Их корабль, несомненно, заметили с пирамиды. Да черт побери — заметили со всего города! Вряд ли кто-то из людей подозревает, что боги, перед тем как выйти наружу, теснились на нескольких квадратных метрах узкого предбанника, и толпятся как пассажиры в переполненном автобусе.

— Так, пора включать, наверное. — Кот нацепил на башку светодиодную ленту. — Кто-нибудь «Раммштайн» слышал?

— А то, — отозвался Гек. — Классика. Жалко, что позабытая.

— Вот мы ща на них похожи. Ох, я бы там зажёг.

— А это мысль, — хмыкнул Цинк. — Может, попросим музыку включить? Наверняка у этой тарелки внешние динамики есть, или что похожее. Фаэт нам быстро что-нибудь подобное организует.

— Успокоились бы вы, в самом деле? — только и вздохнул Рим, когда тряска прекратилась.

Выйдя из облаков, корабль завис над вершиной пирамидой. Все прислушались.

— Вроде не стреляют, — озабоченно пожал плечами Задрот. — Типа можно открывать?

Он заткнулся, когда подобие трапа действительно выдвинулось от корабля. «Шипение классное», — подумал Рим совсем некстати. — «Еще бы клубы пара, и хрен с ней, с музыкой…»

— Воздух! — заулыбалась Фифа, расставляя руки и вдыхая полной грудью влетевшей внутрь порыв ветра. Ее волосы растрепались, и девушка стала выглядеть, как статуя на носу корабля, рвущего неизведанное пространство. Бык с одобрением посмотрел на её бюст, красиво натягивающий свободную робу двумя холмиками.

Протиснувшись через команду, Рим начал спуск по лестнице, надеясь, что не свалится со ступенек, поскользнувшись с непривычки. Ступеньки упирались в выступающий из пирамиды балкон — достаточно широкий и мощный, чтобы служить вертодромом. Если соответствующую букву на нем нарисовать и обвести кружком, получится полная аналогия. Рим не помнил тут ранее ничего подобного. Хотя это точно была императорская пирамида — и, если их учение не прошло даром, то уже президентская. Наверняка посадочную площадку надстроили как символ неизбежного возвращения богов, не сейчас, но когда-нибудь. Кстати, не изобрели ли в самом деле местные умельцы вертолёты?

Вступив уже на балкон, Рим остановился, дожидаясь, пока остальные спустится. Трап за ними тоже закрылся, но корабль продолжил висеть. Диодную ленту Рим решил не повязывать на себя. Даже боги порою меняют облик. Особенно когда у простых смертных появляются новые художники, способные это изменение запечатлеть.

— Оп-па, — присвистнул Кот. — Целая делегация пожаловала.

К ним, действительно, по широкому проходу верхнего яруса торопливо двигалась группа людей. Конечно же, в лицо Рим никого из них не знал. Три поколения стёрли всех его друзей и знакомцев.

Но отличительные знаки предводителя мешика оставались теми же. Одежды, украшения, краска на лице. Их встречало лично первое лицо государства — в сопровождении то ли жрецов, то ли сенаторов. Надо бы вопрос лучше выяснить, как тут нынче бояр называют.

— Вечная слава Вам, боги! — восторженно проговорил лидер делегации. Он опустился на одно колено и склонил голову.

Цинк нахмурился. Марат выдохнул в удивлении. Рим сумел совладать с собой.

Он, конечно, не любил откровенного раболепия ни в каком виде, но действительно ожидал, что президент, и тем более его сопровождающие, падут ниц и начнут бить челом о сплошной камень пирамиды. И встанут, скажем, через недельку-другую.

Здешнее же приветствие оказалось не только сдержанным, но и коротким. Президент вдобавок стукнул себя в районе сердца и поднялся. Выглядел он скорее как деловой партнёр, но совсем не как преданный раб.

— Я — тлатоани Акатль, — сказал правитель. — По-вашему — президент Акатль. И я счастлив приветствовать вас, о боги! Вы пришли возглавить наш народ?

Слово «президент» говорило Риму больше, чем возможные кипы устных отчётов. Если здесь верховное лицо и, вероятно, главнокомандующий всех агломераций, называет сам себя именно так — значит, пущенные ими сто лет назад семена дали нужные всходы.

