Всю инициативу по организации небольшого застолья Тонька берет на себя. Из холодильника достает закуски, нарезает ломтиками сыр и колбасу.

Я никаких посиделок на сегодня не планировала, просто как-то совершенно случайно получилось проговориться об очередном столкновении, если можно так выразиться, с Буровым. На работе обсуждать личную жизнь было некогда, однако парой фраз удивлено любопытство подруги усмирить оказалось делом гиблым. Тонька под страхом смерти бы от меня не отстала.

— Так, а теперь снова и сначала, — отпив глоток вина, почти приказывает подруга.

— Да что снова-то, — бурчу возмущено, не притрагиваясь к вину.

— Ты пей, — кивает на мой бокал, — давай-давай, полегчает. Значит, он тебя все-таки запомнил, — обращается скорее к самой себе.

— Запомнил, — подтверждаю.

— Давай-ка подытожим, — теперь все ее внимание сосредотачивается на мне, — ты подцепила в клубе мужика, провела с ним ночь, им оказался Буров, ты сбежала, он тебя нашел, собрал на тебя досье, пришел на урок, а на следующее утро ты обнаружила его на своей кухне, потому что ночью сама его пригласила, и почти целый день вы провели вместе за просмотром фильмов и поеданием чипсов? Я ничего не забыла?

— Нууу… — я все-таки беру бокал, — не целый день и фильм я посмотрела только один, и то не до конца, потому что уснула.

— Мне кажется, тут не хватает деталей, — подозрительно косится на меня Тонька, — что ты опустила?

— Мы целовались, — чувствую себя четырнадцатилеткой, впервый познавшей прелести слюнообмена и делящейся подробностями с любопытной подружкой.

— Только целовались? — уточняет, прищурившись. — Значит два взрослых человека, оставшись наедине в пустой квартире, просто целовались? — недоверчиво смотрит на меня Тонька, прокручивая в руке бокал.

— Целовались мы не только в квартире, — признаюсь, чувствуя, как краснею.

— А где еще? — Тоня удивленно выпучивает глаза.

— В преподавательском туалете, — добиваю подругу подробностями, — вот только не надо на меня так смотреть.

Глядя на меня в упор, она открывает рот и замирает.

— То есть вы… ты… то есть… охренеть, — выдает наконец, не сумев, по-видимому, подобрать слова на мои откровения, — что вы вообще делали в туалете вместе?

— Отмывали его рубашку и брюки, которые я предварительно испачкала.

— Только не говори, что он в туалете оголялся, — прыскает Тоня и бесята в ее глазах начинают свой ритуальный танец.

— Рубашку только снял, ну и пиджак, соответственно.

— А снял до или после того, как вы целовались?

— До, — беру кусочек сыра и кладу в рот.

Мне вроде даже полегчало немного, как будто душу отвела.

— Охренеть, — повторяется Тонька, — а ты умеешь удивлять, Соколова. Ты и Буров, это, конечно… Хотя с другой стороны, может оно и к лучшему, по крайней мере выберешься из своей скорлупы, ну на край потрахаешься хорошенько, тоже полезно.

— А не ты ли, моя дорогая, настойчиво просила не связываться, — смотрю на нее с прищуром.

Нет, Тоньку я знаю давно, можно сказать, на один горшок ходили, и подсознательно чего-то подобного я от нее ожидала, но ведь можно было же хотя бы для приличия возмутиться, предостеречь, напомнить, кто такой Буров в конце концов. Я все еще не знаю, какая часть слухов о нем правдива, а какая — домыслы.

— Ой, да ладно, мало ли, о чем я просила, я тогда в шоке была, — отмахивается, снова отпивает вино, — мужик тебя пьяную переодел, спать уложил, утром завтраком накормил и при всем этом даже не трахнул.

— Тоня!

— Что Тоня? Может все не так вообще, мало ли какие слухи и кто разносит.

— Помнится, в прошлый раз ты по-другому пела, — фыркаю и берусь за колбасу.

— Ну, — пожимает плечами, — с тех пор и подробностей стало больше, — хихикает. — Ну а о тех страшилках ты можешь и у него спросить.

— Ты в себе вообще?

— А что? Как спать с ним, так это мы можем, а как поговорить…

— Это было один раз! — перебиваю ее.

