В Алису. Такую, какой я ее помнил. Меня навестила жена, в ее руках была бутылка воды, и она помогла мне поднять голову и напоила. А потом уложила ее обратно и поправила тряпку на лбу.

– Помнишь, я помогала тебе так же, когда ты приходил с похмелья? – спросила она.

Ее голос звучал удивительно нежно. Вот как раз, когда я слишком сильно увлекался алкоголем, она так со мной не разговаривала. А если я еще и ночевал не дома, то зачастую вообще кричала. Но это ладно.

– Помню, – ответил я. – Только что‑то подсказывает мне, что у меня далеко не похмелье сейчас.

– Такая же интоксикация, только ты не перепил, а тебя накачали препаратами.

– Холодно, – пробормотал я и вдруг почувствовал как из моих глаз потекли слезы. – Мир. Он такой холодный, Алиса. Я так больше не могу.

– Это правда, – ответила она и погладила меня ладонью по щеке. – Мир очень холодный. Это там, где мы, там тишина и покой. Зато там нет ни радости, ни страдания, можешь себе представить? Только тишина и покой.

– Хотел бы я этого, – прошевелил я губами. – Тишины и покоя. Скажи, Алиса, может быть, время пришло? Может быть, я все‑таки присоединюсь к вам?

– Я не знаю, Федя, – она покачала головой. – Мертвые не видят будущего. Как и живые в общем‑то. Ты знаешь, мне кажется, будущего видеть не дано никому. Даже корпоратам, которые считают, что сами его создают.

– Это уж точно, – ответил я. – Они создали наше будущее. Они убили тебя и Ваню. А теперь подставят меня, выставят психопатом.

– Далеко не факт, что это произойдет, – ответила она. – Нельзя терять надежду, понимаешь? Никогда не теряй надежду, что бы не произошло.

– Надежда – это ошибка, – прохрипел я. – Все, чего я хочу – это воссоединиться с вами. Тишины и покоя.

– Твои руки и ноги на месте, голова тоже. Ты можешь бороться, сопротивляться. Тебе нужно только дождаться подходящего момента. Тебе нечего терять. Ты можешь либо победить и вырваться, либо умереть в бою.

– И меня устроят оба варианта…

Я рванул рукой один раз, второй, потом взялся и потянул на себя медленно и ровно, в надежде вырвать крепление для петли, которая удерживала меня на месте. Нет, бесполезно, уж слишком крепкое.

Да уж, вроде бы побывал в куче самых опасных ситуаций, а помру вот так вот. И чертов хакер меня бросил. А с другой стороны, какие у него варианты? Не думаю, что он из тех парней, что могут схватиться за ствол и ворваться в тюрьму корпорации.

Это я мог бы при желании. А так.

– Бейся до конца, Федя, – проговорила Алиса. – Держись. Ты ведь всю жизнь бился, поднимался с низов.

Это выглядело странно. Такие речи не были характерны для нее. Может быть, меня и не посетила никакая жена? Возможно, дело вообще в другом: это мое подсознание сгенерировало для меня картинку. Мне нужно было, чтобы кто‑то убедил меня в том, что еще не все кончено. Вот оно и показало мне самый близкий образ – жены. Ну не отца‑наркомана же, в самом деле, верно?

Я не верю в мистику. В судьбу еще, может быть, в Бога. Но определенно не в то, что мертвецы могут ни с того, ни с сего посетить меня. Она сейчас лежит в южном колумбарии, где я ее так и не посетил.

На самом деле это все бред. Отходняки после наркотиков, которыми меня накачали корпораты. Но, пожалуй, эти слова разумны, я действительно могу еще что‑то попробовать. Ведь меня повезут на место, где будут проводить испытание. Им нужно будет оставить улики от меня. И судя по тому, что меня еще не убили, я им нужен живым.

А это означает, что у меня есть шанс.

Слезы высохли сами собой.

И тут послышался скрип отъезжающей створки. Дверь палаты отворилась, пустив в нее мертвенно бледный свет ртутных ламп, и силуэт моей жены тут же исчез, растаял в воздухе. Я прищурился, чтобы не было ясно, что в сознании, и увидел человека, это определенно был мужчина. Когда он подошел ближе, я смог разглядеть его: совсем молодой парень, но уже со шрамами на лице, одет в форму сотрудника службы безопасности корпорации. На груди – пистолет пулемет, в кобуре – пистолет.

