Просто не двигайся, Скар. Еще немного. Еще немного, детка.

Ее грудь тяжело вздымается под бежевым свитером, сердце колотится в унисон с моим. Я уже готов забыть про осторожность, как вдруг ее ладони с силой упираются мне в грудь. Она впопыхах хватает тетрадь, но через секунду уже сметает все вещи в рюкзак и выбегает из аудитории – точь-в-точь как на прошлой неделе.

— Гладко сработано, засранец, – язвит Стоун, тоже собирая свои вещи, чтобы пойти за Скарлетт.

Я раздраженно выдыхаю, откидываю голову назад и закрываю глаза, наслаждаясь ее цветочным шлейфом, который та оставила после себя.

Ты не сможешь убегать вечно, Скар. Рано или поздно я тебя поймаю.

Истон

Черт бы тебя побрал, Скарлетт!

Моя скромная церковная мышка ловко меня провела, чего я никак не ожидал. После нашей стычки на занятии у Харпер Скарлетт взяла и пропала: до конца недели она не появлялась ни на одном занятии, где мы могли бы пересечься, лишив меня возможности к ней подступиться. Я-то думал, пастор Дэвис человек строгих правил, и она вряд ли осмелится прогуливать, боясь расстроить дядю. Но эта маленькая, кроткая лисичка меня переиграла.

Интересно, что еще она скрывает?

Конечно, не только Скар была в ярости из-за моих домогательств. Стоун тоже устроил мне взбучку. Трещала про то, что мух ловят на мед а не на уксус, что бы этот бред не значил. Мне не нужны мухи. Моя добыча – маленькая, застенчивая мышка в очках, а мышей, как известно, ловят только в мышеловки. Вот только я пока не решил, какую приманку использовать.

Из-за этого прокола мне пришлось пойти по стопам Финна и взяться за слежку. Последние несколько дней я тайком наблюдал за каждым шагом Скарлетт. Вместо того, чтобы использовать связи, которые у меня есть, я решил разузнать все сам – и кое-что в ее жизни оказалось весьма любопытным.

Но в остальном – не о чем.

Кроме занятий, которые она пропустила, чтобы быть подальше от меня, Скарлетт посещала остальные занятия с религиозным рвением. Всегда сидела на задних рядах, стараясь оставаться незаметной. На этой неделе я каждый день видел, как она сидит в библиотеке и ест ланч из бумажного пакета, уткнувшись в учебники. За все время я ни разу не заметил, чтобы она пользовалась телефоном, если не считать пары звонков – наверное, от дяди или тети. Дважды после уроков она ходила на репетицию хора, а потом ехала к пастору на ранний ужин.

Ее рутина, скучная и предсказуемая, меня не удивила. Отсутствие друзей и социальной жизни – постоянный фон ее существования с тех пор, как та десять лет назад переехала в Эшвилл. Я знаю это не понаслышке, поскольку следил за каждым движением этой кареглазой брюнетки и раньше.

Насколько мне известно, за все время, что Скар живет здесь, она подружилась лишь с одним человеком. К моему глубочайшему раздражению, в выпускном классе к ней привязался этот чертов Брэд Петерсон. Тощий заучка в бежевых хаки и скучных поло, под стать своей бледной физиономии. Этот опрятный ублюдок не заслуживал права дышать с ней одним воздухом, но каким-то образом сумел перелезть через те высокие невидимые стены, которыми она ограждала себя от людей. Она впустила его в свою жизнь, и я возненавидел этого тощего засранца всей душой. Я ненавидел каждую улыбку, которую она ему дарила, каждый блеск в глазах, который он у нее вызывал, каждое чертово прикосновение. Я ненавидел его яростью тысячи солнц.

Но ничего не предпринял. Я сам перетрахал пол выпускного класса. По какому праву я мог требовать, чтобы он отвалил от Скар? Что она ему не принадлежит и никогда не будет? У меня не было ни единого аргумента, и я это понимал.

Но однажды ночью, мертвецки пьяный, я навестил этого задохлика. Ворвался на собрание шахматного клуба, прижал его к стене за лацканы и пообещал, что если он хоть раз ее обидит, я разобью ему лицо, переломаю ноги и отрежу пальцы, чтобы он больше никогда не смог играть в свои дурацкие настолки. Не самая эффектная угроза, но сработало.

