Затем я иду в ванную и открываю аптечку. Ее рецепты на Золофт¹⁰ и Ксанакс¹¹ недавно обновлены, а вот Амбиен¹² почти закончился. Я на собственном опыте знаю, как Скарлетт страдает от панических атак, но за последние годы она научилась держать их под контролем. Видимо, эти таблетки помогают – или хотя бы дают ей выспаться.

Если бы все наши проблемы решались так же просто, Скар.

Я заглядываю в ее спальню, и меня окутывает аромат весенних цветов. К моему раздражению, член тут же напрягается от этого запаха. Я подхожу к кровати, сажусь и роюсь в ящиках тумбочки, пока не нахожу в глубине одного из них "лучшего друга" любой девушки – вибратор. Губы сами собой растягиваются в дьявольской ухмылке, когда я беру в руки игрушку, которая доставляет ей удовольствие. Он не такой внушительный, как настоящий, но, возможно, для нее сойдет.

Ах, Скар. "сойдет" и "идеально" – это две совершенно разные вещи.

Скоро ты это поймешь.

В голову просачиваются образы, как она ласкает себя на этой самой кровати. Я облизываю губы, представляя, как у нее сбивается дыхание, когда она играет с клитором и вводит в себя свой верный вибратор. Если при входе в комнату я был лишь наполовину возбужден, то теперь мой член полностью готов к действию. Я сжимаю его, чтобы облегчить напряжение, и ложусь на ее постель. Аромат цветущей сакуры, исходящий от ее покрывала, снова ударяет в ноздри.

Она не приводит мужчин к себе домой.

Это я знаю точно.

Но встречается ли она с кем-то в том клубе?

До меня доходит, что моя скромная церковная мышка по-прежнему остается загадкой, которую я жажду разгадать. Которую я должен разгадать – ради нас обоих. Потому что, боюсь, Стоун может быть права. Может, у Общества есть какая-то извращенная причина преследовать Скарлетт, помимо желания сделать нашу жизнь адом. Может, она связалась с одним из тех богатых ублюдков в клубе, а потом бросила его, и теперь они мстят? Или, может, изначально отказала кому-то?

Какой бы ни была причина, мне неприятно думать о Скар с кем-то другим. Я предпочитаю, чтобы она была одинока – как и я. Пусть кончает от своих пальцев, как ей заблагорассудится, главное – чтобы это были ее пальцы, и только ее.

Под всей этой уродливой одеждой, которую она упорно надевает в колледж, у Скарлетт чертовски красивое тело, за которое можно умереть. То первое платье, в котором она вышла на сцену, до сих пор врезано в мою память: полная грудь, узкая талия, длинные ноги, которые просто созданы, чтобы обвиться вокруг моей талии, а каблуки-шпильки – чтобы впиться мне в спину.

Острое желание закурить заставляет меня подняться с ее кровати, прежде чем я оскверню ее простыни, оставив на них свой запах в качестве "гостевого подарка". Пульс учащается, и сдерживаться становится все сложнее, но я не настолько больной ублюдок, чтобы реально это сделать, как бы сильно не манила меня эта идея.

Я выхожу на крыльцо, закуриваю и думаю о том, что через пару часов Скарлетт вернется домой – возбужденная после сегодняшнего выступления. Ненавижу, что не могу увидеть, как она властвует на сцене своим голосом и грациозными движениями, но тащить Линка с собой в качестве "сопровождения" – не вариант. Придется найти другой способ. И, как бы мне ни не хотелось в этом признаваться, я уже знаю, кто обеспечит мне доступ за двери этого клуба.

Я выдыхаю, наблюдая, как клубы табачного дыма покидают мои легкие и растворяются в холодном октябрьском воздухе, уносясь в сторону леса Оукли.

Я и не подозревал, насколько ты была близка к нам в ту ночью, Скар.

Но, как выяснилось, Общество оказалось еще ближе.

