Я почти теряю вернувшееся ко мне самообладание, как вдруг замечаю одну интересную деталь.

Костюм!

На нем совершенно другой костюм, и я это определяю наверняка, потому что прежде он был в черном, а теперь на нем аккуратно сидит серый, идеально выглаженный. И рубашка другая, тоже чистая и выглаженная.

Он останавливается на пороге, устремляет на меня взгляд и я вижу, как на дне его голубых глаз плещется огонек веселья.

Съездить домой и переодеться он бы не успел, да и привезти ему не могли, слишком мало времени прошло, а значит у этого гада был с собой запасной костюм.

Ну какой же гад!

Михаил — Ты же был в другом костюме, — Санька косится на меня недоверчивым взглядом, когда я встречаю его у двери кабинета после урока физики. — Смотри, какой наблюдательный. Он пожимает плечами, окидывает меня оценивающим взглядом и демонстративно чешет подбородок. На лице засранца появляется самодовольная ухмылка. — Ты чё, реально, что ли, на неё запал? — Ты сейчас договоришься, — отмахиваюсь от племянника. — Только не говори, что на свидание её пригласишь, — осмотрев меня с ног до головы, он складывает руки на груди и хмурится. — Чёрный тебе больше идёт. — Иди давай, специалист, блин. Тебя Паша ждёт. — Я думал, мы вместе поедем домой, — удивляется племянник. — Индюк тоже думал. Знаешь, чем закончил? — Очень смешно, — недовольно бурчит в ответ. — Я, вообще-то, серьёзно. — Я тоже, — говорю уже без намёка на сарказм. — Но у тебя уроков больше нет, а на собрании тебе особо делать нечего. Вряд ли ты там что-то новое услышишь. — Ты тоже не услышишь ничего нового, но зачем-то же идёшь, — справедливо парирует Санёк.

Иногда его сообразительность и умение в иронию даже раздражают. В кого только такой? — Сань, вот тебе обязательно надо меня побесить, да? — Нет, но это весело, — не скрывая довольной улыбки, отвечает племянник. — Расскажешь потом, как прошло свидание? Остановившись у машины, Санька оборачивается и смотрит на меня с любопытством. — Свидание? У вас свидание, шеф? Вышедший покурить Паша едва не роняет сигарету. — Прикинь, — весело отзывается Санька, глядя на моего водителя. — С училкой, — добавляет почти восторженно. — Шеф, это, конечно, не моё дело, но вы здоровы? — на лице Павлика отражается неподдельное удивление и даже беспокойство. — Не твоё, — подтверждаю, открывая заднюю дверь для Санька, пока он снова не открыл рот, и практически заталкиваю племянника в салон. — Не, ну шеф, вы меня пугаете. Свидание? — пришедший в себя Павлик совершенно не стесняясь начинает подтрунивать.

Паша работает на меня больше пяти лет. За это время успел неплохо меня изучить. На его памяти это — первое упоминание о свидании. Женщин моих он, конечно, видел, но обычно не больше одного, в крайнем случае двух раз. — Паш, вот ты у меня кто? Водитель? — Ага. — Вот и води. Отвези Санька домой и по пути возьми что-нибудь поесть, или доставку закажи. — Ладно, шеф, не злитесь, — он примирительно поднимает ладони. — Я же просто за вас переживаю. — Ещё слово — и переживать ты будешь о новом месте работы. Бросаю взгляд на ржущего в машине Санька, качаю головой и захлопываю дверь. — Головой за него отвечаешь, — напоминаю водителю. — Обижаете, шеф.

На этом заканчиваю этот дебильный диалог, разворачиваюсь и молча возвращаюсь на территорию школы.

Санька прав, безусловно, ничего нового я на этом собрании не услышу, но и отказать себе в удовольствии подразнить своим присутствием Маришу Евгеньевну не могу.

В туалете я, пожалуй, слегка перегнул палку: лезть к ней под кофту было не очень разумно, даже глупо. Как-то само вышло, я не планировал. Да и целовать её не планировал, по крайней мере не в туалете. Хотел только немного смутить, в рамках разумного. Пришлось снова отпустить беглянку и молча наблюдать, как, сверкая пятками, она удаляется прочь.

