— От этого нужно избавиться, – заявляю я.

Скарлетт нервно хватается за подол свитера, удерживая его на месте, пока я стягиваю с нее штаны и бросаю их на пол. Ее трусики блестят, а упругие соски уже заметно выделяются под плотной тканью свитера Университета Ричфилда. Не спеша, не отрывая от нее взгляда, я спускаю трусики по ее ногам и добавляю их к одежде на полу. Она сидит, полуобнаженная, затаив дыхание в ожидании моего следующего шага.

Я целую ямочку у основания ее горла, пока мои руки скользят вниз. Когда я достигаю небольшого треугольного участка с волосами, легонько провожу пальцем по влажной щелочке, одновременно покусывая ее шею. Затем впиваюсь в нее зубами, и ее тихий стон мгновенно отзывается в моем члене. Она крепко держится за край стола, чтобы сохранить равновесие, когда ее голова запрокидывается назад, давая мне больше пространства для игр. Ее роскошные шоколадные волосы вырываются из тугого пучка, рассыпаясь шелковистыми волнами по спине.

— Так чертовски красива, – бормочу я, опускаясь на корточки.

Нетерпеливый, как никогда, от того, что Скарлетт так открыта и покорна, я начинаю яростно работать языком в ее центре. Она издает еще один стон – прекраснее любой песни, которую она могла бы спеть. Я продолжаю, пока она держится за мои волосы для опоры. Я хватаю ее за пятки и ставлю их на край стола, раздвигая ноги шире, чтобы лучше рассмотреть ее киску. Меня встречают мягкие розовые губки, умоляя продолжить начатое. Я нежно провожу носом вдоль ее щелочки, вдыхая аромат, прежде чем мой язык возобновляет атаку. Каждый из ее громких стонов подстегивает меня продолжать. Я прижимаю язык к ее набухшему клитору и начинаю трахать ее пальцами. Когда ее внутренние стенки начинают сжиматься вокруг моих пальцев, я понимаю – она близка к кульминации. Я продолжаю играть с ее сокровенным местечком, пока стол под нами не начинает дрожать, едва выдерживая мощь ее оргазма.

После того, как она кончает, я вытираю рот предплечьем и поднимаю ее со стола, ставя на пол.

Но ненадолго.

— На колени, Скар.

Мне нравится ее бунтарство, но вид того, как она покорно опускается на колени, я буду помнить, даже когда окажусь на смертном одре. Она расстегивает мои джинсы, пропуская ремень в нетерпении, и высвобождает мой член, который жаждет ее рта. Не отрывая от меня взгляда, она начинает играть кончиком языка с моей головкой.

С тех пор, как был подростком, я предоставлял этот момент миллион гребаных раз. Скар на коленях, смотрящая на меня через стекла очков в черной оправе, с желанием проглотить мой член. Я сжимаю руки в кулаки, надеясь не кончить в тот момент, когда ее пухлые губы обхватят меня.

Когда она берет меня в рот, мои веки тяжелеют, но я не могу оторвать взгляда от этого великолепного зрелища. Я позволяю ей взять инициативу в свои руки, пока она исследует мою длину языком, втягиваю щеки. Моя выдержка лопается, когда та начинает мурлыкать вокруг меня. Мои пальцы впиваются в ее волосы, направляя ее заглотить меня целиком. Она позволяет трахать ее рот без ограничений, и слишком скоро я чувствую приближение развязки.

Я тут же беру ее за подбородок, освобождая свой член. Поднимаю ее, и она мгновенно обвивает мои бедра ногами. Я осыпаю ее челюсть и шею поцелуями, пока мы идем в ее спальню. Я бросаю Скар на кровать и она со слабым смешком отскакивает от матраса. Я переворачиваю ее, чтобы ее сладкая попка оказалась передо мной, и шлепаю по одной из ягодиц, любуясь, как мои пальцы оставляют розовые отпечатки на кремовой коже. Я снова целую ее в шею и опускаюсь ниже. Мне хочется сорвать с нее этот чертов свитер, но я знаю – это поднимет тему, к которой Скарлетт еще не готова. Да и к тому же, если я даже попытаюсь затронуть сейчас эту тему, это приведет к полному облому.

— На колени, – повторяю я хрипло, доставая презерватив из кармана.

