— Помню. Но, по-моему, у меня их нет. Разве что: не подключай мой дом к интернету.

Я рассмеялся:

— Хотя мне бы очень хотелось проложить сюда скоростной оптоволоконный кабель, я воздержусь. У меня есть телефон, я могу раздавать вайфай с него.

Тея облегченно выдохнула:

— Ладно.

— Значит, делаем это?

Она кивнула:

— Да. Пойдем, я покажу тебе гостевую.

Как только мы вошли в дом, нас встретил Лось, издав что-то вроде мяуканья, прошедшего через мясорубку. Я присел и почесал его за ушами:

— Привет, дружище.

Он ткнулся головой в мою ладонь. Я выпрямился и в ответ он несколько раз хлопнул меня по ноге.

— Лось, — осудила Тея. — Это нехорошо.

Он издал что-то, напоминающее лай, и убежал.

Тея виновато улыбнулась:

— Прости. Он бывает требовательным — и к еде, и к вниманию. Но если честно, это хороший знак. Значит, ты ему нравишься.

Я приподнял бровь:

— А если бы не нравился?

— Ты не хочешь знать.

Я не сдержал смешка — и заметил, как ее взгляд скользнул к моим губам. Будто она мысленно обводила их, запоминая звук моего смеха.

Я прочистил горло:

— Ну, где мой угол?

Тея встрепенулась:

— Ах да, сюда.

Она провела меня по знакомому коридору, мимо ванной, которую я сейчас ремонтировал.

— Кухню и гостиную ты уже видел, — сказала она.

Из гостиной доносились тихие мяуканья, и я заметил, как котята возились в своем уголке для игр.

— Основная ванная — здесь, — Тея указала на небольшую комнату с душем в ванне и одной раковиной.

У меня аж руки зачесались при мысли, как можно было бы переделать это пространство. Потенциал у него был огромный.

— А это — моя комната, — сказала Тея, указывая на открытую дверь чуть дальше по коридору.

Я лишь мельком увидел мягкое зеленое покрывало с лавандовыми акцентами, фотографию поля над кроватью… всего в нескольких шагах от другой открытой двери.

— А это — твоя.

Я вошел в комнату. Она была небольшая, но уютная. На кровати лежало стеганое одеяло — выглядело теплым и домашним. Напротив стоял старенький комод. Но главное — два окна выходили прямо на потрясающий сад Теи, создавая ощущение, будто ты становишься частью этого пространства.

— Знаю, это немного...

— Это идеально, — сказал я, обернувшись к ней. — Я просто разбалуюсь, просыпаясь с видом на такой сад.

Щеки Теи окрасились в нежный розовый.

— Рада, что тебе нравится.

— Не просто нравится. Я в восторге, — поправил я.

— В восторге, — повторила она.

Мы замерли, и воздух между нами сразу наэлектризовался.

Тея провела языком по нижней губе.

— Хочешь, помогу занести вещи?

Я чуть не шагнул к ней — мне хотелось самому проследить этот влажный след. Блядь. Не прошло и пяти минут, а я уже терял голову.

Я с трудом подавил это желание.

— Спасибо, не надо. Сейчас все занесу, распакуюсь и примусь за гостевую ванную, если ты не против?

Тея закивала:

— Конечно. Я как раз собиралась заняться сбором урожая в теплице. Подумала, может, твоей маме пригодится кое-что из лишнего.

Эта забота ударила мне прямо в грудную клетку.

— Она будет в восторге.

Тея улыбнулась:

— Корзинка с вкусностями, будет сделано.

Она развернулась и вышла из комнаты. А я не смог не посмотреть ей вслед — точнее, на ее ягодицы идеальной формы. Пальцы зачесались — удержаться от того, чтобы протянуть руку, было настоящим подвигом.

Холодный душ. Мне теперь явно придется часто принимать холодный душ.

Тея

Моя тряпка двигалась по столу в пекарне кругами — я выискивала хоть крошку, хоть каплю, но мысли были где-то далеко-далеко. С Шепом. С его высоким, мускулистым телом, перемещающимся по моему дому. С тем, как напрягаются и двигаются его мышцы, когда он работает в ванной. С тем, как футболка задирается, когда он потягивается с кружкой кофе по утрам, обнажая намек на те самые V-образные линии у бедер.

