– С ним я позже разберусь, – ответил я. – Мне нужны данные по покупателям. Вся информация о них.

– Ноутбук, – ответил он, кивнув куда‑то в угол. – Там все есть, все контакты, договаривался с ними я. Забирай. А я свалю из страны сегодня же.

– И даже не попытаешься их предупредить? – задал я вопрос.

– Нет, мне до них дела нет, – он покачал головой. – Бабки уже у меня. Я получил тридцать миллионов. Отпусти меня, и я отдам их тебе. Прямо сейчас переведу на твой криптокошелек.

– Что, жизнь дороже, чем деньги? – я посмотрел ему прямо в глаза.

– Денег я еще заработаю, – спокойно ответил он. – А вот жизнь у нас одна. Я бы на твоем месте тоже задумался бы. Мне есть что тебе предложить, Хантер.

– И что же? – спросил я.

– Работу, – ответил он. – Работу у нас, в Германии. Спецы твоего уровня пригодились бы нам, тем более, что ты ведешь дела очень жестко. И никто из твоих недругов до тебя не дотянется.

– Работу, говоришь? Хочешь взять меня к себе в команду?

Шнайдер пожал плечами, стараясь выглядеть спокойным. Видно, что он и сам не особо верил в то, что говорит. Просто пытается выкрутиться. Или все‑таки выиграть время?

– А почему нет? Такие, как ты, без дела там не пропадут. Ты умеешь решать вопросы, а у нас за это хорошо платят. Можешь жить спокойно, с новой личностью.

– И что, ты думаешь, я куплюсь на это? – спросил я, скептически приподняв бровь. Меня начал забавлять этот разговор. Так почему бы не поиграть с ним в эту же игру? – Я – тот, кто я есть. Меня не переделать.

– Это не так важно, – ответил он. – Главное – результат. У нас в Мюнхене есть люди, которые оценили бы твои таланты.

– Мюнхен, говоришь? – спросил я, глядя ему прямо в глаза. – Ты ведь боишься, Шнайдер, очень сильно. И даже если я соглашусь, ты попытаешься меня убить. Разве не так?

Он стиснул зубы, но не отвернулся.

– Так. Потому что ты – псих. Таких, как ты, не предугадать. Я привык работать с людьми, которые договариваются, а ты просто ломаешь всё и идёшь дальше.

– Ты же знаешь, что я с тобой не договариваюсь, – сказал я, подойдя ближе. – Ты сейчас просто пытаешься выкрутиться.

Он молчал, потом выдавил:

– Ну а что мне остается? Убьешь – ничего не получишь. Деньги‑то я тебе в любом случае отдам, прямо сейчас. И судя по тому, что ты еще не запытал меня до смерти…

– Тебе про меня много сказали, – ответил я. – Только вот самое главное упустили. Я не продаюсь.

Что ж. Похоже, все, что я хотел знать, он мне уже сказал. А теперь пора разобраться с ним. Сидит в кресле, так что вполне естественно выглядит: нехорошо стало, решил отдохнуть, присел и умер, не успев вызвать помощь.

– Ты что делаешь? – спросил он, когда я убрал пистолет и наклонился над ним.

– Что ж я могу сказать, – прошептал я ему в ухо. – Ты ошибся.

Я резким движением выдернул у него из головы чип, а потом вогнал иглу инъектора в ногу. Она совсем маленькая, меньше комариного укуса получится, следа не останется. Потом выдернул, спрятал и чип и шприц в карман, после чего сделал шаг назад, посмотрел ему прямо в глаза. У него была сине‑голубая оптика, очень качественная, от настоящих глаз отличить очень сложно.

Он содрогнулся, а потом схватился за сердце, хватанул ртом воздух. Яд действует практически мгновенно.

– Что это? – прохрипел он. – Что ты мне вколол?

Я сделал еще шаг назад, Шнайдер оттолкнулся от кресла, встал, сделал нетвердый шаг, а потом рухнул. Его тело содрогнулось еще несколько раз, а я спокойно смотрел, как он умирает.

Он это заслужил. Почти все, кого я убил, это заслужили. Может быть, те подопытные, которых мне пришлось убивать, и нет, но там имел место акт милосердия. Я не убиваю невиновных, это мой путь.

