— Да, Марина Евгеньевна, вы сегодня прекрасно выглядите. Особый повод? — слева раздается голос Светланы Николаевны, исторички и по-совместительству завуча по учебно-воспитательной работе.
Нотки яда, сквозящие в ее замечании, я стараюсь не замечать.
— А чтобы хорошо выглядеть, нужен особый повод? — отвечаю не глядя на нее и снова уставившись в свой блокнот.
— Ну обычно вы выглядите… несколько иначе.
— Настроение у меня просто хорошее, — продолжаю делать заметки в своем блокноте.
Едкий комментарии в мой адрес со стороны коллеги меня не напрягают, а вот прожигающий взгляд информатика начинает раздражать. Терпеть не могу, когда люди так резко меняют свое отношение. Еще вчера этот человек меня не замечал даже, хорошо, если здоровался — мимолетно, и не проявляя никакого интереса.
И я, конечно, понимаю, что сама виновата, не надо было идти на поводу у Тоньки и соглашаться на ее идиотскую идею. Меня ведь вполне устраивал привычный внешний вид и повседневный стиль.
Пучок, который Тонька так не любит, меня тоже устраивал, как и отсутствие макияжа на лице.
Распускать волосы я, конечно, отказалась, но Тонька уже решительно взялась за мой имидж, в итоге сошлись на высоком хвосте, и я, честно говоря, даже пожалела о том, что отмела идею с распущенными волосами, потому что с этим конским хвостом и подобранным к нему Тонькой макияжем я выглядела даже более привлекательно, чем в тот злополучный день, когда подцепила в ночном клубе Бурова.
Первым моим порывом было смыть всю эту красоту с лица, затянуть волосы в привычный пучок и топать на работу, однако у меня просто не осталось на это времени.
Тонька лишь радостно хлопнула в ладоши и загадочно улыбнулась, а я всю дорогу до работы проклинала себя за слабохарактерность, да и чего греха таить, безрассудную надежду на появление Бурова.
Кстати о нем…
Нет, он не появился. Ни в начале урока, ни до самого его окончания. И я не то чтобы расстроилась, но почувствовала легкий укол разочарования в область сердца.
Однако, к счастью и большому моему удивлению, грустить мне сегодня не позволил седьмой “А”. То ли прошлый мой урок на них так подействовал, то ли речь перед родителями и, возможно, последовавший за ней втык, но сегодня вместо привычного игнорирования моих требований, ребята оказались полны решимости исправлять свои двойки.
Лес рук меня даже в ступор ввел, и ведь действительно подготовились. Так что несколько двоек сегодня были успешно исправлены на хорошо и отлично. Даже упрямый медвежонок Буров сегодня меня удивил.
Единственный из всего класса разом исправил все свои двойки, ответив на мои вопросы по каждой теме. Получился своего рода эдакий блиц-опрос по пройденному материалу.
В общем, удивлений и поводов для радости сегодня на уроке было более, чем достаточно, не говоря уже о количестве полученных от учеников комплиментов.
Что лукавить, было приятно. В целом, неприятные ощущения, вызванные таким же внезапным, сколь и появление, исчезновением Бурова несколько сгладились.
Однако Тоньку я слушать впредь зареклась.
— Марина Евгеньевна, вы еще с нами? — снова привлекает мое внимание, теперь кажущийся слишком назойливым информатик.
— Я несколько занята, — отвечаю довольно резко, просто, чтобы от меня наконец отстали.
— Так я у вас и не собираюсь отнимать много времени, — явно не понимает намека Виталий Геннадьевич и я вынужденно поднимаю глаза на мужчину.
— Мы тут до вашего появления обсуждали поход в клуб с некоторыми членами нашего дружного коллектива, может, вы тоже присоединитесь?
— Я занята.
— Так ведь я даже не назвал день.
— Это не важно, я буду занята.
Клуба мне еще не хватало, ага, и дружного коллектива.
— Марина Евгеньевна в своем репертуаре, — с придыханием произносит географичка Алевтина Аркадьевна, — нет бы хоть раз сделать исключение.
Ей мое “исключение” нужно так же, как мне этот поход в клуб, но не вставить свои пять копеек члены дружного коллектива просто не могут.
— Да ладно вам, Марина Евгеньевна, иногда надо веселиться, — продолжает упорствовать Виталий Геннадьевич.
