Придется, правда, не на лифте спускаться, а через шахту, а я высоко… Но ничего, что‑нибудь придумаю, это не так уж и сложно, приходилось уже. Вниз же спускаться, а не вверх лезть.

Черт, Шерлок, сейчас его помощь бы пригодилась. Но нет, доступа к сети нет, это видно, иначе он уже смог бы со мной связаться. Похоже, что этот самый хакер просто отрубил меня начисто, а не просто заблокировал возможность связаться. Уж через блок мой товарищ смог бы пробиться, ему не привыкать.

Поворачиваться спиной к врагам не хотелось, но я все‑таки сделал это и побежал дальше, тем более, что с той стороны уже набегали. Повернулся и выскочил еще на четверых ОМОНовцев, но эти были уже без щита. Зато все вооружены и тут же открыли огонь.

Я закрылся за щитом, принимая на него выстрелы, рукоять затряслась в ладони. Выждав несколько секунд, метнулся дальше по коридору, там пока было чисто. Побежал, что было сил, но кто‑то все‑таки успел высунуться и выстрелил мне в спину. Пули попали в плиту, и только толкнули меня вперед.

Лифт должен был находиться уже за ближайшим поворотом. Я выскочил и увидел, что меня там ждут еще два сквада, и в обоих были щитоносцы. Решив повторить свой трюк, я разбежался и снова ударил в щит своим, но ОМОНовец то ли был крупнее меня, то ли хорошо уперся ногами, так что с места не сдвинулся. И я оказался в окружении врагов.

В щит тут же прилетела очередь, и я увидел, как по его обратной стороне расползаются трещины. Ну не был он рассчитан на такое количество попаданий, их используют при штурмах, конечно, но стоит помнить, что за ним идет аж три стрелка, которые должны разбираться с противниками впереди быстро и четко. А тут я был один, да еще и вместо автомата у меня был всего лишь пистолет.

Я сделал несколько шагов назад, разрывая дистанцию, отходя в коридор. Дважды выстрелил, и промахнулся. Перехватил щит другой рукой, взял ствол в левую, прицелился и нажал на спуск еще раз. Пуля попала в щит, зато резко сдвинувшись, щитоносец открыл мне другого своего товарища, и я всадил пулю ему в плечо.

Огнестрельное ранение плеча. Нарушение подвижности конечности.

Я выстрелил еще раз, на этот раз в бедро второму, и взяв разбег с места, снова толкнул щитоносца. И мне удалось отбросить его на шаг в сторону. Воспользовавшись этой возможностью, я просунул руку в брешь и нажал на спуск трижды.

        Огнестрельное ранение бедра. Нарушение подвижности конечности.      

        Огнестрельное ранение бедра. Нарушение подвижности конечности.      

        Огнестрельное ранение плеча. Нарушение подвижности конечности.      

Двое ОМОНовцев повалились на пол, но один из них тут же ответил огнем, высадив полный магазин в мою защиту. Пара пуль пробила материала навылет, и одна прилетела мне в грудь, толкнув назад. Но энергию потеряла и броню «Бастиона» уже не осилила. Но толкнуло меня назад все равно сильно.

Из‑за стрельбы я прослушал шаги у себя за спиной, и обратил внимание на приближающихся со спины врагов только когда увидел метки на мини‑карте. Успел повернуть голову, и тут на меня навалились со спины, прижав к стене зажав между двумя щитами. Я отпустил свой, рванулся вперед, прижал пистолет к ноге ближайшего, но мне тут же прилетело в челюсть, причем сильно. Не своей рукой бил, определенно имплант какой‑то, уж я по роже получал немало, всегда отличить смогу. Я попытался ответить ударом локтя, но попал по щиту.

– Живьем берем! – послышался крик. – Живьем!

На меня тут же набросилось двое, остальные ОМОНовцы поспешили на помощь этому скваду. Кто‑то схватил меня за руку, я, воспользовавшись этим, подтянул его к себе и ударил головой в лицо.

        Перелом носа.      

Но меня тут же схватили сзади, дернули назад. Прилетело прикладом по ребрам, потом еще раз, уже в голову. Не удержавшись на ногах, я рухнул на пол, меня ударили ногой в живот, и если бы не броня, то меня, наверное, вывернуло бы. Я отмахнулся кулаком, но секунду спустя на меня навалилось еще трое, схватили со всех сторон.