И я давно решил для себя, что если убью кого‑нибудь невиновного, то сам сдамся полиции. Рассказывать ничего не стану, да и долго, скорее всего, не проживу, кровников в тюрьме у меня достаточно. Но спокойно жить после этого я определенно не смогу.

Он прополз несколько метров в мою сторону, а потом остановился, только руками заскреб по ковролину пола. Его сердце, скорее всего, уже не билось, и это было остаточное, агония.

Через полминуты он затих. Я наклонился, пощупал его пульс. Сердце не билось. Значит, отряд парамедиков уже мчится сюда, и мне нужно уходить.

Огляделся. Все вроде бы выглядело естественно: упал с кресла, пополз, остановился. Сердце прихватило у человека, вот он и отключился, а потом умер. Нормально.

Об отпечатках можно было не заботиться, пальцы «базук» абсолютно гладкие, да и клеток, выделяющих жир, там естественно нет. Больше следов я никаких не оставил. Осталось добраться до номера, не попавшись никому на глаза, и просто выждать несколько часов.

Я забрал ноутбук немца и двинулся к двери, и в этот момент в нее постучали:

– Открывайте! – послышался с той стороны требовательный крик. – Полиция!

Что? Легавые? Какого хрена тут вообще оказались полицейские? Как они сюда попали? Если приехали, пока я разговаривал с этим ублюдком, то почему Шерлок меня не предупредил? Да и как они вообще узнали обо всем, прикрытие у меня буквально непробиваемое. Мы хорошо поработали над легендой.

Нужно было срочно что‑то делать, иначе они начнут ломать дверь. Я открыл адресную книгу, выбрал Шерлока и нажал на вызов. Но он не прошел. Я отписал ему сообщение, но и они не отправились. Похоже, что кто‑то попросту отрубил меня от сети.

И судя по тому, что он смог пробиться через написанную Шерлоком защиту, это очень крутой хакер. Да и найти меня какой‑нибудь недоучка не смог бы. И что же это получается?

Первые подозреваемые, разумеется, это сам Шерлок и Нано, но нет, они это быть не могли. А других вариантов я не знаю, хакеров в городе очень много, и кто‑то из них мог прельститься деньгами, которые обещают за мою голову. И натравить на меня полицейских. Это самый простой вариант, потому что все прекрасно знают, что я не убиваю их. Могу избить, ногу прострелить, руку, но оторваться от них мне будет гораздо сложнее.

А на охоту за мной могли отправить целую армию. «Волков» вряд ли привлекут, это все‑таки личная гвардия Красавцева, а вот какой‑нибудь ОМОН или другие отряды специального назначения.

– Хантер‑Киллер! – послышался голос с той стороны. – Мы знаем, что ты там. Бросай оружие и выходи с поднятыми руками. У нас есть приказ стрелять на поражение, но мы не будем этого делать, если ты сдашься.

Пока что они пытаются договориться добром. Может быть, есть вариант свалить?

Я подбежал к окну, выглянул. Нет, тут ни наверх вскарабкаться, а уж летать я тем более не умею. И нет козырька для того, что, скажем, перебраться в соседний номер. Ладно, решаем.

Список проблем становился все внушительнее, если бы я записывал его на бумаге, то мне понадобился бы уже целый свиток. Или тетрадь. И ко всему этому добавились какой‑то неизвестный хакер и полиция.

Но сдаваться нельзя. Никак. Если сдамся, то все, беда. Мою личность раскроют, и тогда до меня точно рано или поздно кто‑нибудь доберется. Остается только сопротивляться.

В дверь ударили в первый раз, тут же еще раз. Выбивать будут. Ну, она крепкая, но все равно должно получиться.

Я вытащил пистолет из кобуры и встал сбоку у стены, за углом. Прошло несколько секунд, грохнуло, створка все‑таки слетела с петель, и в помещение тут же влетела граната. Послышался громкий писк: импульсная. Пару секунд спустя она разрядится и по меньшей мере отрубит мне оптику. Нужно срочно валить.

Но две секунды – это достаточно продолжительное время. Многое можно успеть.

Активировав ускоритель рефлексов, я рванулся наружу, одновременно вскидывая пистолет в дверном проеме появился один из полицейских, он двигался медленно, мой имплант растягивал время, давая мне небывалую скорость. На самом деле ограничения тела никуда не делись, оно не успевало за разумом, да и воздух вокруг становился словно вязким, но я пробивался через него.