Меня тут же окутали в объятиях. По запаху душистого горошка я поняла, что это Роудс, хотя и не могла ее увидеть сквозь силу объятий.

— Я так жалею, что тебе пришлось все это пережить. Знай, я всегда рядом. Что бы тебе ни понадобилось. Ты самая сильная женщина, которую я знаю.

У меня защипало нос. Я попросила Энсона рассказать Роудс все сам — не выдержала бы еще раз пересказывать. И теперь знала, что поступила правильно. Я обняла Роудс в ответ:

— Спасибо. Прости, что не рассказала раньше. Я…

— Даже не думай извиняться, — резко перебила она, отстраняясь. — Ты просто защищалась.

Я выдавила улыбку:

— Спасибо, что поняла.

— Конечно. — Она сжала мое плечо. — И да, я вчера устроила костер и сожгла все диски с фильмами Брендана Бозмена.

Я расхохоталась:

— Вот это я представляю с удовольствием.

Шеп покачал головой:

— Теперь понятно, почему у Тея все еще DVD. Ты застряла в прошлом веке.

Роудс закатила глаза:

— Когда у тебя отключат интернет, я буду сидеть и спокойно смотреть «Стражей Галактики».

— Я пыталась его переубедить. Не слушает, — сказала я, входя в дом.

Шеп положил ладонь мне на поясницу, показывая, что он рядом.

— У Шепа зависимость от техники. Прям настоящая, — добавила Роудс.

Я подняла на него взгляд:

— Как ты вообще выживаешь, живя у меня?

Он усмехнулся:

— Я был занят кое-чем другим.

— Фу-у-у! — простонала Роудс. — Мне совсем не нужно знать, чем вы там занимаетесь. Слишком много информации!

Я залилась румянцем, но не смогла сдержать смешок.

Смешок? Кто я вообще такая?

Голоса впереди становились все громче, и у меня скручивало живот, но как только мы переступили порог просторной кухни-гостиной-столовой, на меня налетело крохотное существо. Она была настоящим вихрем с темными блестящими волосами и зелеными глазами, как у Трейса.

— Ты Тея. Ты новая девушка дяди Шепа. А еще папа говорит, ты работаешь в пекарне. Принесешь мне кексик оттуда? Папа разрешает только по особым случаям. А я хочу их все время. Больше всего люблю с единорогами. Я...

Трейс подхватил дочку на руки и стал щекотать ее в бок:

— Кили, ты скоро совсем уши Тея заболтаешь.

— Неправда. Уши не отваливаются. Правда ведь?

Я не смогла не улыбнуться ее тревоге:

— Приятно познакомиться, Кили. Кексы с единорогами — мои любимые тоже. Приходи ко мне на работу, и, возможно, я смогу незаметно один тебе передать.

Лицо Кили засветилось от счастья:

— Ты просто СУПЕР!

Трейс рассмеялся:

— Ну все, теперь ты — ее вечная звезда.

— Я не против немного подкупать, — призналась я с улыбкой.

— Я отлично подкупаюсь, — с серьезным видом подтвердила Кили. Затем посмотрела на меня и Шепа. — Супербабушка сказала, что вы с дядей Шепом играете в «стукни сапогом». Это новая игра? Может, и я научусь...

— Лолли! — хором выкрикнули человек пять в огромной комнате, обернувшись на женщину.

Та подняла голову от коктейля, совершенно не смутившись:

— А разве я соврала?

— Господи, — проворчал Трейс. — Мой ребенок будет исключен из первого класса.

— Лето, папа. Меня не могут исключить.

— Профилактическое исключение, — вздохнул он.

Но дочка лишь расплылась в улыбке, словно он повесил ей на небо луну. Потом повернулась ко мне:

— Папа всегда боится, что меня выгонят, но этого ни разу не случилось. Учителя меня обожают.

Я еле сдержала смех:

— Охотно верю.

— Тея, — позвал теплый голос, прерывая разговор, — прости за столь сумбурную встречу. И за мою мать.

— Не смей извиняться за меня, девочка, — отозвалась Лолли.

— Если бы я не извинялась, нас бы уже выгнали из города, — бросила Нора, повернувшись ко мне. — Добро пожаловать в наш хаос.

Теперь я уже рассмеялась. В Норе было что-то такое — легкость, полное принятие происходящего вокруг — что помогло мне расслабиться:

— Спасибо, что пригласили. Я, э… принесла кое-что из своего сада.

