Пауза. Во время которой он не двигается.

— Так что да. Лучше в моем аду, живом и настоящем, чем в твоем мире из бетона, где все по проекту. Можешь не возвращаться. Ты ничего не добьешься.

Он медлит, вздыхает. Лезет в карман и достает визитку.

– Если передумаешь, я рассмотрю любое твое встречное предложение.

Протягивает мне ламинированную картонку, но я не беру.

– Не будет никаких встречных предложений. Можешь забрать назад свою макулатуру.

Усмехается и кладет визитку на прилавок.

– Я подожду. Запомни, что я могу решить любой вопрос и любую твою проблему.

– Без тебя справлялась как-то пять лет и дальше справлюсь.

– Не забывай, что ты справлялась с проблемами за мои деньги.

– Твоих денег давно уже нет. Я избавилась от них при первой же возможности.

Прикрывает глаза и выдыхает.

– Все же подумай…

Ухмыляется уголком губ и, развернувшись, уходит, хлопая дверью.

Я, наконец выдыхаю. Руки дрожат, а в глазах снова собираются слезы. Я давно уже не плакала, а ему стоило только появится, и за пару минут снова разрушил ту тишину, что я вернула в сердце.

Девочки, мы хотим Вас пригласить в еще одну замечательную книгу нашего литмоба "Вернуть жену" шикарного автора Марии Владыкиной " Вернуть жену. Развод ещё не конец"

Ссылочка на книгу: https:// /shrt/P2cY

Ада

Ближе к обеду, когда хлеб и выпечка готовы для доставки, я наконец снимаю передник и иду домой. Мирон с его супер выгодным предложением так и не выходит из головы.

Ко мне уже заявлялся один их представитель. Предлагал продать участок, визитку тоже оставлял.

Разведали что ли, что он мой бывший муж и его подослали? Надо было сначала узнать, из-за чего развелись. Все бы пусть узнали. Тогда бы придумали что-то получше, идиоты.

Захожу в дом, хлопаю дверью, бросаю сумку на пол в прихожей, даже не целясь в вешалку. Запах моря, смешанный с ароматом маминых цветов на подоконнике приветствует, но сегодня не успокаивает.

Внутри до сих пор все горит, как будто Мирон, уйдя, оставил за собой пожар, который я не могу никак потушить.

Я думала о нашей возможной встрече. Чтобы я сказала, чтобы он говорил. Думала, что он будет переживать, просить прощение, извиняться, посочувствовать тому, как я живу. Да не знаю… да элементарно спросить о том, как я!

Но точно я не ждала, что он заявится, чтобы купить мой участок земли. Единственную память о родителях. Мой дом. Мою работу. Мой смысл. Ради чего? Чтобы кому-то там было удобно?

– Ада, что случилось? – Зоя выезжает на коляске в гостиную, встречая меня.

Я молилась постоянно и мои молитвы где-то там… услышали. Зоя осталась в живых. Да, в инвалидном кресле, но жива.

С ней с одной стороны просто, с другой также сложно. Она хорошо разбирается в состоянии людей, но при этом и скрыть от нее что-то практически невозможно.

Профдеформированный психолог в семье это то еще испытание.

– Я думала буря началась. – Все нормально?

Буря… Да тут цунами, а не буря. После того, как Мирон ушел, все пошло наперекосяк. Тесто не поднималось, как будто знало, что я не в себе. Я злилась, заново месила, добавляла дрожжи, но оно лежало в миске, как мертвое. Да такого у меня ни разу не было за пять лет!

Лена и Дима переглядывались, а потом Лена мягко, но твердо выпроводила меня из пекарни, сказала, что справятся, а мне лучше домой, остыть.

Выпроводили. Из моей же пекарни! Потому что я была как буря, готовая все разнести.

– Нет. Не все нормально, Зой. Ко мне опять приходили, чтобы купить участок.

– Вот черти привязались. Что теперь предлагали?

– В этот раз, Зой, они превзошли сами себя.

– Да? Предложили тебе крыло от боинга?

– Нет, ты даже представить себе не можешь, кого они подослали, чтобы уговорить меня, – снимаю одежду, чтобы переодеться в шорты и топ полегче. Жара адская.

И даже на то, что я Ада из ада поблажек не делают.

– Так что, кто приходил и куда ты так спешить?

