Я срываюсь с кровати и бегу в ванную, желудок выворачивается наизнанку.

Они прислали запись с моей матерью.

С моей гребаной матерью!

Я убью их! Я убью их всех!

За моей стеной слышен шепот, в то время как Финн остается рядом со мной.

У меня такое чувство, будто весь мир перевернулся, оставив меня в хаосе.

— Это был Прайс? – спрашивает Кольт, появляясь в дверном проеме.

— Разве это важно? – язвительно парирует Финн.

— Еще как. Если у матери Истона есть любовник, Прайс ее сожрет. И я бы его понял.

Я поднимаюсь с колен и полощу рот. Голова пульсирует от только что увиденного, а картинка продолжает прожигать мозг.

— Должно быть, это был отчим. Мать никогда не изменит Дику.

— Не сомневаюсь. Судя по стонам, ей слишком нравится, чтобы менять игрока, – усмехается Кольт.

Все вокруг становится красным. Я бросаюсь на него, сжимая его горло, и мы валимся в комнату.

— ЧТО ТЫ, БЛЯДЬ, ТОЛЬКО ЧТО СКАЗАЛ?!

Мои пальцы впиваются в его глотку, его наглые зеленые глаза расширяются, рот ловит воздух, а ногти царапают мои руки. Финн и Линкольн пытаются оттащить меня, но моя яростная сила сильнее. Только удар лбом в мой нос заставляет ослабить хватку.

Кровь стекает по моему лицу, пока Финн удерживает меня, а Линкольн становится между мной и моей целью.

— Еще одно слово о моей матери – и ты труп, ублюдок!

Кольт, наконец, выглядит виноватым, потирая покрасневшую шею.

— Я пошутил, черт возьми. Ты же знаешь, я не хотел никого оскорбить. Наоми – чистой души человек.

Я внимательно смотрю на этого придурка и вижу, что он говорит правду. Он просто не может не быть бесчувственным кретином, выбалтывая любую гадость.

Линкольн усаживает меня на кровать, а Финн приносит мокрое полотенце. Только сейчас замечаю: Стоун исчезла. Как и ноутбук.

— Кому-то надо досмотреть видео, – смущенно объясняет Финн. — Решили, что тебе будет легче, если это сделает она.

Верно. Кто знает, какие еще "сюрпризы" там есть.

— Чего ты хочешь? – настойчиво спрашивает Линкольн.

— Я хочу, чтобы все эти ублюдки из Общества были мертвы. Вот что.

— Обещаю, ты получишь свою месть.

— Получу? Пока что все козыри у них.

Он вздыхает, проводя рукой по золотистым волосам.

Кольт стоит у двери, соблюдая дистанцию. Финн, напротив, берет мою куртку, садится рядом и протягивает сигарету. Он ненавидит, когда я курю, но сейчас мне нужно хоть что-то, чтобы заглушить мерзость вокруг.

— Ты понимаешь, что они сделают это видео достоянием всего Эшвилла? – тихо говорит он, разделяя мою боль.

— Мать будет опозорена.

— Думаю, это и есть их цель, – мрачно добавляет Линкольн.

— Не бей меня снова, но я должен это сказать. Если на видео не твой отчим – это больше чем просто позор. Прайс подаст на развод. Он слишком горд, – объясняет Кольт, виновато хмуря брови.

— Это Ричард. Готов поспорить на свою жизнью, это он.

— И все же, его лица не видно, Ист. Многие решат обратное.

Черт. Он прав.

Даже если это Дик – сплетни добьют его самолюбие. Не говоря уже о репутации компании. Он может любить мою мать, но работа для него всегда на первом месте.

— Зачем они выбрали ее? Почему она?

— Из-за твоей реакции. Потому что из-за нее тебе будет больнее всего, – тихо говорит Линкольн. — Они взяли нас за яйца. После того, как Финн не выполнил их требования, они перестали церемониться.

— Какого хрена они от меня хотят?

— Разве не очевидно? – безрадостно отвечает Линкольн. — В письме сказано: "Дайте нам ваше – или мы покажем наше. Они хотят видео со Скарлетт.

— Выбор прост, брат – либо она, либо твоя мать. Решай, кто из них сможет пережить позор. Как только это дерьмо окажется в сети, его уже не удалить. Оно останется там навсегда, – вступает Финн. Он присаживается передо мной на корточки, сжимает мои колени и смотрит мне прямо в глаза, в его взгляде читается глубокая печаль. — Решение за тобой. Кого ты готов защитить? А кого отдашь на съедение волкам?