Три дня.

Шеп жил у меня три дня, и я была на грани самовозгорания. Он же, наоборот, выглядел абсолютно спокойным. Иногда я ловила его взгляд на своих ногах или губах, но он ни разу не сделал ни малейшего движения навстречу.

Я-то думала, что после нашей псевдо-свиданки в Рор все идет в нужном направлении, но внезапно он снова начал вести себя так, будто я сделана из хрусталя. И дело не в том, что я не ценила его бережность — ценила. Это значило, что я для него важна. Но я была готова к… большему.

— Уверена, ты уже скоро сотрешь лак с этого стола, — раздался голос Саттон.

Я вздрогнула и подняла голову.

Она рассмеялась:

— Что там у тебя в голове творится?

Щеки вспыхнули, и я не смогла это остановить:

— Прости. Просто… отвлеклась.

К счастью, в пекарне сейчас было только двое посетителей, и, похоже, оба туристы — никто не запомнит мой позор.

Саттон усмехнулась:

— Я знаю, что за отвлеченность такая. Как твой новый сосед?

Щеки запылали еще сильнее.

— Значит, все так хорошо? Позволь мне пожить этой жизнью хоть через тебя.

— Это не то, что ты думаешь, — прошипела я.

Брови Саттон изогнулись:

— Я думала, ты собиралась исправить это недоразумение.

— Он не... Я не уверена, что я ему интересна в таком смысле. Иногда кажется — да. А потом...

— Поверь мне, дорогая. Он интересуется. С большой буквы И.

Живот скрутило:

— Я не уверена. Он меня даже ни разу не поцеловал.

— А ты хочешь, чтобы поцеловал? — Саттон, как всегда, шла прямо в лоб.

— Да, — ответила я. Все просто. Только я хотела от него гораздо большего, чем просто поцелуй.

Саттон выпрямилась, уперев руки в бока:

— На дворе двадцать первый век. Женщины управляют миллиардными корпорациями, правительством, да что там — на Луну летают. Уж сделать первый шаг — нам точно по силам.

Я инстинктивно отступила назад, покачала головой. А что, если он меня отвергнет? Если я все испорчу, и следующие пару месяцев, пока он живет у меня, будут кошмаром?

— Тея, — сказала Саттон. — Ты нравишься ему. Просто он, скорее всего, нутром чувствует, что ты прошла через непростое, и не хочет давить.

— Он знает, — прошептала я.

Лицо Саттон смягчилось:

— Ты ему рассказала?

Я кивнула.

— Обожаю, что ты почувствовала себя в безопасности, чтобы с ним этим поделиться. Шеп — один из тех редких, настоящих хороших парней. А значит, он будет действовать медленно.

— Настолько медленно, что я уже лезу на стену, — проворчала я.

Саттон расхохоталась, а потом понизила голос:

— Милая, для таких случаев и придумали вибраторы. Чтобы сбить напряжение.

— Мне, кажется, придется покупать батарейки оптом.

Саттон засмеялась еще громче, и я не смогла не заразиться этим смехом.

— Вы тут явно что-то замышляете. Мне тоже хочется участвовать.

Я обернулась на голос, который звучал так, будто его обладательница выкуривала по пять пачек в день. Лолли, бабушка Шепа, стояла в дверях с завернутой посылкой в одной руке и сумкой в другой — эта сумка выглядела как сверкающая версия листа марихуаны.

Все как обычно. Лолли Рейнольдс была та еще штучка — в своих хиппи-платьях и ожерельях, которые весили чуть ли не половину от ее собственного веса. Но при этом она была главной музой нашего повара Уолтера.

— Привет, Лолли, — сказала я.

Она сияюще улыбнулась:

— Мои дорогие! Как вы?

— Отлично, — ответила Саттон, обняв ее. — А ты?

— Прекрасно. Планирую поездку в Перу. Собираюсь пройти айяуасковое путешествие. Расширить свое сознание.

Мои брови взлетели вверх:

— Это же то, от чего галлюцинации бывают?

Лолли фыркнула:

— Психоделики — это будущее. Тебе стоит попробовать. Чувствую, у тебя энергетические блоки.

— Думаю, лучше пусть они останутся закрытыми, — пробормотала я.

Она только покачала головой и протянула мне упаковку: