Он пренебрежительно фыркнул, и мужчина лукаво добавил.

— Игре с листа.

Тогда Матвей поджал губы и взял простенький аккорд.

— Меня зовут Сергей Наумович, и я — директор в музыкальной академии, слышал о такой? Приходи завтра вечером на прослушивание.

— Я по заказу не играю, — Матвей пожал плечами. — Только по велению души.

Сергей Наумович улыбнулся.

— Вот и приходи по велению души. Ограничений по репертуару на приеме нет. Сыграешь то, что захочешь, а заодно покажешь на что способен, договорились?

В холле Музыкальной академии было не протолкнуться. Обычно тишину коридоров с высокими сводами и лепниной под потолком нарушали лишь звуки музыки, но сегодня отовсюду слышались только разговоры.

Марта миновала рамку металлоискателя и с любопытством осмотрелась. Большая часть ребят стояла у дальней стены, где висела доска объявлений.

Анонсировали новый конкурс? Или творческий заезд? Марта заметила в толпе Регину и двинулась навстречу, когда в кармане завибрировал телефон, а на экране высветилось сообщение от Лены.

Через час собираемся в раменной, ты с нами?

Марта посмотрела на время — половина шестого. Репетиция продлится не меньше двух часов плюс время на дорогу. В теории, она могла бы успеть, но нужно было еще отпроситься у родителей.

— Привет, ты уже видела новость? Будешь участвовать?

Регина со скрипкой наперевес остановилась напротив Марты, чуть ли не сияя от радости. Рыжая невысокая девчонка с яркими формами и не менее броскими веснушкам на лице и руках.

— Нет, а что за конкурс?

— Сама посмотри.

Марта спрятала телефон, поставив в уме зарубку ответить Лене чуть позже, а затем подошла к стенду с объявлениями. Чтобы пробиться вперед, ей пришлось поработать локтями, но оно того стоило.

Марта замерла перед большим цветным объявлением.

Открыт конкурсный набор на замещение вакантных должностей в юношеском оркестре.

Марта бегло пробежала требуемые позиции, отметив преимущество струнных перед духовыми, и задержалась глазами на фразах “Государственный Кремлевский Дворец” и “солирующая партия”.

— А как же репетиция? — спросила Марта, оборачиваясь к Регине.

— Все репетиции отменили — вместо них будет прослушивание.

— Сейчас?

Марта почувствовала, как голос от волнения провалился, и прижала ладони к щекам.

— Ну, да, — Регина пожала плечами. — Виолончель, гитара, скрипка — в общем, струнные опять в фаворе. Так-то объявление уже неделю висит, ты разве не видела?

Марта не видела, она упивалась своей недавней победой.

— Извини, пожалуйста, я на минутку!

Отойдя на шаг, Марта достала телефон и позвонила матери. Илона взяла трубку после второго гудка.

— Слушаю, только быстро?

— Сегодня прослушивание. В оркестр, который будет играть на сцене Кремлевского дворца.

Илона перебила дочь:

— Что написано в условиях? Инструмент с тобой? Сколько времени на прослушивание?

— Я не знаю.

Марта прикусила ноготь на большом пальце.

— Так выясни! И покажи свой максимум, поняла?

Марта кивнула, хотя мать не могла ее видеть, и отбила звонок.

— Будешь пробоваться? — с кислым выражением лица спросила Регина.

Она была неплохой скрипачкой, но до уровня Марты ей было как до Луны.

— Конечно, буду.

Марта участвовала во всех конкурсах и прослушиваниях, которые устраивали в ее городе, а с недавнего времени и в области. Но Кремлевский дворец — это не просто шаг вперед, это гигантский скачок! Реальная возможность заявить о себе музыкальному миру, пусть и в рамках оркестра.

Марта поджала губы: партия соло будет ее!

Вместе с Региной она поднялась на второй этаж и прошла в актовый зал, где яблоку негде было упасть. Марта насчитала еще пятерых скрипачей: троих ребят с младших курсов и двоих с выпускного, но все они и в подметки ей не годились.

На душе стало легче, но ненадолго.

