— Я думала, ты уже ушел.

Ревность, ненадолго утихшая во время разговора с Джефферсоном, вновь бьет меня по лицу, напоминая, что еще один из мерзких Максвеллов положил глаз на девушку, которая ему не принадлежит.

— Мы можем поговорить? – ее голос звучит неуверенно.

— Не в настроении для разговоров, – хмурюсь я.

— И ты говоришь, что Томми – засранец? Иди и выслушай прекрасную даму, – шепчет мне на ухо Джефф, снова оживившись.

Я раздраженно вздыхаю, осушаю стакан бурбона, оставленный на стойке бара, и поднимаюсь со стула.

Скарлетт делает шаг назад, в то время как Джефферсон одаривает ее сияющей улыбкой.

— Ты сегодня прекрасно пела. Я видел лишь часть выступления, но и этого хватило, чтобы оценить твой талант.

— Спасибо, – тихо отвечает она, опустив глаза, вновь превращаясь в свою застенчивую версию.

— У тебя поистине божественный дар, – продолжает он, пытаясь польстить.

Ага, нет уж, на моих глазах этот номер не пройдет.

— Было приятно, Джефф, – вставляю я, обнимая Скарлетт за талию и давая понять, что она занята. — Еще увидимся.

— Нет, если я замечу тебя первым, – шутит он, но у меня больше нет времени, чтобы тратить его на брата-близнеца Кен.

Сейчас я весь во внимании Скарлетт, и, клянусь Богом, она даст мне ответы на некоторые вопросы.

Начиная с того, какие у нее отношения с Сенатором-гребаным-Максвеллом.

Истон

Я следую за Скарлетт в фойе клуба, наблюдая, как новые посетители с северной части города входят с характерной развязной походкой, готовые предаться греху. Будь то азартные игры, пьянство или плотские утехи – каждый, проходящий через массивные двустворчатые двери, явно жаждет всех пороков, что может предложить это место. Единственное, чего жажду я, стоит прямо передо мной в белом парике и вызывающе коротком платье.

Скрестив руки, я прислоняюсь к стене, создавая между нами безопасную дистанцию. От нее буквально волнами исходит тревога, но, к ее несчастью, я слишком зол, чтобы облегчить ее переживания.

— В чем дело? – напрямую спрашивает она, ее большие карие глаза не отрываясь изучают мое хмурое лицо.

Даже если бы моя злость не была столь очевидной, она все равно почувствовала бы мое состояние. Еще одна гребаная черта Скарлетт, которую я одновременно люблю и ненавижу. Как человек, которого я годами держал на расстоянии, может понимать состояние моей души лучше, чем те, кого я знаю всю жизнь? Наверное, это какая-то симбиотическая связь. Мне никогда не нужно было быть частью жизни Скарлетт, чтобы знать, что таится в ее сердце – будто ее муки и надежды каким-то образом отражают мои. По крайней мере, так я думал. Теперь я не уверен.

— Ты злишься.

— С чего бы мне злиться?

— Не знаю. Ты мне скажи, – парирует она, копируя мою позу со скрещенными руками, отчего ее соблазнительный бюст еще больше приподнимается.

Поскольку на ней все еще то самое откровенное белое платье с выступления, можно с уверенностью предположить, что Скарлетт покинула Сенатора буквально перед тем, как найти меня. Ноздри непроизвольно раздуваются при омерзительном образе его рук на ней, навсегда врезавшемся в память. Этого достаточно, чтобы свести с ума любого.

— Ты никогда не стеснялся в выражениях, Истон, так зачем вдруг начинать сейчас? – упрекает она, словно уловив мои мысли.

— Хорошо. Хочешь поговорить? Тогда начинай, – огрызаюсь я, проводя языком по передним зубам.

— Не здесь, – возражает она, бросив быстрый взгляд по сторонам. — Встретимся у меня дома.

Мне стоит отказаться.

Мне стоит собраться и избегать любых совместных встреч. Она опасна для моего рассудка. Но, с другой стороны, Общество – не менее опасно.

Ведь именно поэтому я здесь, верно? Не чтобы следить за Скарлетт или требовать отчета о ее действиях, а потому что они привели меня к ней. Меня должна волновать лишь одна вещь – выяснить связь между Обществом и Скарлетт. Если сделаю это, то приближусь к раскрытию того, кто эти ублюдки. То, как и с кем она проводит время, должно волновать меня в последнюю очередь, а не быть приоритетом.