— А с чего вы взяли, что я этого не делаю?
— Да нет… ни с чего… — кажется, я все же заставляю смутиться Казанову местного разлива, — просто вы у нас уже два года работаете, а все как-то в стороне держитесь.
— И все два года вас это устраивало, не помню, чтобы меня раньше звали на посиделки дружного коллектива, — улыбаюсь в ответ.
— Ну не то чтобы устраивало.
— Ой, Виталий Геннадьевич, не хочет Марина Евгеньевна, ее право, наше дело предложить.
— И все-таки, Марина Евгеньевна…
— Я же сказала, что буду занята, а теперь, будьте добры, позвольте мне закончить, — уже собираюсь вернуться к своим заметкам, как раздается стук, дверь распахивается и в учительскую влетает распаленная Егорова.
— Марина Евгеньевна, — задыхаясь, она обращается ко мне, — вот вы где, там это…
— Вы бы, Марина Евгеньевна, своей класс хоть каким-то манерам научили, например, что надо здороваться, заходя в учительскую, — вклинивается историчка.
— Что случилось, Кать, — игнорируя замечание коллеги, встаю из-за стола и иду к девочке.
— Там… — продолжая запыхаться, — там Буров подрался…
— Так, пойдем, — разворачиваю старосту и вывожу ее из учительской.
Катя берет меня за руку и тянет за собой.
— Что случилось, давай вкратце, — прошу возбужденную, все еще задыхающуюся девочку.
— У нас урок физкультуры одновременно с восьмым “Б”, Буров подрался с мальчиком оттуда, — на ходу объясняет Егорова, — физручка требует классного руководителя, Саша драку первый начал, вроде как, а мальчик этот из ее класса.
— Вроде как?
— Ну я не видела с чего все началось, заметила, только когда возня пошла и их стали разнимать. Сашу еле успокоили.
— Час от часу не легче.
Спускаемся на первый этаж, доходим до спортзала.
Не успеваю переступить порог, как на меня практически налетает Валентина Викторовна, физручка и классный руководитель восьмого “Б”, видимо.
— Вот полюбуйтесь, — набрасывается на меня, будто я виновата, — затеял драку, не справляетесь, Марина Евгеньевна, вы со своими обязанностями, очевидно.
Я едва сдерживаю смешок, ну конечно, я не справляюсь, а как же. Не Бурова же винить, за это и по шапке можно получить, да и не второго физрука. Кого ж еще остается?
Демонстративно игнорируя ее слова, подхожу к сидящему на скамье Саше.
Оглядываюсь, второго участника драки не вижу.
Буров сидит устремив взгляд в пол.
— Что произошло, Саш? — молчит. — Посмотри на меня, пожалуйста.
Поднимает на меня лицо, сразу отмечаю про себя, что все не так плохо, как могло бы быть, только на правой скуле ссадина небольшая, да незначительная царапина на подбородке.
— Марина Евгеньевна, я с вами еще не закончила.
— А я с вами еще и не начинала, — резко оборачиваюсь к обнаглевшей женщине, — во-первых, смените тон, Валентина Викторовна, я в конце концов преподаватель, а не девочка с улицы, во-вторых, я что-то не наблюдаю второго участника драки.
— Его Дмитрий Сергеевич повел в медпункт, у Лешеньки возможно сломан нос.
— Ой, да симулянт ваш Лешенька, мало я ему надавал, надо было сильнее врезать, — из-за спины раздается голос Саши.
— Вот посмотрите, раньше, знаете ли, таких казусов не случалось, при Анастасии Викторовне…
— Да-да, трава была зеленее. Не надо перекладывать с больной головы на здоровую, еще неизвестно, кто виноват, и непонятно, почему физруки вообще допустили драку на своем уроке, так что большой вопрос, кто и с чем не справляется.
— То есть это мы виноваты?
— А что, разве драка на моем уроке произошла?
— С детьми надо проводить воспитательную работу, вы на то и классный руководитель.
— Вы, как я посмотрю, тоже не особо в деле преуспели. Будем продолжать выяснять, кто больше виноват? В общем так, Сашу я забираю, на завтра очень советую вам пригласить родителей второго мальчика для беседы, я в свою очередь сделаю то же самое. Заодно и выясним, кто и в чем виноват, подробно.
