Я лежал на крыше здания, приложившись к окуляру высокократного умного оптического прицела, установленного на крупнокалиберной винтовке от «Лобаев Армс». Двенадцать и семь – это тебе не шутка, дальность прямого выстрела у нее в три километра. И смотрел на кордон.

Граница между Россией и Эстонией проходила по реке Нарва. С этой стороны – Ивангород, с другой – Нарва, и они давным давно срослись бы между собой, если бы не это ограничение на кордоне. Сперва нужно пройти паспортный контроль у нас на границе, получить разрешение на выезд. Дальше – мост, который официально никому не принадлежит, но его поддерживают в порядке общими силами. Потом снова контроль, но уже эстонский.

Тут было два двухэтажных здания, через которые шли люди. Входишь, проходишь контроль, садишься в свою машину, едешь дальше. И там то же самое. Но пробок и очередей тут не было.

Не так часто русские покидают границы своей страны. Не так часто эстонцы пересекают границу тут. Я понимал, почему Кул не полетел самолетом до Таллина, так у меня было гораздо больше шансов взять его. Да и отследить проще.

Скорее всего, о том, что я побывал в Выборге, он еще не знал. И должен был расслабиться. Я же сейчас находился метрах в семистах от границы и вел его автомобиль перекрестием прицела. При желании я мог выстрелить уже сейчас, но мне не хотелось рисковать. Да, прицел сам рассчитает, куда нужно наводить перекрестие, сделает все необходимые поправки. Но мало ли: кузов машины сместит траекторию пули, или он нагнется случайно. Или еще что‑то подобное случится. А мне совсем не хотелось, чтобы в мое дело вмешивались разные случайности. Поэтому оставалось только ждать.

Наконец, его машина остановилась. Сперва из нее вышло двое телохранителей‑наемников, один из которых открыл дверь. Я навелся, было, но его тут же закрыли телами и сопроводили до здания контрольно пропускного пункта. Сами же телохранители туда не вошли, им, очевидно, выезд за границу, был закрыт. Я принялся ждать.

В голове носились самые разные мысли. Основной из них было то, что эта история с аукционом вот‑вот должна закончиться. Мне, правда, предстоит возвращение в Новую Москву, а это само по себе будет достаточно весело, с учетом того, что мое лицо знают, наверняка, вообще все в России. И большинство из них при встрече тут же позвонит в полицию.

Ну а как иначе, большой злой Хантер‑Киллер, он нас всех убьет. Как будто я хотя бы раз убивал невиновных. Нет, все так или иначе были причастны к нелегальной деятельности. Неважно кто это: бандиты, наемникии, хакеры или просто сотрудники безопасности корпораций. Последние – солдаты, и когда они шли на службу, то знали, что в любой момент могут умереть.

Угоню машину – объявят в розыск, возьмут на кордоне. Придется уезжать от полиции, а там и отстреливаться, возможно. Черт его знает, к чему еще это приведет.

Можно попробовать попутками. Или влезть в «летун» какой‑нибудь службы доставки, как я это уже делал. Ага, и в коробку залезть, спрятаться там.

Ладно, об этом я подумаю позже. А пока что нужно сделать свое дело. Выполнить задачу.

Наконец, Кул вышел из здания и сел в машину, уже на водительское место. Телохранители остались позади, он махнул им рукой, а сам поехал вперед. В новую сытую жизнь в одной из европейских стран, конечно. Правда, Прибалтика – это та еще дыра, хотя, конечно, с деньгами и в ней можно хорошо устроиться, а твердый российский рубль, даже если он цифровой, котируется почти везде. Одна из валют для международных расчетов.

Телохранители сели в другую машину, круто развернулись по дороге, прямо через двойную сплошную, и двинулись обратно. Похоже, решили, что их работа закончена. А я повел тачку Кула дальше. Он миновал мост, а потом остановился: теперь ему нужно было пройти паспортный контроль уже для въезда в Эстонию.

И когда водительская дверь отворилась, я навел прицел ему в голову, потом чуть сместил, согласно поправкам умного прицела и мягко потянул на себя спусковой крючок.

