Я показала ему язык:

— Думаю, ты переживешь, если про тебя хоть что-то назовут красивым. Мужское начало в безопасности.

В янтарных глазах Шепа вспыхнула озорная искра:

— Ах ты язва.

И он резко рванул вперед. Цель — мои бока. Пальцы защекотали. Я завизжала от смеха и попыталась увернуться. Но Шеп не знал пощады.

— Шеп! — закричала я.

— Скажи еще раз, какое мое имя красивое.

Я выдернула подушку из-за спины и стукнула его.

— Все, ты доигралась, — зарычал он.

Он схватил мои запястья и прижал их к подушке над головой, нависнув надо мной:

— Сдаешься?

Смех застыл на губах. Он был так близко. Я почти ощущала его вкус в воздухе между нами. Его тепло пробирало до костей. Он буквально нависал и я хотела, чтобы он сделал больше, чем просто навис.

Я хотела почувствовать его всем телом. Узнать, каково это — когда Шеп прижимается ко мне. Когда вся эта сила, все эти мускулы... двигаются внутри меня. Я хотела утонуть в нем.

Голова сама потянулась вверх, как на ниточках желания и жажды. Глаза Шепа вспыхнули. Я преодолела оставшееся расстояние, мои губы нашли его. Его язык ворвался внутрь. Жадный, требовательный.

Шеп провел бедром между моих ног. Я выгнулась навстречу и стоны сами вырвались наружу. Услышав это, он резко отпрянул.

Ни тени желания или веселья в его лице не осталось.

— Блядь. Прости, Тея. Я не подумал.

Я заморгала, голова шла кругом от резкой перемены.

— За что ты извиняешься?

Шеп провел рукой по лицу:

— Последнее, что тебе нужно — это чтобы кто-то хватал тебя и наваливался сверху после всего, что с тобой было.

Все во мне замерло. Внутри меня разлился холод. После всего, что со мной было. Меня накрыла волна печали и разочарования, пока я смотрела на мужчину, в которого влюблялась. Который, возможно, навсегда будет видеть во мне только жертву.

— Я не слабая, — прошептала я.

Шеп вздрогнул, будто я ударила его:

— Я знаю. Но это не значит, что я не должен учитывать твой опыт.

Горячие слезы подступили, но я не позволила им выйти:

— Я не хочу, чтобы ты относился ко мне иначе из-за этого.

Шеп протянул руку, сжал мою ладонь:

— Просто... я думаю, нам стоит идти медленно.

Это была мягкая форма отказа. И оттого только больнее.

— Ладно.

— Ты убиваешь меня, Колючка.

Я посмотрела на него. Белая футболка натянулась на его груди. Темные волосы чуть растрепаны... Он был невероятно красив. И от этого становилось только хуже.

— Правда. Все нормально. Я понимаю, что сейчас все немного... размыто. Я не хочу все испортить…

Мои слова оборвались, когда губы Шепа накрыли мои. Его пальцы зарылись в волосы, откидывая голову назад, чтобы получить лучший доступ. Его язык скользнул внутрь — уверенно, настойчиво, так по-шеповски. Господи, это было все, чего я хотела. И даже больше.

Но поцелуй закончился слишком быстро. Я заморгала, глядя в пустоту между нами.

Шеп смотрел на меня, глаза горели.

— Если ты хоть на секунду думаешь, что я не хочу тебя — ты ошибаешься. Думаешь, я не хочу узнать, каково это — войти в тебя, зарыться так глубоко, чтобы забыть собственное имя? Ты чертовски ошибаешься.

Все мое тело напряглось, соски затвердели, будто каждая клеточка тянулась к нему, к тем словам, что он только что произнёс.

— А если я тоже этого хочу?

В голосе прозвучал вызов. Это было нарочно, осознанно. И я знала это.

Шеп напрягся, его янтарные глаза стали почти золотыми.

— Тея, — прорычал он.

Сердце стучало в груди, словно выламываясь изнутри. Каждое дыхание — рваное, отчаянное, просящее. Просящее его.

Он откинулся назад, покачал головой:

— Слишком рано. Ты еще не готова…

— Я не готова? — я резко села.

— Тея…

— Разве не мне решать, готова я или нет?

Шеп открыл рот, будто хотел возразить или успокоить — я не знала, что хуже. Но не собиралась ждать. Я уже поднималась с дивана, вышагивая из гостиной под вступительные аккорды Рокки.