Так много вопросов остаются без ответов, когда речь заходит об этих ублюдках, и каждый раз, когда нам кажется, что мы разгадали хотя бы один, на его месте появляются два новых. Меня раздражает тот факт, что мы до сих пор даже не представляем, кто скрывается за Обществом. Я знаю, все заняты попытками вычислить, кто эти ублюдки, но пока мы лишь бьемся в закрытую дверь. Каждый, к кому я обращался, давал один и тот же ответ: "Общество – не более чем старая городская легенда Эшвилла". Однако последние месяцы ясно дали понять, что это не так.

Нашим единственным прорывов, как ни странно, стало обнаружение "Латунной Гильдии".

Интуиция подсказывает мне, что Общество как-то связано с этим подпольным клубом. Уверен, они даже не предполагали, что я обнаружу их греховную игровую площадку, когда отправили черный конверт с требованием выполнить их задание. Но я нашел. И был бы идиотом, если бы не копнул глубже. Кто знает, сколько еще тайн скрывается за его стенами?

Это будет справедливо, не так ли?

Раскрыть самые гнусные секреты наших шантажистов – достойное возмездие.

Все, что мне нужно – это время.

Время и Скарлетт.

И прямо сейчас я работаю над тем, чтобы заполучить последнее.

Скарлетт

Весь день я чувствую на себе чей-то взгляд.

Так продолжается уже довольно долго. Я пытаюсь убедить себя, что это паранойя, что ПТСР снова играет со мной злую шутку, но после тех намеков Истона в аудитории мне следовало бы довериться интуиции.

И все же меня не покидает тревога. Я знаю, каково это – оказаться в центре его внимания. По спине пробегают электрические разряды, кожа будто заряжается нерастраченной энергией.

Но сейчас это по-другому.

То гнетущее чувство, что преследует меня последний месяц, призывает к осторожности. Оно велит быть начеку. Давящая тяжесть отпускает меня только в "Латунной Гильдии". По иронии судьбы, именно на сцене, где видна всем, я чувствую себя в безопасности. Пока я здесь – мне ничто не угрожает. Но стоит сойти со сцены – и я снова беззащитна.

Я как раз размышляю, какой дорогой сегодня вернуться домой, когда тихий стук в дверь гримерки отвлекает меня.

— Войдите.

Дверь открывается, и я вижу в зеркале знакомое отражение. Одетая в потрясающее серебристое платье, Руби входит в комнату с теплой улыбкой на губах – такой, какую она дарит только "своим" девочкам.

— Сегодня ты была восхитительна, Ангел, – напевает она, гордо произнося мой сценический псевдоним, который дала мне сама.

Руби дает всем своим подопечным псевдонимы и почти заставляет нас клясться на крови никогда не раскрывать наши настоящие имена. Фальшивые имена и фальшивые улыбки – наш щит, чтобы сохранить личную жизнь в тайне. И я полностью за.

— Спасибо, Руби. Рада, что тебе понравилось.

Она подходит ближе и начинает вынимать шпильки, которыми я закрепляю парик во время выступлений. Я позволяю ей помочь и принимаюсь смывать блестки с лица.

— О чем задумалась? – спрашивает она, идеально подведенная бровь изящно изгибается, пока та изучает мое мрачное отражение.

— Ни о чем. Просто устала, – лгу я.

Нет смысла тревожить Руби своими переживаниями. Я и так знаю, что она скажет: попытается успокоить, убедить, что мне ничто не угрожает, что никто в "Латунной Гильдии" не посмеет мне навредить, и все это лишь в моей голове. Но я-то знаю правду. Каждый в этом мире готов причинить боль другому. Мир полон хищников, ищущих идеальную жертву. Моя задача – быть умнее и не попасться.

— Твой покровитель спрашивал о тебе сегодня.

Мое лицо вытягивается.

— И что ты ему ответила?

— Что после такого выступления тебе наверняка нужно отдохнуть.

— Спасибо, – бросаю я ей слабую улыбку.

— Он заботится о тебе, ты же понимаешь?

Я сжимаю губы, и она замечает печаль на моем лице.

— Все не так, и ты это знаешь.

— Должно быть, какого-то так и было. Иначе зачем ему столько для тебя делать? – искренне любопытствует она.

Для Руби секс всегда сделка. Будь то обмен сердцами, услугами или деньгами. Сколько бы я ни не говорила, что у меня с Оуэном ничего не было в обмен на его благодеяния, она мне не верит.