Он явно таился, шел медленно, чтобы не поднимать лишнего шума. И он определенно не понял, что я его заметил. Это еще что такое? Меня все‑таки решили убрать? А для чего он тогда крадется, завалить меня можно было бы и гораздо проще, да и со светом это, наверное, удобнее было бы.

Он подошел ближе, наклонился надо мной, толкнул меня за плечо и позвал:

– Эй, Хантер. Ты слышишь меня?

– Кто ты? – прохрипел я, открывая глаза.

– Потом расскажу. Я пришел тебя вытащить. Ты как, идти сможешь?

Он наклонился, и принялся отстегивать ремни. Сперва разобрался с ногами, потом с руками. Я попробовал сесть, и с первого раза у меня не получилось. Только со второго я оказался на краю кушетки с свесил вниз ноги. Помотал головой, пытаясь встряхнуться. Нет, ни хрена.

– Держи, – он протянул мне шприц. – Долбани и пойдем.

– Это что? – спросил я.

– «Геракл», – ответил он. – Должен знать, что это такое.

Да, я был в курсе. Стимулятор, разработанный специально для военных, комплекс противошокового, общеукрепляющего и бодрящего, боевая химия. При этом минимум побочных эффектов и нет эффекта привыкания. Кроме психологического, потому что действует эта штука неплохо, и некоторые умудряются подсаживаться.

Мне же сама по себе идея употреблять боевую химию после того, чем меня накачал местный доктор, не нравилась. Но стоило признать, что своими силами я не справлюсь. Уйти я не смогу ногами никуда, это однозначно.

Взяв инжектор из руки парня, я вогнал его себе в бедро, нажал на поршень. Выдохнул, и в голове резко прояснилось. Легче стало практически мгновенно.

– Держи, – он бросил на кушетку сумку. – Одевайся.

Я дернул молнию, вытащил наружу одежду, и увидел такую же форму, как и та, что была на нем. Ну что ж, не так уж и плохо, она удобная. Быстро стащив с себя пижаму, я принялся одеваться, и через несколько минут уже не отличался внешне от него, если не считать шрама на виске.

Пощупал, дернулся от боли. Обработали, кстати говоря, но наскоро, особо не стараясь, просто залепили биоклеем. Но могло быть хуже, так рана хотя бы не откроется в самый неподходящий момент.

Ботинки оказались чуть малы, примерно на полразмера, но я все равно натянул их. Лучше уж так, чем босым, а потом можно будет сменить, если удастся выбраться. А если уж не получится, то и черт с ним.

А на самом дне лежала маска, почти такая же, как та, с которой я ходил в мегабашню, только явно попроще. Даже материал на ощупь как‑то подешевле. Тем не менее, я натянул ее на лицо, размял шею. Все, теперь меня даже узнать будет не так уж и просто.

– Ствол, – протянул я руку парню, пришедшему мне на помощь.

– Нам бы тихо выйти, – ответил тот. – Без пальбы. Ты в целом за охранника сойдешь, так что.

– Ствол, – повторил я. – Давай сюда.

Он выдохнул и расстегнул кобуру, которая была у него на бедре, протянул мне. Я закрепил ее, нащупал рукоять – да, нормально, дотянуться можно. Вытащил, дослал патрон – так понадежнее, да и не выстрелит, предохранитель же на спусковом крючке.

Два запасных магазина отправились в карман форменной куртки. Ну что ж, уже неплохо, одет, и даже при оружии.

И какой‑то союзник у меня имеется, пусть товарищем я его назвать и не могу, а, значит, с ним придется держать ухо востро.

– Пошли, – проговорил он. – Иди за мной след в след, старайся держаться, как будто все нормально.

– Принято, – спокойно ответил я.

Я действительно чувствовал себя спокойно. Боец, который так и не представился, двинулся на выход из палаты. Я вышел следом за ним, и дверь закрылась за моей спиной. Мы оказались в коридоре, обстановка тут была достаточно строгой и лаконичной: стены оказались покрашены салатовой краской, на полу лежала бежевая плитка. И двери, такие же одинаковые, металлические. И никаких украшательств.