В уголке ее губ дернулась улыбка:

— Мне нравится, что она держит тебя в тонусе. Ты слишком привык, что женщины сами к тебе липнут.

Я нахмурился еще сильнее:

— Никто ко мне не липнет.

Роудс фыркнула:

— Ты у нас золотой мальчик. Они на тебя вешаются. Тебе нужна та, которая не будет у тебя в руках, как пластилин.

Я себя золотым не чувствовал. Особенно в последние месяцы.

— Черт, — сказала Роудс, глянув на часы. — Я совсем забыла забрать новых котят для Теи.

— Для Теи? — переспросил я, сам не заметив, как в голосе прозвучал слишком живой интерес.

Роудс кивнула:

— Она теперь официально в списке приемных семей у Nancy's Wags & Whiskers.

Роудс и наша бабушка Лолли уже давно работали с этим приютом, но я не знал, что туда подключилась и Тея. Хотя меня это не удивило. И прежде чем я успел заткнуться, сам выдал:

— Я могу их отвезти.

На лице Роудс расползлась понимающая улыбка, но подкалывать она меня не стала:

— Уверен?

— Я закончил на сегодня.

— Ладно. Сейчас пришлю тебе адрес Теи. Нэнси ты и так знаешь.

Я уже не раз помогал приюту — в основном развозил пожертвования: еду, игрушки, одеяла от Лолли. Она умела уговорить даже самых жадных бизнесменов раскошелиться на благое дело.

— Договорились, — кивнул я.

Роудс замолчала на мгновение, будто что-то обдумывая. Потом произнесла:

— Ты правда хороший брат. Знаешь это?

Ее слова резанули, будто каждый слог — это острое лезвие, впивающееся под кожу.

— Ро…

— Серьезно. В том, что случилось, не больше твоей вины, чем моей или Энсона.

Жжение в груди вернулось — сильнее, глубже.

— Я должен был это заметить.

— Никто не заметил. Но если ты продолжишь таскать эту вину, которая тебе не принадлежит, она тебя утопит.

Я слышал страх в ее голосе. И от этого становилось только хуже. Поэтому я сделал единственное, что мог — обнял ее.

— Люблю тебя, Ро-Ро. Даже несмотря на то, что сейчас ты воняешь как конский навоз.

Она рассмеялась — как я и надеялся. Этот ее смех, сам факт, что она жива и дышит, что Сайлас не одержал победу — пока этого должно было хватить.

Тея

Позднее дневное солнце палило с небес, и я позволяла ему согревать мою кожу, идя через заднюю часть участка. Вид бескрайнего леса никогда не надоедал. Я замедлила шаги, по-настоящему впитывая все вокруг.

Легкий аромат сосен был чуть другим, чем у всех сосен, что я когда-либо знала — что-то уникальное для Спэрроу-Фоллс. Как и это небесно-голубое небо с ватными облаками, плывущими мимо, и эта безмерная широта природы, заставляющая меня чувствовать себя такой крошечной.

Иногда я, конечно, ощущала одиночество, хотелось, чтобы кто-то действительно знал меня. Но мне чертовски повезло оказаться здесь, иметь этот дом.

В груди кольнуло от мысли, как бы мне хотелось, чтобы Никки увидела все это. Я отправляла ей пару полароидных снимков вместе с деньгами в одном из месяцев, но фото не передавали всей красоты этого места.

Я задрала лицо к небу, позволяя солнцу еще немного погреть мою кожу. Этого достаточно. У меня есть огород, книги, Лось. Я в безопасности. Хотеть большего — это уже жадность.

Вздохнув, я направилась к теплице. В Лос-Анджелесе я часто ходила на фермерские рынки в своем районе. Обожала придумывать рецепты из всего, что удавалось там найти. Но тогда я понятия не имела, сколько труда стоит за всем этим урожаем.

Теперь знала.

Уголки моих губ приподнялись, когда я увидела старую теплицу. Когда я только переехала, она сразу меня очаровала. Нижняя четверть каждой стены была из благородного состаренного дерева, а выше — чистое стекло.

Некоторые стекла были разбиты, но я нашла инструкции, поднапряглась и починила их. Гораздо сложнее оказалось научиться сохранять растения живыми. Я читала книги и статьи в библиотеке, проводила бесконечные эксперименты. Но спустя почти два года у меня уже все получалось.