— Ну, судя по всему, до второго недалеко. И кстати, когда там второй? — интересуется совершенно бестактно, играя бровями и довольно улыбаясь.

— Отстань, все, откровения окончены, — присасываюсь к своему бокалу.

— Нет, так не пойдет, что значит окончены, — не успокаивается Тонька, — давай-ка, подруга, выкладывай, какие планы в твоей хорошенькой головке.

Я понимаю, что она все это даже не столько из любопытства выпытывает, сколько из радости за меня. Ее моя личная жизнь на протяжении последних двух лет волновала больше, чем меня.

Только поводов для радости, в общем-то, нет. Буров не объявлялся с тех пор, как покинул мою квартиру. Мне даже себе признаться сложно в том, что на протяжении двух дней я ждала, вопреки здравому смыслу ждала его звонка.

Он не позвонил, не объявился, вообще никак о себе не заявил.

— Ну-с?

— Да нет у меня никаких планов, — отвечаю резковато.

— Не кипятись.

— Прости, — тут же жалею о своей вспыльчивости, — нет никаких планов у меня, Тонь, и я, честно говоря, не понимаю, что вообще происходит.

— Ну с тобой все ясно, а он что?

— Ничего, — пожимаю плечами, отпивая вино, — обещал позвонить.

— И что?

— И ничего, — сжимаю в руке бокал, — не позвонил, — улыбаюсь натянуто.

— Сама позвони, — как ни в чем не бывало предлагает Тонька, прожевывая ломтик сыра.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Почему? — продолжая жевать.

— Потому что, Тонь, все, закрыли тему.

— Странная ты, Соколова, он же тебе явно нравится, вся проблема только в твоей башке, — тянет рукой к моему лбу и тычет в него указательным пальцем, — вот тут.

— Только не начинай снова шарманку о психологе, пожалуйста.

— Не буду, хотя стоило бы, ладно, когда там у седьмого “А” следующий урок?

— Завтра.

— Ну может и заявится твой благоверный.

— Он не мой.

— Ну не твой, но может снова придет. Только, ради Бога, не затягивай ты свои волосы в этот отвратный пучок, и вообще, надо бы тебе завтра красоту навести.

— Даже не думай, — предостерегаю ее от очередной дурацкой идеи.

— Ну волосы хоть распусти, он тебя, конечно, всякой видел, но…

— Ой, да иди ты!

— Марина Евгеньевна? — погруженная в записи в своем блокноте, я не сразу понимаю, что ко мне обращаются.

Лишь спустя несколько секунд замечаю рядом со столом Виталия Геннадьевича, одного из наших информатиков.

Отрываю глаза от блокнота, поднимаю голову. Мужчина стоит по другую сторону стола и не стесняясь меня разглядывает, словно я какая-то диковинка, внезапно оказавшаяся в поле его зрения.

Честно говоря этот пристальный взгляд меня немного напрягает, не нравится мне вот такое повышенное внимание со стороны мужчин, тем более тех, которые раньше в упор меня не замечали, что в принципе меня полностью устраивало.

— Слушаю вас, Виталий Геннадьевич.

— Вы сегодня какая-то другая, — улыбается чересчур приторно.

Обычно на дам в нашем коллективе это действует почти безотказно. Иммунитет имеется не у многих. Я, по стечению обстоятельств, в их числе. В целом информатик мужчина весьма привлекательный. Высокий, подкачанный, хорошо ухоженный и со смазливой физиономией, ко всему еще и неглупый.

Я обычно сплетни не собираю, потому как некогда и неинтересно, но краем уха как-то случайно подслушала разговор женской части нашего коллектива. Поговаривают, что Виталий Геннадьевич помимо прочего еще и обеспечен неплохо. Так что нет ничего удивительного во внимании к нему незамужних, и даже некоторых замужних, дам.

— Хорошо выглядите, вам идет, — продолжая улыбаться, даже стул пододвигает и садится напротив меня.

Его действия, конечно, привлекают внимание коллег, присутствующих в учительской.

И зачем я только сюда пришла? Можно было и без кофе обойтись.

— Вы что-то хотели? — интересуюсь намеренно холодно.

— Ничего конкретного, просто не сразу вас узнал.