— Похоже, ты любил ее.

— Безмерно. Но она не разделяла моих чувств. Я хранил их в себе, чтобы не разрушать нашу дружбу. Когда она уехала в Вегас за музыкальной мечтой, я сделал все для ее успеха. Как и Скарлетт, она умела трогать сердца голосом.

— Что с ней случилось?

Он мрачнеет, переводя взгляд на пламя.

— Как и все светлые души, она доверяла недостойным. Ее заметил не тот человек. Сначала это казалось невинным – цветы, подарки... Но Анджела не искала любви. Ей хватало музыки и дочери.

Оуэн осушает стакан и швыряет его в камин. Жест кажется уместным – я чувствую, что история ведет к трагедии.

— Ее поклонник воспринял равнодушие как оскорбление. Он начал преследовать их с Скарлетт. Когда Анджела обратилась ко мне, я готовил их к переезду в Эшвилл... Но однажды ночью он ворвался в их дом и поджег его. Скарлетт чудом спаслась.

Мое сердце сжимается при мысли о маленькой Скарлетт в огне.

— До сих пор она винит себя за смерть матери. Хотя сделала все возможное.

— Его поймали?

В его глазах вспыхивает ненависть.

— Он сгорел вместе с ней.

Даже рядом с камином от его слов мне становится холодно.

— Мне жаль.

— Мне не нужно твое сочувствие, – он резко обрывает меня. — Мне нужно твое слово, что со Скарлетт ничего не случится. Иначе это тебе стоит держаться подальше. Ясно?

— Кристально.

— Тогда нам больше не о чем говорить. Но учти: монстры повсюду. И самые опасные – те, кто еще не показал свое истинное лицо.



На следующий день я стою у выхода из аудитории Скарлетт, отсчитывая минуты до звонка. Когда она появляется и замечает меня, то проходит мимо с гордо поднятой головой, даже не удостоив взглядом.

Так дело не пойдет.

— Нам нужно поговорить, – я бросаюсь за ней, пытаясь не отстать от ее торопливых шагов.

— А, теперь ты хочешь поговорить? – она резко оборачивается. — Жаль, но у меня нет настроения тебя слушать.

— Скарлетт, просто дай мне шанс объясниться.

— Нет. Ты вел себя как полный мудак.

— Я мудак двадцать четыре на семь. Ты же знаешь, – пытаюсь пошутить я, но это лишь сильнее злит ее.

— Не старайся быть милым, Истон. Ты действительно меня обидел.

Дерьмо.

Я осторожно беру ее за руку, но она вырывается, не позволяя прикоснуться к ней.

Двойное дерьмо.

— Скар, пожалуйста. Пять минут. Просто выслушай.

Она резко останавливается, но отказывается смотреть на меня. В людном коридоре этот разговор не состоится – если я хочу ее полного внимания, нужно уединение. Я хватаю ее за руку и затаскиваю в пустую аудиторию, прежде чем она успевает опомниться.

— Ты должно быть шутишь! – кричит она, когда я запираю дверь. — Выпусти меня, Истон, или клянусь, я закричу!

— Давай! – бросаю я вызов, прижимая ее дрожащее тело к стене. — Кричи, Скар. Оскорбляй меня. Бей, если хочешь. Но ты не выйдешь, пока не выслушаешь меня.

— Зачем ты это делаешь? – шепчет она, внезапно сникшая, уставившись в пол. — Просто отпусти меня.

Я бережно поднимаю ее подбородок, встречаясь с огромными карими глазами, едва скрытыми за очками.

— Не думаю, что смогу, Скар, – признаюсь я, озвучивая то, что давно знал в глубине сердца.

Она отворачивается, но не так быстро, чтобы я не разглядел вопросы в ее взгляде. Вопросы, на которые у меня нет ответов. Кроме одного.

— Прости за мою ревность той ночью. Я был пьян, зациклен на своей ерунде, и когда увидел тебя с Оуэном... просто сорвался. Это не оправдание, но другого объяснения у меня нет. И еще – обещаю, что такого больше не повторится. Прости.

— Так это была ревность? – скептически фыркает она.

— Блядь, да. Я ревновал, что кто-то другой может быть рядом. Мне это не понравилось.

— Ты ясно дал это понять.

— Прости, – повторяю я, нежно проводя костяшками по ее щеке, но ее отказ встретиться взглядом ранит сильнее любых упреков.