Я протянула ей корзину, и тут же накатило сомнение. Это странно? Надо было приносить еду? Вдруг ее это обидит?

Но глаза Норы засияли, а кожа у уголков глаз сморщилась — я сразу поняла: она часто улыбается.

— Не скрою, я едва сдерживалась, чтобы не начать умолять Шепа принести еще твоих вкусняшек. Тот снежный горошек и руккола из прошлой корзины — просто потрясающие. А помидоры? Я все их сама съела.

— Эй, а я тоже люблю помидоры, — сказал Кай, развалившись в кресле с мотоциклетными ботинками на пуфе.

— Сам себе найди, — отрезала Нора.

Кай рассмеялся:

— Значит, они и правда хороши, если ты их от нас прячешь. Готов обменять сеанс татуировки на помидоры. Но только если они сортовые.

— А какие еще бывают? — усмехнулась я.

На лице Кая появилась довольная ухмылка:

— Если бы Шеп тебя не заполучил первым...

— Не заставляй меня врезать тебе и запачкать мамин стул, — проворчал Шеп.

Кай лишь сильнее усмехнулся:

— Забыл, у кого здесь тренировки по ММА?

— Тогда я тебе нос сломаю ладонью, — хрипловатым голосом вмешалась женщина на диване. — Ты же знаешь, что я смогу.

Кай поморщился:

— Когда тебе везет.

— Когда ты расслабляешься. А это происходит все чаще.

Я внимательно посмотрела на нее и поняла, что это, должно быть, Арден. Она была потрясающе красива: темно-каштановые волосы почти до талии, серые глаза с легким фиолетовым оттенком.

Арден перевела взгляд на меня:

— Прости Кая. Он — неандерталец.

— Истинная правда, — пробормотала Фэллон, сидя у стойки с бокалом вина.

Кай не особенно отреагировал на упрек Арден, но тут же нахмурился, услышав подтверждение от Фэллон, посмотрев на нее испытующе.

Арден встала и подошла ко мне:

— Приятно наконец познакомиться. Я — Арден.

— Мне тоже, — ответила я.

Нора обняла Арден за плечи:

— Кто бы мог подумать, что все, что нужно для твоего появления на семейном ужине, — это чтобы Шеп привел новую девушку?

Арден смущенно улыбнулась:

— Сейчас напряженный сезон.

Нора мягко убрала волосы с ее лица — жест, который сразу выдал: она делает это с самого детства:

— Когда у тебя, мини-Ван Гог, не напряженно?

Арден улыбнулась мне:

— Надеюсь, только не дойду до отрезания уха.

Нора сморщила нос:

— Без мрачных разговоров перед ужином.

Меня моментально приняли в круг, и уже через пару минут нервозность испарилась. За длинным столом Колсонов было столько людей, что внимание не задерживалось на мне надолго. А Кили отвлекала всех своими выходками.

На ужин подали стейк и овощное ассорти всех цветов радуги. Картофель грата, от которого мне не терпелось узнать рецепт, и булочки — мягкие, как облачко. На десерт Роудс принесла пирог с арахисовым маслом — не осталось ни крошки.

После ужина мы все помогали убирать со стола, но Нора мягко выставила всех из кухни, оставив только меня. У меня тут же подкосился желудок, но она улыбнулась виновато:

— Эгоизм, знаю. Все хотят с тобой поближе познакомиться, но Шеп — мой малыш, и я считаю, что заслужила первенство.

Я сгребала остатки еды в ее компостное ведро, стараясь вновь не поддаться нервам:

— Он очень тебя любит.

Это было очевидно. В том, как Шеп обращался с мамой, была нежность. И еще — благодарность.

Нора посмотрела в окно, на своих детей, собравшихся на заднем дворе и смеющихся над шоу, которое устраивала Кили:

— Он хороший человек.

— Лучший, — тихо сказала я, передавая ей тарелку для ополаскивания.

Она двигалась по кухне так, словно могла закрыть глаза и всё равно не промахнуться.

— Но он слишком многое берет на себя.

Я замолчала, отскребая остатки с очередной тарелки.

— Думаю, часть его всегда будет пытаться доказать свою ценность, — проговорила я наконец. Пальцы сжались на посуде, решая, говорить ли то, что вертелось в голове. Но я вспомнила всё, чему учил меня Шеп. Особенно — что я не выбралась, чтобы теперь не жить.