Ясно одно: каждая грань Скар сводит меня с ума. Чем дольше я нахожусь с ней рядом, тем сильнее чувствую, как скольжу вниз, ныряя в то, чего мы всегда избегали.

В прошлый раз я сказал ей, что это неизбежно.

Мы оба должны были прочесть предупреждение в этих словах.

Скарлетт

После того, как Истон дважды вломился в мой дом, ему хватило ума, чтобы держаться на расстоянии всю неделю. Он не пришел на воскресную службу и не садился рядом со мной на общих занятиях. Но я все равно чувствовала его пристальный, неотступный взгляд.

Однако теперь в этом взгляде появилось что-то новое. Нечто иное.

Настойчивое.

Даже уязвимое.

Он играет на моей слабости к нему, обращаясь к той темной части моей души, что узнает его мрачную натуру. Как резцом, последние недели он методично разрушал мою защиту, и я не знаю, что вызвало эту его новую настойчивость. Но одно ясно – что-то произошло с Темным Принцем, пробудив в нем нетерпение в отношении меня. Годами мы прекрасно существовали в нашей игре в кошки-мышки, но теперь его хищнические инстинкты работают на полную мощность. Как бы я ни отрицала, мне всегда нравилось быть избранной добычей Истона.

А теперь он уверен, что уличил меня во лжи.

Он думает, что, раскрыв мой секрет, получил надо мной власть. Забавно, ведь я всегда чувствовала себя привязанной к этому дьяволу с серебряными глазами. Невидимая нить неизменно тянула меня к нему, и с каждым искусным рывком он затягивал меня глубже во тьму. С каждым днем петля вокруг моего сердца затягивается туже, и если он не отпустит, мы оба падем жертвами этого соблазнительного принуждения.

Все, что мне остается – дать ему отпор, которого он жаждет. С кем-то другим я бы уже махнула белым флагом и забилась в свой уединенный уголок, слишком напуганная монстрами, что прячутся за яркими улыбками и мягкими речами.

Но только не с Истоном.

Никогда с Истоном.

С ним я точно знаю, с каким злом имею дело. Как я не могу скрыть своих демонов, так и он – своих. К тому же, ему слишком нравятся мои когти, чтобы я могла сдерживаться. Он мог изменить правила нашей игры, но я давно усвоила: чтобы выжить, нужно приспособиться.

Приспосабливайся или умри.

Разве не так звучит поговорка?

Так я и поступлю. Я приму новые правила, которые он установил, и дам ему сражение, которого он так жаждет. Мне останется положиться на единственное оружие, что у меня есть.

Я знала, Истон не упустит возможности продолжить мои мучения. И что может быть лучше для этого, чем прийти в "Латунную Гильдию" и наблюдать за моим выступлением? Как и в прошлый раз, я попросила Руби посадить его за тот же угловой столик и сообщить мне, как только он появится. Я хотела точно знать, где он, пока я на сцене.

Яркий свет прожекторов часто мешает разглядеть зал, поэтому помощь Руби была лучшим решением. К счастью, она воздержалась от миллиона вопросов, хотя тревога в ее глазах была очевидна. Однако ее напутствие перед выходом на сцену не было таким уж тонким.

— У тебя здесь все хорошо складывается, Ангел. Не разрушай это из-за угрюмого брюнета со светлыми глазами. От таких мужчин всегда больше проблем, чем пользы.

Проблемы.

Если бы она только знала, что Истон Прайс – нечто гораздо большее, чем это зловещее определение. Он – персонификация греховной опасности. И как мотылька к пламени, меня неудержимо тянет к этому соблазну. Он зовет меня на каком-то первобытном уровне, и никто – кроме него – не способен понять эту потребность во мне. Он шепчет мне истины, что знаем только мы вдвоем.

Я тоже испорчена.

Твое уродство идеально сочетается с моим.

Я здесь не для того, чтобы починить тебя. Я здесь, чтобы разбить все до последнего кусочка, пока они не соединятся с моими собственными.

Так что пусть Истон дразнит меня своим тревожащим присутствием сколько угодно – теперь я готова ответить тем же. Сегодня я решила: не склонюсь, не отступлю. Не буду больше прятаться. Если он жаждет моего огня, я охотно исполню его желание.

