— Слушай, меня даже пробирает как-то, — смутился Гек и толкнул Чука локтём. — Смотри, они же в натуре радостные!

— Ну и пусть, — сказал Чук и отхлебнул яблочного сидра. — Они нам пример показывают. Баб только нам найти надо.

— Как же, найдёшь тут, — буркнул Гек. — На полях, что ли? Там кроме репы не растёт ничего. Бабы тем более.

— А нефиг отлынивать от сенокоса, — поддел его Чук. — На сеновале знаешь девок сколько? А красивые!

— Хватит про девок, — вымолвил Марат, протискиваясь мимо их стола. Домашний фартук шёл старому солдату ничуть не хуже, чем бронежилет. — Будете хулиганить — сладкого не получите.

— Молчим, молчим, — послушно закивал Гек и повернулся к правому столу. — Слышь, Скрип, а у тебя в башке этот, как его, фотик есть? Сфоткай эту парочку!

Скрип аккуратно вытер губы салфеткой, в качестве которой использовал один из своих драгоценных листов. Потом выставил вперед руки и сложил пальцы в подобие объектива камеры.

— Чик! — сказал он.

— Ладно, ладно, подколол так подколол, — сказал Гек с досадой. — Фиг с тобой. Тут вон художник зарисует.

И в самом деле, перед столом новобрачных прямо в траве сидел московский художник. Он, завернув на левое ухо шапку, напоминавшую берет, тщательно зарисовывал молодоженов.

Столичных гостей здесь хватало с избытком. В Ладогу стекались новые мастера. Не только художник, но и плотники, строители, торговцы, даже механик приблудился. Одних лишь писарей не было: Скрип не собирался делиться ни с кем своим статусом мудреца, библиотекаря и зануды в одном лице.

— Горько! — снова заорал Кот, хватая уже другую кружку с пивом. И тут же почувствовал, как его руку на лету останавливает могучая ладонь.

Кот едва не выпал в осадок, когда огромный человек преспокойно забрал у него пиво, опустошил кружку до дна и вытер губы рукою.

— Хорошо пошло, — похвалил Борис Годунов. И похлопал Кота по плечу, отчего тот рухнул обратно на скамейку, не выдержав такой массы. — Неплохо варите. Хорошая пшеница в Ладоге растёт… Лепота!

— Присаживайся, боярин, — обратился к нему Марат. — Чувствуй себя как дома.

— Ты прав, Марат, — кивнул Борис, беря голыми руками мясо и накладывая ломоть себе на тарелку. — Дома — всегда славно. Отдохновенно у вас тут…

— Что, на Москве так привольно не бывает? — усмехнулся Марат.

— Забот много… — чуть нахмурившись, отмахнулся Годунов. — Еле вырвался к вам, вроде как — самому посмотреть, что да как. Взял охраны малость да и сбежал.

— Хорошо… — глубокомысленно покивал Гек и повернулся к Чуку. — Прикинь, чувак, если бы мы с тобой генералы были? Ни свободы, ни радостей по жизни. Вот и когда бы так посидели бы ещё, а?

— Тьфу, сплюнь, — возмутился Чук.

Годунов только усмехнулся, слушая подначки.

Анжела взяла со стола ножик, начала разрезать пирог. Мясной запах усилился.

— А где князь ваш? — спросил Годунов.

— Здесь я, — послышался голос, и боярин повернулся.

Из ворот постоялого двора, немного гримасничая, вышел человек, заметно исхудавший за тяжёлую зиму. Весь его вид говорил, что он тяжело оправлялся от ран и болезней, но выбил у судьбы право на жизнь.

— Рим! — заорали синхронно Чук и Гек и вскочили, по пути опрокидывая скамейку.

— Князь, — одобрительно кивнул Годунов. — Садись рядом, Андрей. Хорошо тут у вас, без чинов, по простому… Перекуси с нами — сам хозяин Марат готовил.

— Не премину, — усмехнулся Рим, садясь на подставленный ему стул, на который предусмотрительно положили подушки. Он старался не шевелить рукой, хотя держать ею вилку, в принципе, уже мог.

— Не волнуйтесь, ребята, — заверил он, — к лету буду снов здоров.

— Выпьем за это, — сказал Кот. — И даже не пивка. Кто хочет водки?

Со всех сторон послышались одобрительные возгласы, включая самый дальний край стола, где сидели крестьяне, старательно прислушиваясь к разговору хозяев и московских гостей.

Бык шустро подскочил, взял отрезанный Фифой кусок пирога и самолично отнес Риму.

