Вот тут… на этом глянцевом полу в холле, где теперь сверкает мрамор, а ресепшен приветливо встречает посетителей, я лежала на полу, держась за живот, пытаясь дышать сквозь слезы.

Я теряла своего ребенка прямо на глазах у этих стен.

И себя. Себя – как женщину, как будущую мать, как человека, который еще может мечтать.

Я помню, как капала кровь, как все вокруг пульсировало, как мне казалось, что весь мир рушится, трещит, ломается под ногами.

А потом – пустота. Белый потолок. И конец.

Теперь я снова здесь. Ребенка это не воскресит, но может воскресить меня как маму.

Девочка на ресепшене открыто мне улыбается, подсказывает, куда мне идти. Будто бы я не в курсе, где сидит руководство. Вежливая, аккуратная, с бейджиком и фирменной блузкой.

Новенькая, конечно. Меня она не знает, для нее я просто посетитель. И я не вдаюсь в подробности.

Я поднимаюсь на нужный этаж, кабина лифта скользит вверх плавно, как будто везет меня не к человеку, а к прошлому, от которого я так и не смогла уйти. Поворачиваю в знакомый коридор – и сразу вспоминаю.

Как шла вот также к двери, искала Мирона. А он был за этой дверью... с какой-то девкой. Света тогда еще специально меня сюда отправила. Зачем? Лучше бы я не знала ничего, пока не рожу.

Все было бы по-другому…

Доходя до нужной двери, останавливаюсь. Вдох-выдох. Поднимаю глаза.

Но вместо таблички с фамилией надпись "Отдел закупок".

Он тут больше не сидит?

Не верю.

Приоткрываю кабинет, заглядываю.

Его нет. Есть несколько рабочих мест, менеджеры.

Закрываю дверь и ловлю первую попавшуюся девушку. Она и подсказывает, что кабинет директора теперь этажом выше.

Со второй попытки нахожу.

Не стал оставаться там, где… да это уже не мое дело, почему его кабинет на другом этаже. Только искупить свои ошибки это ему все равно не поможет.

Заглядываю к секретарю – и сердце подскакивает. Секретаря он не поменял.

– Ада? – растерянно спрашивает она, не веря, что это я, медленно поднимается. – Ада!

Приходит в себя и быстро идет ко мне.

– Ада! Сколько лет! Я так рада тебя видеть. Как ты? – тараторит Алла Ивановна.

– Все хорошо. Мне надо поговорить с Мироном. Он у себя?

– Да, – кивает и тушуется. – А… он тебя ждет или надо предупредить?

– Ждет. Но ты предупреди. А то мало ли… занят…

Я не договариваю, но она быстро кивает и набирает его.

Интересно, она в курсе всех подробностей причин нашего развода?

Конечно, мусолили теперь месяц целый.

Плевать.

– Мирон Александрович… к вам жена… бывшая жена… Ада…

Уважаемые читатели, в рамках литмоба «Вернуть бывшую жену» хочу порекомендовать вам невероятную книгу Алены Московской "Вернуть жену после предательства"

Книга живет тут: https:// /shrt/PSxE

Ада

Я стою в дверях его кабинета. Воздух здесь, кажется, тяжелее, чем в пекарне после полуденной выпечки.

Мирон сидит с каменным лицом за длинным столом, как король.

Глаза холодные как этот проклятый мрамор под ногами.

– Здравствуй…

– Проходи, – кивает на кресло напротив, не отводя взгляда. Ни улыбки, ни удивления. Будто ждал. Знал что ли? Вряд ли… Откуда. – Передумала?

– Мне нужно с тобой поговорить.

Я аккуратно присаживаюсь. Кожа кресла холодит ладони.

Интересно… Это тоже кресло или он его выкинул? Адка, вот ты дура! Ну чего об этом думать сейчас?

У него своя жизнь, у меня своя.

Как будто воспоминания о той боли, о его предательстве, о крови на этом глянцевом полу могут что-то изменить.

Я не за этим здесь. Не за прошлым. За Пашей.

– Говори, я тебя слушаю.

– Мне нужна помощь. – Смотрю ему прямо в глаза. Его бровь чуть дергается, но лицо остается неподвижным. – Я хочу усыновить одного мальчика. Он сейчас в детдоме. Его родители погибли.

Мирон молчит, только глухо постукивает по столу пальцами.

– Сейчас разве с этим проблема? – переспрашивает, как будто мы говорим о погоде.

– Для меня проблема, – выдыхаю. – У меня справка… – слова царапают горло, но я не отвожу взгляд. – Из психоневрологической клиники. Пять лет назад я лежала там. Сейчас все в порядке, но то, что я там была это след на всю жизнь.

Он чуть склоняет голову.