Сегодня я поведу в этом танце с дьяволом.

Сегодня гореть будет он.

Мое сердце учащенно бьется, когда я заканчиваю песню, что должна была стать финальной в сегодняшнем выступлении. Легкая испарина на лбу выдает мое предвкушение, а живот сводит от нервного напряжения. Но я справлюсь. Я репетировала эту песню весь день специально для него. Я знаю ее наизусть. Я готова. По моей спине пробегает внезапный холодок от осознания, что на этот раз именно я затеяла игру.

По мере того, как белый свет прожекторов сменяется соблазнительным золотым, тень за моей спиной специально создаются таким образом, чтобы мое платье телесного цвета казалось прозрачным, будто я обнажена перед всем залом, несмотря на обильные стразы. Как только танцоры занимают свои позиции для финального номера, я едва заметно киваю координатору за кулисами, давая сигнал выключить музыку.

Я склоняю голову и сжимаю микрофон, готовая начать войну.

Чувственное вступление срывается с моих губ, вызывая дьявола по имени. Я напеваю о том, каким умным он себя считает, и открываю глаза, бросая в сторону Истона свою версию его кривой усмешки. Я вижу, как он ерзает на месте, недовольный моим откровенным, дразнящим взглядом. Сегодня он не сможет спрятаться от меня. Он у меня под прицелом, и я буду заманивать и провоцировать его каждой интонацией своего голоса.

Его пристальный взгляд прикован ко мне, когда я начинаю петь припев, в то время как танцоры начинают теребить мое платье, их руки скользят по моему телу в такт музыке. Но я не чувствую их прикосновений. Все, что я чувствую – это жар взгляда Истона, прожигающий мою и без того горящую кожу, в то время как он проводит языком по нижней губе, все его внимание сосредоточено только на мне.

Мягкий свет прожекторов позволяет мне разглядеть публику у моих ног, но я вижу только его. Я наблюдаю, как Темный Принц постепенно теряет рассудок с каждым словом, что я пою специально для него. Есть особое наслаждение в том, чтобы видеть, как мой мучитель безмолвно страдает, и я не припомню ничего прекраснее.

Великолепное зрелище.

Одной дрожащей рукой он откидывает назад свои черные, влажные от пота волосы, в то время как другая сжимает колено, пытаясь остановить его дрожь. Я сохраняю ритм, мой голос становится низким и хриплым, а внутри все сжимается от желания.

После нашей стычки на прошлых выходных я хотела спровоцировать его, зная, что эта песня сделает свое дело. Но вот я стою на подкашивающихся ногах, задыхаясь от тех греховных обещаний, что мечут в меня его стальные серые глаза. Его темные, развращающие обеты достигают меня с каждым моим словом.

Мне стоило бы закрыть глаза, чтобы защититься от этого проникающего взгляда, но, черт возьми, я не в силах отвести свой взгляд. Когда он кусает нижнюю губу, я чувствую, как его зубы впиваются в мою плоть. Когда он дергает себя за волосы, я чувствую, как его властная хватка откидывает мою голову назад. Я вижу, как он сжимает колено, и чувствую это на своей шее. Завороженно наблюдаю, как он резко вдыхает, лишая меня воздуха.

Я хотела заставить Истона Прайса извиваться на своем месте, но он, даже не стараясь, поменял нас ролями. Когда я напеваю последний куплет, послание в его взгляде ясно. Оно напоминает истину, о которой я должна была помнить, прежде чем играть в игры дьявола.

Я страдаю – ты страдаешь.

Твоя агония – моя агония.

Мы две стороны одной медали.

Не забывай об этом.

С последней нотой зал взрывается аплодисментами, и я изо всех сил стараюсь держаться, не подавая виду, что это шоу было не для них. Мой бунт предназначался только ему – и он больно ударил меня по самолюбию.

За кулисами меня снова поздравляют с отличным выступлением, но все, чего я хочу, – это сбежать в гримерку и побыть наедине с собой. То, что я задумала как пощечину Темному Принцу, обернулось каким-то извращенным предвкушением между нами. Я чувствовала его голодный взгляд на своей коже, каждую угрожающую усмешку, что прожигала меня со сцены. Даже не прикасаясь ко мне, он сумел проникнуть внутрь и посеять хаос.