— Ладно, – сдаюсь я сквозь стиснутые зубы

— Хорошо. Встретимся у главных ворот через двадцать минут, – объясняет она, поворачиваясь ко мне спиной и направляясь в гримерку.

Я ругаюсь себе под нос, пока парковщик подгоняет мой грузовик. Когда он появляется, я закипаю в ожидании Скарлетт. Когда та, наконец, приходит, я следую за ее машиной, совсем не удивляясь, что она выбирает окольный путь к своему дому. Эта ее привычка только подогревает мое любопытство, дополняя ее кучу секретов, которые она скрывает.

Как только мы оказываемся у ее дома, она приглашает меня внутрь, и я осознаю, что впервые нахожусь здесь по приглашению – прогресс по сравнению с моими обычными взломами. Хотя и чувствую некую неловкость. Я предпочитаю заставать Скар врасплох. А сейчас кажется, будто это она заманивает меня в ловушку.

— Дай мне минутку переодеться, и мы поговорим. Я бы сказала чувствовать себя как дома, но это бессмысленно, поскольку ты и так здесь хозяйничаешь. – Ее застенчивая улыбка, которую она пытается скрыть, слегка растапливает мою ледяную маску. Неужели так выглядит подкаблучничество?

Не уверен. Лучше спросить у Финна – он в этом эксперт.

Если бы я не был так зол, то просто последовал бы за Скар в спальню и заставил раздеться передо мной. Но поскольку я все еще в скверном настроении, для нее будет безопаснее, если я остыну вдали от ее обсаженного тела.

Вместо того, чтобы ждать в гостиной, я выхожу на веранду и закуриваю. Заметив пепельницу на круглом столике и записку с моим именем в центре, невольно улыбаюсь. Я докуриваю вторую сигарету, когда слышу, как открывается сетчатая дверь.

— Эти штуки тебя убьют, ты в курсе?

— Мне уже говорили, – огрызаюсь я, выпуская идеальное кольцо дыма и тушу окурок.

Я не поворачиваю голову в ее сторону, но сильный аромат ее цветочного шампуня выдает, что она приняла душ. Надеюсь, она смыла все следы ублюдочного отца Томми.

— Хочешь что-нибудь выпить? – спрашивает она, не в силах отключить врожденное южное гостеприимство.

Алкоголь сегодня не будет моим другом. Легкого опьянения от выпивки с Джефферсоном более чем достаточно. Выпью еще – и могу потерять контроль над своей яростью.

— Нет. Все в порядке.

— Ты голоден? Я могу сделать нам блинчиков. Заходи, Ист. Позволь мне тебя накормить, – сладко говорит она, нежно касаясь моего предплечья.

Мои глаза невольно находят ее. Черт, я живу ради того, чтобы видеть, как они загораются от одного только прикосновения ко мне.

Да, у меня определенно проблемы.

— Конечно, – хрипло соглашаюсь я, следуя за ней на кухню.

Я сажусь за ее уютный столик для завтраков, а она начинает готовить нам перекус. Мы не произносим ни слова, пока она занята делом, но эта тишина лишь подпитывает мои навязчивые мысли о всех ее маленьких секретах. Например, как, черт возьми, она вообще смогла позволить себе этот коттедж? Не на зарплату же певицы из клуба. Конечно, там ей неплохо платят, но явно недостаточно для такой недвижимости. И это еще один ошеломляющий вопрос – как Скарлетт вообще получила работу в "Латунной Гильдии"?

Чтобы отвлечься от сомнений по поводу девушки, которой был увлечен большую часть своей взрослой жизни, я встаю и начинаю мыть клубнику, которую она достала из холодильника. Стараясь не мешать ей, я нарезаю ягоды, украдкой бросая на нее взгляд. Она выглядит расслабленной. В простых спортивных штанах университета Ричфилд и с волосами, собранными в небрежный пучок, ее легкие движения на кухне кажутся такими естественными. Эта картина домашнего уюта немного сбивает мою агрессию.

Главным образом потому, что я знаю: Скарлетт очень похожа на меня.

Нам трудно расслабиться, особенно в компании. Мы показываем другим только то, что хотим, чтобы они видели, всегда держа оборону, чтобы никто не мог добраться до нашего истинного "я". Скарлетт притворяется тихой и застенчивой, чтобы не привлекать внимание, а я веду себя как дар Божий, хотя на самом деле я – то, чего вообще не должно было существовать. Это изматывает – играть выбранные роли. Видеть ее такой спокойной рядом со мной раскалывает мое черное сердце пополам, уничтожая остатки гнева, который я испытывал ранее.