Ведь в том, что я ввязалась в эту авантюру, тоже он виноват! Я же была уверена, что он остановит. А он… Га-а-ад. Теперь даже если благополучно вернусь домой, предки прикончат.

Ситуация тупиковая. И очень-очень нервная.

Нет, я, конечно, старательно глушу тревогу, но она один черт бухтит и ширится. Узлы напряжения в груди — словно гроздья прокисшего винограда, к которому ко всему кто-то щедро добавил дрожжей.

Сидеть неподвижно все сложнее. Хоть просись в проход, чтобы побродить. Но на меня и без того все пялятся. Яркая внешность, дорогущая шуба — оставаться незаметной нереально. Если вдруг будет опрос свидетелей, многие меня вспомнят. Я это осознаю. Но надеюсь, что в связи с совершеннолетием, искать раньше, чем через сорок восемь часов, не возьмутся. Хотя с Юнией это правило не сработало… У мамы же связи в полиции через этого ее одноклассника.

Черт.

Я рискую по полной. Если вернусь домой, точно до скончания веков запрут.

И тем не менее…

Во время одной из остановок покупаю чай в фирменном стакане придорожного кафе, нахожу милое местечко у обледеневшей ивы, делаю несколько красивых снимков и публикую в блоге.

«Предвкушение, как пар от пуэра. Топит лед».

Окси: Обалдеть! Куда едешь?

Pion+5:Ого! Что-то интересненькое намечается!

Илюхина прелесть: Это где? Ты куда пропала? Не шути так.

Вадим Трофимов: А я понял. Пиши, погуляем.

Игнат М: Так, может, фан-встречу?

Мила: Предвкушение топит лед… Украду фразу)

Неизвестный: А родители в курсе?

Серый: Не играй с огнем, Агния.

Карина: Шикарная шуба!

Besborodov: Ты как всегда… Ходишь по краю. Тут все на кипише.

Вован: Черт, какая ты все-таки красивая. Давай заобщаемся?

Kenzo: Хочу, чтобы ты была моей девушкой.

Комментарии, как и лайки, сыплются непрестанно. В личке появляются длинные голосовые от Истоминой, Юнии, Мадины… Только этот молчит. Тишина. Ноль.

В очередной раз разозлившись, ставлю телефон в режим полета, выкидываю чай и возвращаюсь в автобус. Держать при себе плохое настроение я не умею, а потому, когда какой-то парень здоровается и предлагает познакомиться, с недовольным лицом отсылаю его вон.

Злюсь весь остаток пути.

— Вы своим пирожком полсалона завоняли. Неужели нельзя было съесть на улице? — ругаюсь со смердящей под боком бабкой.

И с впереди сидящей женщиной:

— Ах, духи мои вам мешают! Аллергия у вас! А кинутая мне на колени спинка неудобства не вызывает?

Еще с каким-то мужиком:

— За своим ребенком смотрите! Можно попросить, к примеру, не пинать меня в почки. Замечания он мне делает!

Все лучше, чем грязнуть в отчаянии и реветь от обиды.

— Ай, несчастная. Пустое, что лялечка. Недолюбленная, — лезет со своими выводами та же бабка. — Пригладь характер, пока не поздно. А то так одна и останешься. А красота — не корова: молока не даст.

— Эксперт-экстрасенс? Не вызывали, — отпираю я. — У меня такая голова, что сразу на масло и икру к нему даст!

— Ой ли… Послушай бабку, — бубнит какой-то седой хорек. — Ни один мужик гарпию терпеть не будет.

— Я-то как раз никого не ищу! А у вас, я смотрю, прям очередь собралась! — высекаю с презрением.

— Ась?

— Да отстаньте вы от девушки, — вступается какая-то женщина. — Мужчины любят непредсказуемых, даже иррациональных. Около хороших девочек как раз и не задерживаются. Скучно становится.

— Ты мне, мужику, рассказывать будешь?

— Народ, народ, ша. У каждого своя правда. Этот спор не имеет смысла.

Как бы то ни было, препирательства продолжаются до самого автовокзала. Водитель, сделав замечания, чтобы все заткнулись, незаметно сам в скандал втягивается. Я, конечно, встав в проход, громче всех выступаю.

