Я вхожу в ее горячую глубину, и ее громкий стон оглушает меня. Ее объятия – и наказание, и награда, и я не могу насытиться этой сладкой пыткой. Мои губы приникают к ее шее, кусая нежную кожу, пока я погружаюсь в нее снова и снова. Ее рот приоткрывается в беззвучном крике, а ноги крепче сжимают мои бедра.

Я сохраняю ритм, прижимаясь вспотевшим лбом к ее лбу. Наши взгляды встречаются, дыхание учащается к каждым безумным толчком. Меня охватывает желание ощутить вкус ее губ – так ли они сладки, как ее лоно? Я закрываю глаза, сопротивляясь искушению, но в моих мыслях ее губы уже сливаются с моими, сжигая душу одним лишь поцелуем.

— Посмотри на меня, Ист, – хрипит она, ее ладони прижимаются к моим щекам.

Я открываю глаза и вижу в ее взгляде столько любви, что на мгновение мир вокруг перестает существовать.

Нет Общества.

Нет Оуэна.

Нет призраков и демонов.

Есть только мы.

— Скар, – шепчу я, чувствуя, как она сжимается вокруг меня.

— Отдай мне свою боль, а я отдам тебе свою.

— Черт, – в отчаяние рычу я, не отрываясь от ее карих глаз, полных надежды.

— Отдай мне все, Истон. Я выдержу.

И с этими словами, звучащими как молитва, я впиваюсь в ее нижнюю губу, словно пытаясь высосать все грехи. Она кончает, когда наши губы сливаются, и на этот раз у меня нет сил оторваться – я наполняю ее до предела, и мы растворяемся в этом моменте вместе.

Не знаю, сколько времени прошло, да и какая разница? Если бы можно было, я бы остался так навсегда – с Скарлетт в объятиях, довольной и по-настоящему счастливой. Тепло, разливающееся в моей груди, должно было бы пугать, но страх – это последнее, что я чувствую. Ему нет места, когда внутри – только любовь.

— Думаю, тебе пора познакомиться с моей матерью, – шепчу я, все еще касаясь ее лба своим.

— Она же уже со мной знакома.

— Но не как с моей девушкой.

Скарлетт

Когда мы подъезжаем к его дому, желудок сводит от нервов. Даже фирменная ухмылка Истона не может успокоить мою тревогу. Глупо так переживать, ведь я знаю его маму почти всю свою взрослую жизнь. Даже общалась с его отчимом – правда, лишь в те редкие дни, когда он сопровождал жену в церковь моего дяди по воскресеньям.

Но это приглашение в дом Истона – другое. Оно кажется...

Значимым.

Важным.

Сложно осознать, что всего несколько месяцев назад мы изо всех сил избегали находиться в одной комнате. По крайней мере, я избегала. Истон же никогда не стеснялся вторгаться в мое личное пространство.

Когда мы проезжаем через ворота, мое беспокойство только усиливается при виде этой роскоши. В отличие от большинства домов Нортсайда, резиденция Прайсов совсем не похожа на типичное жилище Северной Каролины. Скорее, она создана для холмов солнечной Калифорнии, а не для сельской местности Эшвилла. Белый трехэтажный особняк с огромными панорамными окнами от пола до потолка демонстрирует изысканный интерьер, достойный страниц Architectural Digest.

Если я еще не была точно напугана, то этот дом окончательно добил меня.

— Хватит ерзать, Скар. Это же просто моя мама, а не королева Англии, – шутит Истон, нежно целуя меня в плечо.

Его нехарактерная нежность немного успокаивает мою дрожь. Он стал таким последние несколько дней – с того самого утра понедельника, когда загнал меня в угол, требуя внимания, чтобы извиниться за свое поведение. Я не наивна и понимаю, что эта внезапная мягкость вызвана стыдом за то, как он отреагировал, увидев меня с Оуэном.

Наверное, если бы я увидела его в такой же близости с кем-то другим, мне тоже было бы нелегко. Но если я, когда мне больно, прячусь в своем углу и зализываю раны, то Истон превращается в извергающийся вулкан, готовый испепелить все вокруг.

Он переплетает наши пальцы, слегка сжимает мою руку в утешение и ведет меня в столовую, где уже накрыт стол для гостей. Сзади раздаются легкие шаги, и я оборачиваюсь: это Наоми, чья улыбка сияет ярче солнца. Она обнимает меня, радушно встречая в своем доме. Ее муж стоит чуть поодаль, с улыбкой наблюдая за этой сценой.

