я все понял без слов.

— Если Трейс не сможет ими воспользоваться, толку-то.

Энсон откинулся на спинку сиденья.

— Да знаю. Просто хочу, чтобы этот ублюдок ответил по полной.

Я крепче сжал руль.

— Думаешь, я не хочу? Он сломал ее. — Слова будто лезвия в горле. — Тея каждый день сражается с тем, что он сделал с ее сознанием. Он мог и пальцем ее не тронуть, но следы все равно остались.

Энсон молчал, пока я не припарковался у хозяйственного магазина.

— Иногда душевные раны хуже физических, — сказал он тихо.

Он это понимал. Наверное, как никто другой.

— Но она идет на поправку, — добавил я. Я видел это в том, как Тея становилась смелее. Как больше не вздрагивала. Как позволяла себе быть собой рядом с моей семьёй. Я посмотрел на Энсона. — И ты тоже.

Он уставился на меня.

— А ты?

Я на секунду напрягся, но потом выдохнул и позволил раздражению пройти. Он не лез из любопытства. Он волновался.

— Я, наверное, всегда буду корить себя за то, что не разглядел в Сайласе, кто он на самом деле. И за то, что по моей вине он добрался до тебя и Роудс.

— Но?.. — подтолкнул Энсон.

— Но я начинаю понимать, насколько убедительным может быть зло. Иногда оно приходит в красивой или безобидной оболочке. А я не хочу быть тем, кто в каждом новом человеке будет искать подвох. Не хочу позволить тому, что случилось, изменить меня.

Впервые я сказал это вслух. Но именно Тея помогла мне это осознать. Я видел, как Брендан обаятельно заманил ее в ловушку. И через сочувствие к ней я начал снисходительнее относиться и к себе.

— То есть ты наконец понял, что случившееся с Роудс — не твоя вина.

Я сглотнул, прогоняя ком в горле.

— Да. А ты?

Энсон смотрел на меня.

— Она меня заставила поверить в это. С боем, конечно.

Я не удержался от улыбки.

— Моя сестра — настоящая львица, когда дело касается близких.

Энсон хлопнул меня по плечу, дотягиваясь до ручки двери.

— Как и ты. И нам всем чертовски повезло, что ты с нами.

Когда я заглушил двигатель и вышел из машины, я по-настоящему позволил этим словам осесть внутри. Дал им разойтись в груди. Мне правда безмерно повезло — с семьей, с друзьями, с Теей. И я не собирался недооценивать чудо того, что у меня всё это есть.

Мы с Энсоном направились вглубь хозяйственного магазина, к задней стойке — сделать заказ на новые окна, прежде чем поехать на обед. Но чем ближе мы подходили, тем сильнее накатывало чувство вины.

Блондинистые волосы шевельнулись, когда женщина у стойки подняла взгляд. И в тот же миг в ее голубых глазах отразилась боль.

Черт.

— Привет, Мара, — сказал я, стараясь сохранить теплое выражение лица.

Она сглотнула, выдавив улыбку.

— Шеп, привет. — Она перевела взгляд на моего спутника. — Энсон.

Он просто кивнул.

Я достал из кармана лист бумаги и протянул ей через стойку.

— Закажешь это?

Мара опустила взгляд, пробежалась по размерам, брендам и артикулам. Уголки ее губ дрогнули в более искренней улыбке.

— Ремонтируешь старушку?

Напряжение внутри слегка ослабло. В этом мы с Марой всегда легко находили общий язык — стройка, восстановление, реставрация.

— Ага. Света там катастрофически не хватает.

— Верю. — Она начала стучать по клавиатуре. — Эти старые дома хоть и красивые, но тяжеловатые.

— Недолго осталось.

Мара вновь подняла глаза, взгляд ее стал мягче.

— Не сомневаюсь. — Ее пальцы остановились. — Как рука?

Я машинально пошевелил пальцами.

— Уже в порядке.

Она кивнула и прикусила губу.