— Да зачем ты вообще его об этом спрашиваешь? Кого волнует эта племянница пастора? – возмущенно спрашивает Кольт.

— Истона волнует. Разве нет? –грустно вставляет Линкольн.

Финн кивком подтверждает его догадку – Скарлетт значит для меня больше, чем просто очередная жертва Общества.

Но это было до того, как они тронули мою мать.

— Нет. Я разберусь.

Я чувствую, как их скептические взгляды прожигают меня насквозь, но они не понимают одного – моя мать уже перенесла больше страданий, чем мне доведется пережить за две жизни. Я не позволю подвергнуть ее такому унижению – разрушить ее мир с такой жестокостью.

Не снова.

Если для защиты матери мне придется растоптать свое сердце – пусть будет так. Скарлетт никогда мне этого не простит, но я всегда знал, что в конечном итоге уничтожу ее. Просто не представлял, что это будет так больно.

Чтобы защитить женщину, подарившую мне жизнь, я должен уничтожить ту, что дала мне надежду.

— Ты уверен?

— Да, – сквозь стиснутые зубы говорю я. — Они хотят секс-видео? Я дам им это проклятое видео.

Скарлетт

Стук в дверь моей гримерной мгновенно вызывает улыбку на губах.

Истон.

Прошла целая неделя с нашей последней встречи. Он не появлялся ни на занятиях, ни где-либо еще в кампусе, насколько мне известно. Нелегко признать, насколько сильно я тосковала по Темному Принцу Эшвилла, как остро ощущала его отсутствие. То, что Истон дал мне передышку, означало лишь одно – он понимал: мне нужно время осмыслить происходящее между нами. Тревожно осознавать, что он лучше меня чувствует, чего я на самом деле хочу.

Но я устала ждать.

Я была готова спросить у кого-то из его друзей, все ли с ним в порядке, но его сообщение о том, что он придет на мой концерт сегодня вечером, развеяло все тревоги. Однако моя глупая улыбка меркнет, когда дверь открывается, и вместо серебристых глаз, по которым я так скучала, меня встречают глаза цвета лесной зелени.

— Оуэн... – я запинаюсь от неожиданности, поспешно накидывая халат.

— Скарлетт, – улыбается он, приближаясь и оставляя целомудренный поцелуй на моей щеке. — Я думал, работа здесь хоть немного избавит тебя от скромности, но, вижу, ошибался, – шутит он, слегка потянув за пояс моего шелкового халата.

— Не знала, что ты придешь сегодня.

— К сожалению, я не смог отказать себе в таком удовольствии. Да и соскучился по твоему пению.

Его мягкая, искренняя улыбка мгновенно разряжает мое напряжение.

— Если бы ты предупредил, я бы подготовила что-то специально для тебя.

Оуэн обожает, когда я исполняю "Черный Дрозд" Beatles. Моя мама пела мне эту песню как колыбельную. Только после ее смерти я узнала, что это было их с Оуэном общим сокровенным воспоминанием, которое она старалась сохранить, напевая мне ее каждый вечер.

Когда Истон попросил меня спеть для него той ночью на кухне, я сама удивилась своему выбору. Для него это могло быть просто балладой, но для меня она символизировала заключенную в клетку любовь, жаждущую свободы. Я не позволяю себе задумываться, что это значит. Ясно лишь одно – Истон умеет вытягивать из меня то, чего я сама не ожидаю. Даже в таком простом деле, как выбор песни.

— Обещаю, в следующий раз предупрежу заранее, – Оуэн выводит меня из раздумий. — Или мне стоит делать так всегда... из-за твоего нового ухажера? – он насмешливо приподнимает бровь.

— Не понимаю, о чем ты. У меня нет ухажера, – напряженно парирую я.

Я спешно поворачиваюсь к туалетному столику, делая вид, что снимаю макияж, лишь бы избежать его испытующего взгляда.

Оуэн мастерски распознает ложь, а я всегда была ужасной лгуньей.

— Уверена? Истон Прайс, кажется, совсем от тебя без ума, – проницательно замечает он, кладя руки мне на плечи и вынуждая встретиться с его отражением в зеркале.