Я свернула в коридор и зашла в спальню, закрыв за собой дверь с резким толчком. Мне хотелось хлопнуть ею так, чтобы сотрясло весь дом. Но, зная свою удачу, я бы просто сломала проклятую дверь.

Энергия кипела под кожей — злость, разочарование, страх, что я никогда больше не смогу быть «нормальной». Но громче всего сейчас звучало другое — я была чертовски возбуждена.

Та искра, которую я чувствовала к Шепу весь последний месяц, вспыхнула настоящим пожаром. И я едва сдерживалась, чтобы не сорвать с себя кожу. Я, может, и не могла пока справиться с гневом, страхом и обидой… но с влечением — черт возьми, с этим я вполне могла что-то сделать.

Шеп

— Блядь. — Я провел рукой по волосам и с силой дернул за пряди.

Я все испортил. Совсем. Едва не сошел с ума от того, насколько близко ко мне была Тея, как витал вокруг нее ее цветочно-кокосовый аромат. А то, как ее грудь прижималась ко мне с каждым вдохом...

Я хотел ее больше, чем кого-либо в своей жизни. Это притяжение, эта потребность — она пугала до чертиков. И наравне со страхом идти слишком быстро и все разрушить была тревога, а не сломаю ли я это все уже сейчас, если продолжу контролировать каждую деталь.

И вот в этом желании все держать под контролем я и совершил самую большую ошибку — отнял у Теи ее выбор. Неудивительно, что она злилась.

Лось недовольно мяукнул, словно выговаривая.

— Да знаю я, — буркнул я. — Не надо читать мне мораль.

Я поднялся с дивана и направился к ее комнате. Может, я все и запутал, но извиниться еще не поздно. Вернуть ей контроль. Позволить ей решать.

Босые ступни шлепали по паркету, пока я сворачивал за угол и останавливался у ее двери. В голове вспыхивали образы: Тея, сидящая в комнате одна, слезы текут по щекам… Я не дал себе времени передумать. Просто схватился за ручку и повернул.

Дверь распахнулась и я застыл.

Тея. На кровати, под одеялом. Голова откинута назад, щеки румяные, спина выгнута. Через тонкую хлопковую майку проступали затвердевшие соски, бледно-розовая ткань почти не скрывала более темные вершины. Ее дыхание было сбивчивым, рваным.

Мое тело напряглось, мышцы налились тяжестью. И без того наполовину твердый член резко напрягся до предела.

— Тея, — выдавил я хрипло.

Ее глаза распахнулись и встретились с моими. Я ждал, что она закричит, потребует уйти. Но нет. Она смотрела прямо на меня и не убрала руку из-под одеяла.

— Чего ты хочешь, Шепарт?

Я скучал по тому, как она произносит мое имя. Как ее губы обволакивают каждый слог.

Дыхание сбивалось, сердце рвалось из груди.

— Скажи мне уйти. — Я вцепился в ручку двери так сильно, что думал — пальцы треснут.

Но Тея была слишком смелой для этого.

— Останься, — прошептала она в темноте.

Я устал быть идиотом. А может, просто ее притяжение было сильнее любой воли. Я вошел в комнату и закрыл дверь, прислонившись к ней спиной.

— Скажи мне, что делают эти красивые пальчики, Колючка.

Ее глаза вспыхнули в лунном свете.

— То, что твои пальцы не захотели.

Из груди вырвался рык.

Тея изогнула бровь — и в вопросе, и в вызове.

— Покажи мне, — прохрипел я.

Ее зубы впились в нижнюю губу. А потом, медленно, мучительно медленно, она скинула с себя одеяло.

Я судорожно втянул воздух. На ней была только эта розовая маечка. И все. Длинные, стройные ноги. Бесконечно гладкая кожа. Ладонь — все еще прикрывала то место, которое я хотел увидеть больше всего.

Во рту пересохло. Блядь. Она и так была самым красивым, что я когда-либо видел. Но вся — вот так, передо мной… Это бы меня разрушило. И мне было плевать.

— Чего ты хочешь, Шепард? — прошептала она.

— Я хочу увидеть тебя всю. — Голос был хриплым, грубым. Голым от желания.

Тея не колебалась. Ни секунды. Она убрала руку в сторону.

Я оторвался от двери, медленно двигаясь к кровати, ловя взглядом каждый ее сантиметр.