— Приветствую тебя, президент Акатль, — Рим слегка склонил голову, заодно акцентируя дальнейший истинный титул верховного. — Мы спустились посмотреть, как именно несёте вы наше знамя. Не будем уже терять времени. Отведи нас туда, где мы можем поговорить свободно. И ты расскажешь обо всем, что случилось за время нашего отсутствия.

Нечего было и ожидать, что для исчезнувших богов сохранят их троны. И без того было видно, что пирамиду, за время правления всех тлатоке, неоднократно перестраивали. Но президент, похоже, знал, что делать — быстро повернулся к своим жрецам, выкрикнул пару слов, которых Рим не разобрал, — и те, поклонившись, рассыпались исполнять какое-то приказание. Какую бы команду президент ни отдавал, она явно была не на русском языке. Похоже, мешика сохранили свою культуру и язык наравне с русским, превратившись в полноценных билингвов.

Президент показал рукой на центр пирамиды. Выглядел он сейчас точно как статуя дедушки Ленина, вечно указывающего в светлую даль. И боги без лишних слов последовали за ним.

— Народ, посмотрите, — еле слышно пробурчал ошеломлённый Бык. — Вы это видели?

Рим, зная, что на него сейчас снизу пялится полгорода, предпочёл сильно не крутить башкой. Боковым зрением он уже заметил, до чего разросся город. Потому Рим стал не спеша, величественно, поворачивать шею, глядя по сторонам как бы свысока, оглядывая свои владения.

И оглядывать было что. Куда пропала пустыня с убогими хижинами? Если не считать пирамид и налаженных ими же мастерских, конечно же.

Теночтилан весь был усеян каменными постройками — сверху похожими, но вполне привычными. Порою они достигали трёх-четырёх этажей и выше. Имелось некоторое сходство с российской цивилизацией начала 20 века. Разница была лишь в безумном дизайне строений, на которые явно камня не жалели. Здания закручивались в необратимую, извилистую мешанину линий, тем не менее удерживающих неуловимую внутреннюю логику. Словно проектирующий их архитектор вместо линеек использовал школьные лекала. От здешних кривых улиц сошёл бы с ума любой градостроитель будущего.

С растительностью, похоже, дело обстояло сложнее. Все-таки мексиканский климат никто не отменял. В основном сосны и всякие кактусы, разнообразия которых, впрочем, хватало бы на призовую галерею.

Улицы между домами были усыпаны чистым песком, отчего пейзаж слегка напоминал колонизированный Марс. Повсюду стояли столбы пыли, что давало некое представление о том, почему люди стараются жить на высоте.

Отойдя от посадочной площадки, Рим, наконец, оказался в спасительной тени. Тут он предпочёл рассматривать саму пирамиду. Уходящие вверх своды закрывали площадку от солнца. Здесь, похоже, и располагался президент, восседая на троне. И тем необычнее было видеть деревянный стол, щедро покрытый лаком, а на нём — стопки листов настоящей бумаги из коры деревьев амате, и даже чернила с перьевыми ручками. Похоже, президент здесь не просто присутствовал для галочки, а вполне себе работал.

С гендерным неравенством тут, видимо, тоже не было проблем. Потому что за писца, вернее, за секретаршу у президента имелась вполне себе симпатичная женщина средних лет. Если бы не свободные одеяния и утыканная перьями голова с невообразимо сложной причёской, её можно было бы принять за гостью из будущего, таким спокойным и мудрым казался ее взгляд.

Завидев богов, она подскочила, свернулась в поклоне, попутно выдернув из тяжелого стаканчика перо. Выхватила чистый листок аматля, склонилась над столом и принялась что-то писать. Похоже, фиксировала время возвращения богов. Или перо расписывала. Или собирала ребус.

Часами ей служил, по всей видимости, необычный механизм, стоящий тут же, на столе. Рим не стал вникать, как он работает. В конце концов, вести же календарь здешние жители умели и до их прихода. Рим не сомневался, что всё в этом помещении имеет не столько ритуальное, сколько строго утилитарное значение.

— Да будет благословлён этот день и час, когда боги к нам вернулись! — запричитал президент Акатль, едва не смахивая слёзы умиления. — О, великий Рим! Следует ли мне распорядиться поставить для тебя кресло императора?