        Огнестрельное ранение головы. Повреждение мозга. Мгновенная смерть.      

Крупнокалиберная пуля расплескала мозги Кула во все стороны, он упал на асфальт. Звук выстрела я услышал уже с запозданием. Увидел, как со стороны контрольно пропускного пункта бегут люди: проверить, помочь, оказать помощь, да только вот увы. Когда головы на плечах уже не заметно, никак человеку не помочь.

Наконец я оторвался от окуляра прицела, после чего привстал и, пригнувшись, двинулся обратно к краю крыши. Обернулся, посмотрел на винтовку. Хорошая и стоит дорого, жаль бросать. Но тащить с собой такую дуру – это не вариант, совсем нет.

Когда я отошел так далеко от края крыши, что меня уже невозможно было увидеть, встал и бодрым шагом двинулся в сторону пожарной лестницы. Путь отхода у меня был готов заранее, и внизу ждала машина, на которой я сюда приехал. Меня добросят до шоссе, а дальше я буду добираться уже попутками.

Выбрался на лестницу, пошел вниз по металлическим ступеням. Невысоко, седьмой этаж всего, но в окрестностях это лучшая снайперская позиция. Поэтому я ее и выбрал.

История с аукционом закончена. Все организаторы, в том числе и самый главный из них, и большая часть покупателей мертвы. Первых отправят в переработку после того, как закончится следствие. Вторых забальзамируют и спецрейсами разошлют по домам.

Журналисты как‑нибудь назовут этот день красиво. Даже не могу представить, но самое штампованное название вроде «Бойни в день Святого Валентина» или еще что‑нибудь подобное. Потом Шерлок сольет в сеть пресс‑релиз, в котором опубликует часть документов и переписок между участниками этого дела. Возможно, что журналисты докопаются до правды и возьмут интервью у кого‑нибудь из девчонок.

Когда‑нибудь, лет через десять, про это снимут документальный фильм или покажут в передаче вроде «Криминальная Россия».

Удивительно, но когда ты участвуешь в таких событиях, ты не понимаешь, что становишься будущим героем документалки. О тебе упомянут вскользь, скажут буквально пару слов, и ты ляжешь на пыльную полку истории. Как все те герои прошлого, о которых я смотрю фильмы по историческому каналу. Может быть, именно поэтому я так люблю это? Потому что понимаю, что потом про меня тоже будут снимать расследования?

Шерлок говорит, что дело не в этом. Что меня привлекают те времена, потому что я сам хотел бы в них жить. Мол, все было просто и понятно, было ясно, где враги, а где союзники. Свои – друзья, чужие – враги, их нужно бить.

Только вот подозреваю, что это совсем не так, и с такой перспективы смотреть на прошлое не стоит. Врагов и среди своих всегда было достаточно. Жизнь в нашем мире практически не меняется, ее смысл, ее суть. Все остальное – антураж. Как смартфоны в начале века или кибердеки и импланты, начиная с его середины. А суть, самая мякотка, она остается такой же, как и раньше.

Так мы и путешествуем по времени в этой стране под названием Россия, которая занимает одну шестую суши. Или, может быть, даже на всем этом шарике, который летает по вселенной, вращаясь при этом вокруг своей оси. Жизнь от места к месту, конечно, очень различается, я знаю это, как никто другой, но человеческая сущность, пожалуй, везде одинаковая. И гражданская война в странах центральной Африки не особо отличается от гражданской войны между бандами в Новой Москве. К тому же направляют ее, наверное, даже одни и те люди, корпораты. Наши ведь тоже хотят урвать свой кусок от ресурсных придатков.

Наконец я спустился по лестнице, вышел через дверь, замок которой сорвал, когда поднимался. Теперь мне осталось пройти совсем немного, и сесть в машину.

Ну и что будет дальше со мной? Теперь все знают, что Хантер‑Киллер – это Федор Кравцов. Ну или наоборот. Был раньше супергерой на западе, я пару ветхих, практически уже истлевших комиксов читал про него. Так вот, он свою супергеройскую сущность скрывал очками. Буквально: надевал их, и все переставали его узнавать. А когда он надевал свой красно‑синий костюм, то даже лицо не прятал.