Мне оставалось только рваться, как рыбе в сети. Кто‑то прижал к моей шее шокер, треснуло, меня пробило судорогой, но экранирующая оболочка сделала свое дело, и я не вырубился. Выпустив пистолет, я взревел, что было сил, перехватил руку с шокером, с силой оттолкнул ее от себя, и прижал уже к его шее.

Снова треснуло, ОМОНовец обмяк, но только завалился на меня, прижимая к земле. Кто‑то схватил меня за руку, попытался вывернуть ее, я рванулся, что было сил, а потом мне прилетело по голове чем‑то тяжелым. Скорее всего, краем щита сверху вниз.

В моей несчастной башке будто взорвалась сверхновая. А потом мир погас и сознание покинуло меня.

Открыл глаза я уже лежа лицом в стол. Вскинулся, осмотрелся и понял, что нахожусь в допросной. Они все одинаковые, потому что все полицейские управления строили по единому плану, так что я мог оказаться где угодно.

Руки мои были прикованы к столу, на котором находился микрофон, я дернулся один раз, второй, пытаясь разорвать цепи, но это было бесполезно. Ко мне уже успели подключиться и ограничить силу протезов.

Ноги были пристегнуты к привинченному к полу стулу. Я попытался рвануться, чтобы освободиться, а потом уже всем весом разорвать цепи, но сколько бы я не пытался бы, у меня ничего не получалось. Дернулся один раз, второй, и все напрасно.

И тогда я взревел со всей ненавистью и яростью, на которую был способен. Это конец. Мне нельзя было попадаться в полицию, ни в коем случае нельзя, потому что они сразу же раскроют мою личность, это очень быстро станет известно всем преступникам в городе. А они на меня охотятся, за мою голову назначена награда.

Черт, да я даже здесь не в безопасности, даже если меня в одиночную засунут. Никто не мешает каким‑нибудь нечистым на руку операм вывезти меня, скажем, для следственного эксперимента, где меня завалят какие‑нибудь «случайные налетчики». Ну да, полицейские получат выволочку от начальства, но полученные деньги легко это компенсируют. Да даже если их из органов попрут, миллион‑два – это огромные бабки. Настолько много, что можно будет до самого конца жизни не работать, да еще и детям останется. А уж если их правильно вложить…

Да меня могут и прямо тут положить, якобы при попытке к побегу.

Все, это конец. Веселье закончилось. И на этот раз никто не вытащит меня из участка, никакие корпораты. Разве что…

Нет, надеяться на это вообще бессмысленно. До суда я не доживу однозначно, с этим стоит смириться. Остается только умереть достойно.

Отчаяние вдруг уступило, оставив место ледяному спокойствию. Ну а чего? Чего я хотел? Знал ведь, что рано или поздно меня отправят в переработку. Но нет, клянчить и умолять я не буду, драться стану до последнего. Руки и ноги на месте, пусть это и всего лишь протезы, ограниченные в силе. Попытаются меня убить в камере? Вывезут из участка, чтобы прихлопнуть? Дотянут до тюрьмы, где попытаются зарезать во время прогулки или по дороге на обед? Заберу на тот свет хотя бы одного. Плевать, буду зубами грызть, но просто так не умру.

Вдох. Досчитать до четырех. Выдох. Вдох. Досчитать до четырех. Выдох. Все, вроде бы успокоился.

Теперь ждем. Посмотрим, что легавые собираются мне предъявить. Они меня взяли на месте преступления, я оказывал сопротивление при аресте, да еще и ранил с пару десятков бойцов отряда специального назначения. Да, никого не убил, но это все равно очень тяжкое преступление.

Долго мое ожидание не протянулось, дверь допросной открылась, и в помещение вошел уже знакомый мне полковник. Тот самый, что в свое время передал меня корпоратам и сделал так, что уголовное дело испарилось.

Стоп. Так это получается, я в той же управе, где Макс работает. И что это значит? Обнадеживать себя все равно не стоит, он подставляться глупо не будет. Попытается, конечно, вытащить, но мы с ним не друзья ни в коем случае, так, приятели, и помогали друг другу пару раз.