Моя послушная девочка выполняет приказ. Встав на четвереньки, она смотрит через плечо в ожидании, пока я надеваю презерватив. Мои руки вцепляются в ее талию, кожа горит от нетерпения. Я в хожу в нее одни уверенным движением, заставляя нас обоих ахнуть от наслаждения.

Она чертовски узкая. Это сводит меня с ума. Ее киска создана для меня – затягивает, удерживает в своих влажных тисках и дает надежду, что однажды я окажусь достоин такого дара. Я кряхчу от облегчения, запуская руку в ее волосы и находя там настоящий шелк вместо синтетического парика, который был на ней сегодня.

Я безжалостно трахаю ее, вкладывая в каждый толчок все сомнения и ярость этой ночи. Я отдаю ей все свою ревность. Все свое разочарование. Весь свой гнев. И она принимает все, словно это лучший подарок. Я настолько жестко ее трахаю, что у меня темнее в глазах, и когда она она кричит мое имя, снова кончая, я тоже отпускаю себя. Меня пронзает белый свет, подтверждая, что ничто из того, что я когда-либо делал в своей жизни, не сравниться с этим.

Любить Скарлетт так, как умею только я.

Наши тела продолжают дрожать, последствия такого оргазма в новинку для нас обоих. Скар всегда была скромницей, и я сомневаюсь, что у кого-то до меня получалось довести ее до такого. Но я? Я перетрахал пол Эшвилла, и ни одной женщине не удалось так меня уничтожить.

Мы валимся на кровать, задыхаясь, наши сердца не спешат успокаиваться. Она молча лежит, пока я встаю, чтобы пойти в ванную. Я выбрасываю презерватив, беру небольшое полотенце и смачиваю его теплой водой. Когда возвращаюсь, Скарлетт все еще смотрит в потолок. Раздвинув ей ноги, я аккуратно вытираю ее. Затем бросаю полотенце на пол и ложусь рядом.

— Что мы делаем, Истон? – задумчиво спрашивает она.

Мы одновременно поворачиваемся на бок. Я снова провожу большим пальцем по ее нижней губе, так же, как нежно и податливо она целовала меня днем в церки ее дяди.

— Разве это важно?

Она закрывает глаза.

— Нет, – шепчет она, но я чувствую, как эта ложь касается моей кожи, проникая внутрь.

То, что произошло между мной и Скарлетт, случилось задолго до того, как Общество вмешалось в наши жизни. Возможно, когда свели нас, они сделали мне одолжение – и в то же время обрекли на погибель. Скарлетт всегда была моей слабостью. Слабостью, которую я держал на расстоянии – и не без причины. Я всегда знал: если позволю себе быть с ней, то потеряю в ней себя. Стану лгать себе, будто заслуживаю ее, хотя прекрасно знаю, что это не так.

Она тоже это знает.

Может, она и лежит в нескольких дюймах от меня, но стены между нами уже снова возводятся. Я чувствую, как она отдаляется. Когда она, наконец, поворачивается ко мне спиной, неумолимый кулак сжимает мое сердце, и боль от его хватки становится невыносимой.

Мне стоит уйти.

Мне стоит уйти, пока я не причинил нам еще больше вреда.

Но я не могу сдвинуться с места.

— Я не знаю, что мы делаем, – говорю я, ненавидя каждую секунду, что нас разделает эта каменная стена.

— Я тоже не знаю, – ее ответ едва слышен.

— Хочешь, чтобы я ушел?

— Да, – бормочет она, но я не отдаляюсь.

Вместо этого я обнимаю ее и с облегчением вздыхаю, чувствуя, как она снова расслабляется в моих руках.

— Тогда я уйду, – говорю я ей.

Она коротко кивает, но затем кладет свои руки поверх моих.

Сегодня ночью я никуда не уйду.

Не уйду.

Не сегодня.

Возможно, никогда – и это пугает меня больше всего на свете.

Потому что за такое короткое время Скарлетт подтвердила все мои многолетние подозрения. Она – часть меня, и если я продолжу идти этим путем, то не смогу отпустить ее, даже зная, что должен.

Общество сказало, что для искупления моих грехов я должен развратить самую непорочную из душ.

Они сказали, что мое искупление начнется со Скарлетт.

Но дело в том, что на ней оно и закончится.

Истон

— Вижу, ты как обычно хмуришься, – выговаривает мне Кеннеди, когда я вхожу в "Гринд".