Мы выпустились через две недели, и я больше не видел его рядом со Скарлетт. Не знаю, рассказал ли он ей о моем визите. Мне должно было быть стыдно, что я отнял у нее единственного друга, но моя ревнивая натура не позволила мне испытать ни капли раскаяния.

И сейчас меня душит та же ревность, пока я следую за машиной Скарлетт, гадая, куда, черт возьми, она направляется в одиннадцать вечера в пятницу – да еще и в платиновом парике и черном плаще.

Да, моя слежка подтвердила некоторые догадки о ее повседневной жизни, но и породила новые вопросы. Например, насчет места, которое она называет домом.

Я был уверен, что Скарлетт до сих пор живет с опекунами, поскольку я знал, что она не живет в общежитии Ричфилда. Но эта теория разлетелась в прах в первый же день, когда я проследил за ней после учебы. Оказывается, совершенно незаметно для всех, и для меня в том числе, Скарлетт живет одна в маленьком коттедже на границе леса Оукли. Настолько уединенном месте, что вокруг – только шелест дикого леса и шорохи его обитателей.

После того как Дик женился на моей матери, я усвоил: приватность стоит дорого. Ее коттедж выглядит так, будто за него пришлось выложить кругленькую сумму. Как у племянницы пастора, одевающейся скромнее нищенки, оказались на это деньги – для меня загадка.

В первую ночь я часами сидел в машине среди деревьев, гадая, к кому она наведалась. Это было единственное логичное объяснение. Но когда ночь сменилась рассветом, мои догадки изменились. Они нарисовали картину, в которую я бы никогда не поверил, не увидь все своими глазами. А после пары звонков с запросами о владельце этой недвижимости мои подозрения подтвердились – это ее дом, каким бы невозможным это ни казалось. Но как она его получила – для меня пока тайна.

Еще одна странность, рождающая в голове самые дикие теории: Скарлетт не выключила ни одной лампы в доме за всю ночь. Как будто темнота была чем-то, что нужно было избегать любой ценой. Так было в ту ночь – и во все последующие.

Но если раньше я был просто озадачен, то сейчас, осторожно преследуя ее машину в направлении гор Блю-Ридж, я и вовсе терялся в догадках.

Куда ты, черт возьми, направляешься, Скар?

Она сворачивает на скрытую дорогу и еще десять минут петляет среди леса, пока не проезжает через широкие черные ворота – распахнутые, будто ждут ее. Я следую за ней с выключенными фарами, но когда впереди вспыхивают яркие огни, сбавляю скорость и прячусь в кустах, чтобы остаться незамеченным. Если до этой ночной поездки я был слегка озадачен, то теперь я в полном недоумении.

Где мы, черт возьми, находимся?

Я окидываю взглядом неожиданную картину, пытаясь разгадать хоть какую-то подсказку. В центре обширного луга, спрятанного в горах, возвышается трехэтажный особняк, от которого так и веет жизнью. Машина Скарлетт скрывается из виду, направляясь к заднему входу роскошного здания.

Пока я жду ее возвращения, выхожу из грузовика, прислоняюсь к капоту и закуриваю, нервно постукивая сигаретой по пачке перед тем, как прикурить. Мне не нравится это чувство – будто меня намеренно держат в неведении. Раздражение нарастает с каждой новой шикарной машиной, проезжающей мимо в сторону этого явно секретного места. Лишь горстка избранных знает о его существовании, и осознание, что меня в их число не включили, бесит. С язвительной усмешкой наблюдаю, как гости передают ключи от авто швейцарам и поднимаются по мраморной лестнице к парадному входу. За час я насчитал семь прибывших – мужчины, кроме одной пары.

Что это за место?

И какого хрена здесь делает Скарлетт?

— К черту это, – хрипло бросаю я, швыряя недокуренную сигарету под ноги, где уже валяется с десяток окурков, и грубо затаптываю ее ботинком.

Простым ожиданием в кустах ответов не добьешься. С новой решимостью я возвращаюсь в грузовик, подъезжаю к таинственному особняку и паркуюсь, игнорируя услуги парковщика. В доме гремят музыка и смех, но высокие двустворчатые окна плотно задернуты темно-бордовыми шторами, скрывая происходящее внутри. На последней ступеньке меня встречают четверо крепких охранников, перекрывающих вход. Если я хочу докопаться до истины, мне нужно попасть внутрь.