Она достала скрипку и осмотрела со всех сторон, проверяя на дефекты. Инструмент был в полном порядке. Канифоль лежала на своем месте, и Марта машинально потерла смычок — это простое механическое действие немного успокоило ее, но потом в актовый зал зашел Сергей Наумович, и она поняла, что даже с ее способностями победить будет непросто.

Директор не прощал фальшивой игры. У него был идеальный слух, и от своих учеников директор требовал самого высокого исполнения.

Пальцы Марты похолодели.

Она закрыла глаза и представила циферблат с тремя стрелками. Мысленно заставила секундную замереть, и досчитала в уме до шестидесяти. Минутная последовала за ее мысленным взором, перебегая с одного деления на другое, пока не замерла наверху. Тогда Марта позволила сдвинуться вперед часовой стрелке, а за ней бег секундной уже не казался таким страшным.

Она открыла глаза. К столу жюри выстроилась очередь, и Марта терпеливо отстояла ее до конца, чтобы назвать свой возраст — шестнадцать лет, опыт игры — десять и продемонстрировать инструмент, с которым она собиралась выступать.

А потом потянулись долгие минуты ожидания, где Марте пришлось слушать игру других ребят, отмечая про себя неуверенную постановку рук и фальшивые ноты, когда смычок случайно задевал соседние струны.

Мать писала эсэмэски каждые пять минут, что только усугубляло нервозность, и к моменту, когда Сергей Наумович назвал ее имя, Марта уже ничего не чувствовала. Только холодную собранность, умноженную на уверенность в победе.

Она встала и улыбнулась Регине, которая только что вернулась на свое место, поднялась на сцену и повернулась лицом к залу. Устроила скрипку на плече, привычно зафиксировав подбородник и приложила смычок к струнам.

— Что будете играть? — спросил Сергей Наумович.

И Марта с опозданием поняла, что не представилась и не назвала произведение. Ее затопил стыд, и голос матери в голове отругал за несобранность. Но Марта собралась, громко и четко произнесла:

— Каприс № 2 «Хроматическое сновидение» op. 97 для скрипки соло.

Она хорошо знала это произведение, буквально выучила наизусть каждую ноту. Если бы кто-то решил разбудить Марту посреди ночи и заставил играть, она, вне всякого сомнения, справилась на отлично.

— Прошу, начинайте.

Смычок коснулся струн. Прозвучала первая пронзительная и глубокая нота, за ней отрывисто вторая, а потом каскад эмоций наполнил зал, когда смычок пролетел над струнами, подобно маленькой колибри.

Марта безошибочно взяла высоту и темп, душа расслабилась, и она позволила рукам делать то, что они и так хорошо умели — играть.

Правильно, выверено и точно.

Скрипка в ее руках страдала, издавая высокие, душераздирающие звуки, и в конце каприса, когда, стало казаться, что душа сейчас покинет тело, оставив исполнителя на сцене бездыханным, Марта отняла смычок от струн и поклонилась.

Члены жюри одобрительно переглянулись, и она впервые позволила себе расслабиться. Лицо Сергея Наумовича ничего не выражало, но остальные судьи явно были довольны.

Марта представила, как звонит матери и сообщает о своем триумфе, когда двери актового зала открылись, и на пороге показался растрепанный темноволосый парень в рваных джинсах с гитарой наперевес.

Тот самый парень из парка.

Марта сразу узнала его, а Сергей Наумович поднялся из-за стола.

— Пришел все-таки, — сказал он, довольно улыбаясь.

Матвей кивнул и поздоровался с членами жюри.

— Тогда прошу на сцену.

Сергей Наумович засуетился, и посмотрел на Марту.

— Вы можете идти, — он обернулся к судьям. — Послушаем его вне основного состава.

На сцену вели пять узких деревянных ступеней, на которых никак нельзя было разминуться двоим. Марта подошла к краю и замерла, глядя на Матвея сверху вниз.

Кому-то придется уступить. И этим кем-то будет он.

Она сжала скрипку в руках и поставила ногу на ступень. Матвей сделал тоже самое, и Марта остановилась. Мысли забегали, прогнозируя последствия возможного конфликта, но гитарист ее удивил.