– Я не знал. Как ты туда попала?

– А как туда попадают? Сначала потеряла ребенка, ты изменил, потом погибли родители…

Даже он тушуется и моргает глазами, хотя и пытается держать лицо.

– Ты хорошо держишься. Это впечатляет.

– Не впечатляйся, Мирон. Это не конкурс. Это моя жизнь. И жизнь мальчишки. Помоги мне усыновить его, пока его не отдали другой семье.

Он постукивает дальше пальцами. Медленно. Выдержанно.

– У тебя же есть сестра? На нее нельзя оформить?

– Нет. Зоя инвалид, без дохода, не замужем. Там вообще без шансов. Я все узнала.

Он молчит. Молчит так, как умеет только он – будто на весах что-то невидимое.

Я замолкаю, в груди жжет. Я прикипела к нему, как к своему. Не к тому Пашке, которого я потеряла на этом проклятом полу, а к этому, живому, который смотрит на мир, как будто уже не верит ему. Я не могу его потерять.

– Ты единственный, кто может мне помочь, – продолжаю дрожащим голосом, несмотря на все попытки держать себя в руках. – Твои связи, твои деньги… Я не знаю как, но сделай так, чтобы я могла забрать его. Пожалуйста, Мирон.

Он приподнимает бровь.

– В обмен на?

– На все. На эту проклятую землю. Хочешь, перенесу пекарню к черту на рога. Буду печь в лесу, в палатке. Только помоги.

Он смотрит на меня, как будто видит насквозь.

– А зачем тебе этот мальчик, Ада? Он не твой. Он чужой.

Что-то внутри меня ломается. Грудь стягивает. Висит на нитке все, и он ее рвет.

– Нет чужих и своих. Есть просто ребенок, которого я люблю. Ты… – я срываюсь, шепчу, рыча, – ты можешь любой присунуть, и она тебе родит. Хоть в пятьдесят. А мне кто родит? М? Кто?! А я хочу быть мамой.

Он молчит. И это бесит сильнее слов.

– А этот мальчик… он меня любит. И я его. Просто помоги мне. Я помогу тебе.

Он встает. Подходит к окну. Спиной ко мне.

– Я подумаю как.

– Нет. Не думай. Сделай. Сейчас. Пока не поздно. У меня есть две недели. Потом ребенка усыновят.

Глаза становятся чуть мягче. Там не наглость, не тот его деловой холод, как в пекарне, а что-то человеческое.

Но он моргает и это тут же пропадает. Мирон откидывается назад, скрещивает руки.

– Ада, ты же понимаешь, о чем просишь? Это не просто бумажка. Это система. Даже я не могу щелкнуть пальцами и все решить.

– Можешь, – перебиваю я, и голос становится резче. – Если очень хочешь. Ты всегда находил выходы. Ты же сам говорил, что любую проблему можно решить. Так реши эту.

– Я дам задание своему юристу найти выход.

– Но землю ты получишь только тогда, когда у меня будет официальный документ об усыновлении.

Девочки, приглашаем вас познакомиться с еще одной замечательной новинкой нашего литмоба.

Анна Арно "Вернуть жену офицера"

— Эй, тебе жить надоело, чумная?! — слышу за спиной грозный рык. — По зеркалам смотреть не учили? Стоп. Да это же он гнал по правому ряду как сумасшедший. Там и вовсе фактически того ряда нет. Но этим ведь обочечникам бессовестным закон не писан. И теперь он еще решил на меня ответственность свалить?! — Подожди, солнышко, — целую дочку в лобик. — Мамочка сейчас накажет бессовестного дядьку и в больницу поедем. Проверим, все ли у тебя хорошо. Ладно? Выползаю задницей назад по креслу из машины, готовая просто с кулаками броситься на урода, едва не убившего нас с дочкой. Но едва оказывавшись на своих двоих — слегка пошатываюсь, и вцепляюсь в крышу машины, чтобы устоять на ногах. — Эй, вы в порядке? — голос виновника аварии уже не кажется таким самоуверенным. Зато у меня будто второе дыхание открывается. Да я его разорвать готова! Слегка встряхиваю головой, отлепляюсь от своей машины, поворачиваюсь к мерзавцу, чтобы отчитать подлеца, но… так и замираю с открытым ртом, потому что передо мной… отец моей дочки. — Аленушка?… ты… Ты как?! — похоже он удивлен не меньше моего. — Где-то болит? Его огромная ладонь ложится на мою шею. Голова кружится. И я прикрываю глаза. — Девочка моя… Но затем, как гром среди ясного неба: — Макар, ну что там? — слышится женский голос. — Если все живы, то может дальше поедем? Мы опаздываем! А за моей спиной вдруг раздается детский плач...