Подправив на плече большую плетеную корзину, я открыла дверь свободной рукой. В нос ударил влажный воздух — такой, в каком растения себя чувствуют счастливыми. Я поставила корзину на стол посередине.

Что-то в заботе о растениях успокаивало меня. Создавать что-то хорошее, лелеять это, помогать расти — все это будто исцеляло. Так же, как и забота о приемных котятах. Будто вместе с ними я собирала себя заново.

Я принялась за поливку, прополку и обрезку. Одновременно прикидывала, что можно собрать: лук-порей, летние кабачки, первые крошечные клубнички. Авокадо уже упиралось в потолок — придется что-то с этим делать. А кукуруза, растущая снаружи, уже давала початки.

В голове уже крутились варианты ужина. Салат из кабачков и кукурузы с запеченным луком для вкуса. А из клубники — может, что-нибудь сладкое. Тут у Саттон наверняка идей больше, чем у меня — хоть я с ней и работаю уже несколько месяцев, но до ее уровня мне далеко.

Быстро собрав нужное, я подошла к кусту кошачьей мяты, отломила веточку и положила в корзину.

Возвращаясь к дому, я поднялась по ступеням задней террасы — ее явно пристроили позже. Сегодня я поужинаю здесь. Пусть у меня нет стола, но и на шезлонге вполне удобно. А Лося выведу на поводке — пусть тоже подышит воздухом.

Достав из кармана ключи, я открыла замок на задней двери. Как только вошла, Лось приветствовал меня своим фирменным каркающим мяуканьем. Я улыбнулась и погладила его за ушами. Нос у него уже подергивался:

— Сейчас, сейчас, дам тебе твою дозу.

Он ответил характерным стрекотанием, от которого я всегда смеялась. Быстро высыпав овощи из корзины, я достала кошачью мяту. Глянув на часы, выругалась — Роудс могла приехать с минуты на минуту.

Я протянула Лосю веточку — он тут же встал на задние лапы, обхватил мою руку передними и потянул ее ко рту.

— Аккуратнее! Оттяпаешь палец к черту.

Он уже вовсю грыз листья, блаженно щурясь. Я улыбнулась и пошла проверить загончик для котят. Им было шесть недель — пока перелезть через стенки они не могли, но скоро это изменится. Котята — мастера побега.

Лось издал недовольное мяуканье.

Я выпрямилась и строго на него посмотрела:

— Котята твою мяту не отберут, расслабься.

Осмотрев загон, я нахмурилась — в лотке стоило добавить наполнителя. Я направилась в маленький санузел, который служил мне еще и складом для припасов. Открыв шкаф под раковиной, я потянула мешок и замерла.

Где-то внизу живота закрутился тяжелый клубок. Под раковиной была вода. Я вытащила все из шкафа и обнаружила еще больше воды. Не лужи, но все было как будто давно и равномерно промочено. Я провела рукой по трубе, изучая ее. Видимых протечек не было. Но это не значило, что их нет.

Выпрямившись, я заметила слабый блеск на линолеуме возле раковины. Присела. Там тоже было мокро.

Черт. Черт. Черт.

Нужно перекрыть воду. Наверное, стоит вызвать сантехника. Одна мысль о том, что кто-то чужой появится в моем доме — особенно незнакомец — вызывала в груди давление. Ребра стягивали легкие, не давая вдохнуть.

— Все по порядку, — прошептала я.

Может, я и сама смогу разобраться. Наверняка в библиотеке найдется книга о поиске протечек. Но сначала — перекрыть воду, пока все не стало хуже. Это последнее, что мне сейчас нужно.

Быстро выйдя из ванной, я направилась к парадной. Гостевой санузел находился у внешней стены, так что я надеялась, что ущерб минимален. Осмотрела двор — пытаясь найти крышку или люк.

До этого дома у меня не было собственного жилья. В ЛА — одна съемная квартира за другой. Да и в детстве дома с двором у нас не было — родители не могли себе этого позволить.

Наконец, взгляд упал на маленький люк в земле. Я подбежала, приподняла крышку и увидела старый ржавый вентиль перекрытия воды — судя по виду, он старше самого дома.

Я попыталась провернуть его, но тот заупрямился. В глазах начало давить.