Потом, отдышавшись немного, привёл себя в относительный порядок и пошёл переодеваться. Цирк с раздеванием был исключительно для одного зрителя, естественно, оставаться в пострадавшем от руки Марины Евгеньевны костюме я не собирался. В машине у меня всегда имелся запасной, на всякий случай.

Наверное, не слишком красиво было заставлять беглянку застирывать пятно на моей рубашке, учитывая наличие запасной одежды в машине, но уж больно сильно хотелось посмотреть на её реакцию.

К назначенному времени я возвращаюсь в класс. Переступаю порог и первым делом обращаю внимание на Марину. Приосанившись и натянув на лицо почти доброжелательную улыбку, она приветствует родителей учеников.

Быстро окидываю взглядом парты и, к своему удивлению, обнаруживаю абсолютный порядок. Усмехнувшись своим мыслям, снова перевожу внимание на Марину и ловлю какой-то не совсем здоровый кайф, когда, поймав на себе её взгляд, вижу в нём сначала едва заметную растерянность, медленно сменяющуюся гневом и желанием прикопать меня на этом самом месте, может, даже скормить червям.

Ее праведный гнев меня действительно забавляет, да что там, я получаю огромное удовольствие, глядя на то, как сменяются эмоции на ее лице.

Будто позабыв обо всех остальных, она буквально прожигает меня взглядом.

Готово поклясться, если бы она умела убивать одними только глазами, то оставила бы от меня разве что мокрое пятно.

К счастью, люди пока подобными способностями не обзавелись, но и исключать возможность получить по роже, пожалуй, не стоит.

Некоторое время еще торчу у двери, потом все же прохожу в класс и направляюсь к задним партам.

Пока иду, чувствую на себе ее взгляд.

Должно быть, сейчас Мариша Евгеньевна меня ненавидит.

Занимаю то же место, что и во время урока.

Вид отсюда отличный открывается и даже лысый мужик впереди, чье лицо показалось мне отдаленно знакомым, его не портит.

Маришу Евгеньевну я отлично вижу, к этому моменту она берет себя руки и отводит взгляд.

Все то время, пока кабинет заполняется вновь и вновь входящими родителями, я наблюдаю за Мариной.

Нужно признать, держится она хорошо. На лице холодное спокойствие, жесты не выдают ни намека на волнение.

Вся такая ледяная королева.

Я бы даже в это поверил, если бы не знал наверняка, насколько фальшивый это образ.

Впрочем, такой она мне тоже нравится.

— Что ж, — наконец раздается ее звонкий голос, — думаю, больше никого ждать не будем и начнем.

Она не успевает договорить, как раздается стук в дверь.

— Анна Николаевна? — с легким удивлением произносит Марина, как только на пороге появляется Воскресенская.

Судя по растерянности Марины, появление директрисы в ее планы не входило.

— Добрый вечер, — прохладно здоровается Воскресенская, — если вы не против, Марина Евгеньевна, я хотела бы поприсутствовать.

— Прошу, буду только рада, — очень сдержанно откликается Мариша, а я по лицу ее вижу, что ничерта она не рада заявившейся без предупреждения начальнице.

Впрочем, появление Воскресенской вполне объяснимо и даже, отчасти, логично. Эдакая попытка обеспечить сдерживающий фактор в лице начальства.

Окинув Марину оценивающим взглядом, Воскресенская садится на свободное место за первой партой.

— Ну что ж, начнем.

Отвлекаюсь от наблюдения за директрисой и снова в упор смотрю на Марину.

Слушаю ее голос, не особо вдаваясь в содержимое сказанного.

Она коротко представляется, потом говорит что-то еще, а я, как идиот, пялюсь на ее губы и воскрешаю в памяти сцену в туалете.

Сжимаю кулаки, мысленно заставляю себя успокоиться, пытаясь отогнать картинку перед глазами.

— Я думаю, у вас ко мне есть вопросы, давайте начнем с них, — тем временем голос Марины проникает в сознание и я даже улавливаю суть.

А вот это даже интересно.

— Да, пожалуй, я бы хотела задать пару вопросов.

Я невольно кошусь на женщину впереди.

— Прошу, — кивает Марина.

— Я Маргарита Сергеевна Данилова, мама Олега Данилова.