Толкая очередной спич, даже ролик для блога записываю:

— Сколько из вас свою лучшую жизнь живут? Вы все прикидываетесь, чтобы соответствовать каким-то нормам, чертовым правилам, чьим-то ожиданиям! Вы так боитесь быть отвергнутыми семьей, коллективом, обществом, любой потенциальной аудиторией, что плюете на свои чувства и с легкостью вытираете о них ноги. И другим позволяете то же! Вы отдаете годы, чтобы соответствовать чужим установкам. Только бы не потерять. А вы задумайтесь о ценности того, чем так сильно дорожите. Стоит ли оно того, чтобы изо дня в день играть чужую роль? Что вы получаете извне, будучи в конфликте со своим я? Минуту похвалы? Вы что, сами себя похвалить не можете?! За то, что выбрали наконец-то себя, конечно! Не за покладистость! И суть не в хамстве. Суть в том, чтобы быть собой. Иметь смелость говорить, когда тебя что-то не устраивает. Вырвите эту дурацкую зависимость от чужого мнения с корнями. Разочаруйте всех, ради кого вы задушили собственное «я», и живите уже свободно!

— Нашлась ораторша… — бубнит кто-то, не поднимая головы.

— Нашлась, — подтверждаю я. — Вам всем повезло.

Далее по салону ползут неразборчивые шепотки.

Их прерывает бабуля с середины левого ряда:

— Да права она. Молодец. Все верно сказала. Я свою жизнь так и профукала…

— Эм… Девушка, вы психолог?

— В стоимость билета входила консультация?

Я улыбаюсь и предлагаю подписаться на мой блог.

Мальчишка, который всю дорогу пинал ногами в кресло, протягивает мне конфеты, а его отец извиняется. Хорек с задумчивым видом и в полном молчании пялится в окно. Бабка-соседка салютует термосом и, утирая слезы, рассказывает, что ее до замужества лупила мать, после — муж, а она обоим лишнего слова поведать не могла… Делюсь с ней конфетами. Женщина с «аллергией» спрашивает название духов — дарю ей свой флакон.

— Девчонка и правда с головой.

— Умница.

— Далеко пойдет.

— Да! Она мне нравится!

— Крутой блог! Я всем своим друзьям покажу.

— И я! Пусть подписываются.

Киев встречает нас мокрым снегом и загорающимися то тут то там фонарями. Начинает темнеть. А я, соответственно, волноваться. Наличие храбрости не делает меня отбитой на всю голову. Оказавшись под ночь в незнакомом городе, я, естественно, испытываю опасения.

Чем уеду домой? Успею ли?

Выйдя из автобуса, отключаю режим полета и ловлю пачку сообщений. Просматриваю поверхностно. Все, что волнует — не поднялся ли чат с Нечаевым.

Чтоб его!

Это полный треш, но я так расстраиваюсь, что готова орать.

Почему??? Почему я ему безразлична???

Кто меня так наказывает?

Святослав Усманов: Я на вокзале. У выхода в город. Дай знать, когда будешь.

Я даже встрече с любовью всей своей жизни порадоваться не могу. Меня Свят ждет! Свят! А я как-то вскользь это отмечаю и дальше киплю.

«Все из-за Егорыныча!» — рычу мысленно, кусая от злости язык, пока шагаю через толпу к выходу.

Как же я его ненавижу!!!

Ка-а-ак…

Внутренняя бомбежка прекращается, едва я сталкиваюсь с выросшим передо мной Нечаевым. Он как скала. Лицо не сразу вижу. Лихорадочно моргая, таращусь на узор темно-серого шерстяного свитера у него на груди. Но знаю ведь, что это он. Чувствую. Безошибочно.

Вскидываю взгляд ради зреющей за ребрами радости. Убеждаюсь старательно: подбородок, губы, нос, глаза, брови, растрепанная челка… Все беру в фокус. И ту самую радость, которая стремительно уходит в сумасшедшую истерию, взрывает, словно баллон с газом.

— Ты что вытворяешь? — хлестко прорезает пространство раскаленный до предела голос Нечаева.

Все забываю, что Немезида не просто прокачанный игрок в этой чертовой экосистеме, а чей-то боевой проект. Навыков и оружия — целый арсенал. И палить в меня — уже привычка.

Только начинает казаться, что нарастил броню против выстрелов с ее стороны. Против вида, взглядов, фраз — всех залпов по нервам. И вдруг она в неясном порыве влетает в меня физически.