– Дел по горло: надо хлеб в дом престарелых отвезти, потом в детский дом заскочу, попросили свежей выпечки.

Я регулярно, три раза в неделю, развожу хлеб и выпечку по объектам нашего микрорайона. Заодно… заодно навещаю шкодного мальчишку там.

– Не увиливай, так кто приходил?

Пальцы не слушаются, футболка выскальзывает из рук, падает на пол. Я наклоняюсь, чтобы поднять, и задеваю вазу на полке. Она летит вниз, разбивается с глухим звоном. Осколки рассыпаются по полу, как мои мысли.

– Черт, – шиплю, приседая, чтобы собрать.

Но руки дрожат, и я режу палец об один из осколков. Кровь капает на пол, и я замираю, глядя на нее. Как тогда, пять лет назад. Боль. Кровь. Много крови. И конец.

– Ада, – голос Зои приближается, она подъезжает ко мне. – Оставь вазу, рассказывай.

Я прикусываю палец, языком затыкая царапину.

– Ну не сам президент же? – поднимает глаза к небу и снова смотрит своими темными, точной копией маминых.

– Мирон, – беру сумку через плечо и перекидываю туда телефон, ключи, кошелек.

– Кто…?

– Можешь не уточнять. Тот, о ком ты подумала. Заявился и сказал, что ему нужен наш участок земли, чтобы построить тут отель.

– А мы куда?

– А мы остаемся тут. Дальше его сверх выгодные предложения я слушать не стала. Выбесил, Зой. Я не хочу, чтобы он лез в нашу жизнь. А он думает, что может прийти и все купить после всего, через что заставил меня пройти!

– Ада, – Зоя подъезжает ближе, – ты не обязана делать так, как он хочет. Держать это в себе. Он пришел и ушел. Но ты здесь. Ты сильнее, чем думаешь. Посмотри на себя: ты держишь пекарню, ты возишь хлеб в дома престарелых, в детский дом. Ты жива. И ты не одна.

– Это то, что мне надо было сейчас услышать.

– Давай, развейся и не думай о нем. У меня сессия как раз. Надо подготовится.

– Давай, – целую ее и перекидываю сумку через плечо.

Первым делом еду в детский дом. Грузчик медленно рагружает выпечку для детей. А я смотрю на часы. Скоро тихий час. Потом попасть к детям будет сложно. А меня там ждут… ждет, точнее.

Девочки, сегодня стартовала еще одна крутая книга нашего литмоба. Дана Денисова Алена Московская " Вернуть жену. Наш развод - не приговор"

Книга тут: https:// /shrt/Plqf

Ада

Я шагаю в игровую комнату детского дома, сжимаю пакеты так, что пальцы ноют.

В одном – полезные вкусняшки: булочки с отрубями, яблочные пирожки, овсяное печенье, которое пекла до полуночи, чтобы дети ели без вреда.

В другом – игрушки.

Я никогда не прихожу с пустыми руками. Это мой способ сказать, что я рядом. Но глазами ищу только его. Всегда. Сколько бы детских взглядов ни встречали меня у входа.

– Ада!

– Ада приехала!

Окружают меня малыши, тянуть руки к пакетам. Я раздаю булочки, сладости, игрушки, улыбаюсь, глажу по головам, но сердце неспокойно колотится, когда не нахожу его.

Где он? Десятки глаз, полных надежды, смеха, но его нет. Пашки нет.

Сначала пекла хлеб только на продажу. Потом захотелось радовать кого-то еще. Сначала это был дом престарелых, куда раз в неделю возила что-то новенькое, потом детский дом.

Туда было ездить сложно. Морально очень сложно. Видеть этих брошенных детей, абсолютно здоровых, от которых отказались родители. Я бы всех их забрала, если бы могла.

А где-то месяцев пять назад тут появился новый мальчишка. Его родители погибли в аварии также как мои. И в пять лет он остался сиротой и попал в детский дом.

Я даже не знаю, почему на него обратила внимание сразу. Что-то екнуло. Растрепанные темные волосы , карие глаза. Такие большими, что в них, кажется, помещается весь мир. То ли по возрасту напоминал мне моего не родившегося ребенка. То ли внешностью. То ли тем, как много у нас было общего при том, что мы были совершенно разные. То ли своим взглядом. Пустым, равнодушным, как будто жизнь ему уже неинтересна и он устал от всего.