— Поздравляю, — сказал Рим, пожимая ему руку. — Ты молодец. Путь был долгий. Сделай его длиннее.

— Сделаю, — пообещал Бык. — Непременно сделаю!

С севера послышался свист крыльев. Подлетел сокол с письмом. Он сел на плечо Скрипа, и радист, ныне библиотекарь, снял с птицы письмо. Прочитал и тоже вскочил.

— Едут! — сказал он возбужденно.

— Едут? — спросил Рим. — Сколько их, Скрип? Все трое?

— Не трое. — «Синеглазка» весь светился счастьем. — Четверо!

— Четверо? — удивился Бык. — А кто четвёртый?

Скрип щелкнул сокола по клюву и напутствовал:

— Лети обратно, друг. Порожняком давай. Быстрее будет.

Рим, усмехнувшись, позволил ему потянуть интригу. А себе дал время разобраться с пирогом — последнее время аппетит вернулся.

Ждать долго не пришлось. На площадку с пиром вскоре пришла целая процессия. Возглавлял их Степан, чью боевую кольчугу украшали знаки отличия.

— Воевода идет! — сказал Рим, вставая и прислоняя ладонь к виску.

Степан отсалютовал князю, и Рим убрал руку только после того, как это сделал воевода. Разумовский без вопроса признавал верховенство Степана в военных делах — по крайней мере пока они находились в Ладоге.

— Вот, привёл гостей, — сказал Степан, делая шаг в сторону.

— Чувак! — заорал в слезах восхищения Кот. — Здорово, друже!

— Не просто друже, — с гордостью объявил визитёр, одетый по последнему писку французской моды. — Граф Задрот, на минуточку! Попрошу вас блюсти приличия.

— Да, будьте внимательнее, почтенные сэры, — поддел его Дзю, щеголяя английским воротником поверх жилета из коровьей шкуры. — Не то я покажу вам, как мы ведем дела у нас, в нашей маленькой Англии.

Чук и Гек бросились к Коту на выручку, которого те двое уже начали было подбрасывать в воздух. Поэтому Рим поднялся и беспрепятственно подошёл к третьему гостю.

— Цинк, — сказал он, протягивая здоровую руку.

— Андрей, — кивнул ему человек с испанской бородкой. На его левом боку, почти доставая до травы, висела шпага с золотой рукоятью. На правом виднелась кожаная кобура с пистолетом будущего.

— Всё хорошо? — спросил Рим.

— Всё, — кивнул Цинк. — Получили весточку от тебя. Вот, приехали на свадьбу. Ну и попутно помочь России. У нас посольские печати, Рим. Испания, Франция и Англия готовы сотрудничать с Москвой по вопросам безопасности и экономики. С кем мне поговорить здесь?

— Давай сначала поедим, — предложил Рим, показывая ему на место за столом рядом с собой. — Говорить позже будешь, с Борисом. Он уже не царь. И никогда им не станет.

— Значит, всё правда? — спросил Цинк. — Будущее теперь неизвестно?

— Да, — сказал Рим. — Пирог вкусный, Марат испёк… Слушай, а как вы втроём в одно время приехали? Вы плыли на общем корабле, что ли? На испанском?

— Не совсем, — лукаво улыбнулся Цинк. — Нас подбросил конкретно вот этот гражданин.

И только сейчас Рим обратил внимание на четвёртого гостя, который с восхищением топтался на месте, оглядывая теремки.

— Да ладно, — вырвалось у Рима. — Бык! Глянь кто здесь!

Новоиспечённый муж, который в данный момент облизывал пальцы, политые мясным соком, думая, что его никто не видит, после обращения Рима уставился на гостя и завопил во всю мощь огромных лёгких:

— Ксехуитл!!! Добрый друг мой Ксехуитл!

— Да, это я, — заволновался министр Соединенных Штатов России, подходя к Быку.

— Ну всё, — хмыкнул Годунов. — Сейчас будут объятия.

Чук и Гек уставились на него с самым обалдевшим видом.

— Да уж, — скривился Цинк. — Культурный обмен порой принимает такие вот странные формы.

— Так вы с ним приплыли? — спросил Рим.

— Ацтеки воссоздали дизель, — сказал Цинк. — Я сам охренел, когда увидел их корабль. Он плывёт быстрее, чем плавала «Россия». Дзю и Задрот у меня гостили. Мы ждали, пока нам снарядят каравеллу. А увидев этот линкор, не могли уже отказаться. Решили двигать все вместе.

— Значит, мы победили? — спросил Рим.