— Оуэн просто друг семьи. Тебе стоило спросить меня, а не делать поспешные выводы.

То, с какой любовью она произносит его имя, воспламеняет мою душу. Но на этот раз я сдерживаюсь – иначе потеряю Скар раньше, чем готов.

— Ненавижу, как ты произносишь его имя, – признаюсь, прижимаясь виском к ее виску.

— Как?

— С благоговением. Мне это не нравится.

— Мне тоже многое не нравится. Например, твоя несдержанность, – нервно усмехается она.

— Ты винишь меня? Я не умею делиться, Скар. И уж точно не собираюсь делиться тобой.

Тяжесть этих слов повисает в воздухе между нами.

— Он был добр ко мне, Истон, – наконец шепчет она после паузы. — Если ты не можешь с этим смириться, тогда, возможно, нам стоит...

Я прикладываю палец к ее губам, не давая договорить.

— Вот как, да? – делаю вид, что мне все равно, но в голосе слышна горечь. — Ты предпочтешь его мне?

— Я предпочитаю людей, которые уважают меня.

— А я разве не уважаю?

— Ты не отличался уважительным поведением со мной, Истон, – ее слова разрывают мне сердце пополам.

— Я уважаю тебя, Скарлетт.

— Если это правда, тогда прими мой выбор. В том числе людей, которых я впускаю в свою жизнь.

— Я один из них? – я провожу большим пальцем по ее пухлой нижней губе.

— Ист...

— Просто скажи, Скар. Ты бы боролась за меня так же, как только что боролась за него?

— Это другое.

— Почему?

— Потому что он не может причинить мне боль. А ты – можешь.

Господи, ты убиваешь меня, Скар.

— Иногда боль может быть приятной.

— Ист...

— Хочешь, я покажу тебе, Скар? – мое дыхание смешивается с дыханием, слетающим с ее губ, пока мой взгляд прикован к ним.

— Истон, – умоляет она.

— Позволь мне показать, как чертовски приятна может быть боль.

— Не надо, – продолжает молить она, хотя ее тело уже жаждет моих прикосновений.

Мои руки подбираются к подолу ее мешковатого свитера – любимой маскировки, скрывающей истинную красоту.

— Скажи, что хочешь моей боли так же, как я жажду твоей.

Она вздрагивает, когда мои пальцы скользят по плоскому животу.

— Я злюсь на тебя, – повторяет она, затаив дыхание.

— Злись. Ненавидь, если хочешь. Мне плевать. Просто позволь мне показать тебе мою версию боли.

Я облизываю губы и опускаюсь на колени, не отрывая от нее взгляда. Я поднимаю ее уродливую коричневую юбку, обнажая хлопковые трусики. Влажное пятнышко в самом центре выдает ее возбуждение.

— Только скажи, Скар. Я уже стою перед тобой на коленях. Умоляю о милости.

— Покажи мне.

И, черт возьми, ее приказ звучит как музыка для моих ушей.

Мой нос скользит по ее лону, вдыхая аромат ее возбуждения, пока я медленно стягиваю ее трусики вниз и бережно убираю из в карман. Снова подняв юбку, я замираю – ее влажные, гладкие губки будто ждут меня, приветствуя как давно ожидаемого гостя. Одним плавным движение язык я пробую ее вкус – сладкий, как и она сама. Когда мой язык скользит между ее складок, ее пальцы впиваются в мои плечи, дрожащие колени вот-вот подогнутся, и мой стон растворяется в ее плоти.

— Больно тебе – больно мне, Скар. Так будет всегда.

Мой поцелуй полон голода и одержимости, а руки сжимают ее ягодницы, лишняя возможности отступить.

— Ист… – ее стон звучит так, будто она уже на грани.

Я продолжаю ласкать ее клитор, пока боль не становится общей. Она кончает – дико, неистово, с моим именем на устах, но этого не достаточно, чтобы утолить мой голод. Я поднимаюсь, освобождая свой член, готовый взять то, что принадлежит мне. Я обвиваю ее ногу вокруг своего бедра, ощущая, как член скользит между ее влажных складочек.

— Ты сводишь меня с ума, – хриплю я. — Мне нужно быть внутри тебя.

Это ее последнее предупреждение – она не выйдет из этой комнаты, пока я не оттрахаю ее как следует.