— Скарлетт, я так рада тебя видеть! – говорит она, целуя меня в обе щеки, от чего они наверняка пылают румянцем.

К счастью, отчим Истона встречает меня сдержаннее – лишь кивает в знак приветствия.

Мы рассаживаемся, и Истон тут же кладет руку мне на бедро, успокаивающе сжимая его. Слуги начинают подавать блюда – изысканные, с названиями, которые я даже выговорить не смогу, – а мама Истона засыпает меня вопросами. Она старается говорить о простом: учебе, моих обязанностях в церкви, и я отвечаю, надеясь, что голос не дрогнет и не выдаст, как сильно меня все это напрягает.

— Дорогая, – наконец вмешивается ее муж после того, как это начинает напоминать викторину. — Может, дашь девушке передохнуть? Иначе вряд ли Скарлетт захочет прийти на следующий ужин, – говорит он снисходительно, подмигивая мне.

Ее щеки розовеют, но улыбка не меркнет.

— Ты прав. Прости, Скарлетт, если я тебя смутила. Просто я так рада! Знаешь, Истон никогда раньше не приводил девушек на семейный ужин.

— Господи, мам, – закатывает глаза Истон, но улыбается. — Дик сказал дать ей передохнуть, а не добавить давления. Да и это неправда – Кеннеди у нас бывает постоянно.

Она в ответ тоже закатывает глаза, и я едва сдерживаю смех, понимая, откуда у Истона этот бунтарский нрав.

— Кеннеди для вас, мальчиков, как сестра. Она не в счет.

— Обязательно передам ей это, – дразнит он в ответ.

— Лучше не надо. Райленды не славятся чувством юмора, – сухо замечает Ричард, явно не разделяя веселья.

— Кен не такая, как ее отец или брат. Она понимает шутки.

— Я согласна с Ричардом, дорогой. Помнишь, как в девять лет один мальчик дразнил тебя, потому что ты был новенький в школе? Она сломала ему нос.

— Это не в счет, мам. Потому что это был Томми-бой, а теперь она сама выходит за этого придурка замуж.

— Хорошо, а как насчет того раза, когда она столкнула сына Коллин с вашего домика на дереве и сломала ему руку?

— Кольт сам напросился, – пожимает плечами Истон, ничуть не раскаиваясь. — Идиот пытался украсть ее первый поцелуй. Должен был знать, что она даст сдачи.

— Ты все оправдываешь ее, но с этой девочкой что-то не так. В ней слишком много скрытой агрессии, – беспокоится мама, и ее лицо омрачается.

— Она просто вспыльчивая. Да и то – мы же были детьми.

— Все равно я рада, что твое сердце выбрало девушку, которая не торопится выпускать когти, – подмигивает она мне.

— У Скарлетт тоже есть когти, мам, – смеется Истон, снова сжимая мое бедро. — Просто не такие острые, как у Кен.

Я ерзаю на стуле, чувствуя неожиданный укол ревности.

— Не знала, что ты и Кеннеди Райленд настолько близки, – бормочу я так, чтобы его родители не услышали.

— Она одна из моих лучших друзей.

— Было ли между вами что-то большее?

Уголок его губ кривится в хитрой ухмылке, когда он наклоняется ко мне.

— Если скажу "да", ты заревнуешь? – дразнит он.

Да.

— Нет, – лгу я.

— Врунья, – весело ухмыляется он, поправляя мои очки. — Не переживай из-за Кен. Мама права – она мне как сестра, которой у меня никогда не было.

Я закусываю губу, не до конца убежденная.

— Хватит о Кеннеди Райленд. Я хочу знать, как давно вы двое вместе.

— Не так давно, – отвечаю я.

— Всю жизнь, – произносит Истон одновременно со мной.

Я хватаю стакан воды перед собой, пытаясь скрыть румянец, который поднимается от пяток до макушки. Сердце готово выпрыгнуть из груди – от смущения и от восторга из-за его мгновенной реакции. Истон рядом со мной широко улыбается, но выражение лица за его спиной по-настоящему приковывает мое внимание. Он этого не видит, но я вижу. На лице Ричарда Прайса тот же счастливый блеск, который его мама не в силах скрыть весь вечер.