А Марта бы и бровью не повела. Ведь от начала и до конца это было только ее решение. Выбор, за который она готова была нести ответственность и на который ей не требовалось разрешение извне, только уверенность в собственной правоте.

Выбор, который в ее собственных глазах, делал Марту взрослой.

Устав впустую водить смычком, Регина отложила скрипку и посмотрела на часы. С начала репетиции прошло пятнадцать минут, а Светлана Анатольевна так и не появилась.

— Может, она заболела? — предположил Вано.

— Вряд ли. Вспомни, когда ей кондиционером нерв продуло, она обкололась обезболом и все равно пришла, — возразил Матвей.

— А когда у нее дочку не с кем было оставить, попросила Наумовича подменить.

Ребята закивали, соглашаясь с Региной, и Марта предложила:

— Может, дойти до учительской и спросить? Вдруг, что случилось?

Матвей поднялся.

— Хорошая идея.

Он прислонил гитару к спинке ее стула и подмигнул.

— Могу доверить только тебе.

Она расплылась от удовольствия, а Матвей спрыгнул со сцены и пошел к двери, зная, что она все это время провожала его взглядом. В коридоре Матвей повернул направо, к лестнице, взлетел на второй этаж и, распахнув дверь секретарской, замер на пороге.

Перед кабинетом Сергея Наумовича собралась целая толпа незнакомых людей в строгих костюмах: трое мужчин и одна женщина. Светлана Анатольевна стояла за спиной директора с таким несчастным видом, что у Матвея защемило в груди от нехорошего предчувствия.

— Жалоба поступила анонимно, — мужчина протянул Сергею Наумовичу бланк с синей печатью. — Однако, принимая в расчет перечисленные в ней обвинения, мы обязаны провести собственное расследование.

Матвей шагнул вперед, и Светлана Анатольевна, которая заметила его первой, предостерегающе мотнула головой.

— Поэтому собрали независимую комиссию, призванную выявить и устранить все нарушения, — мужчина развел руками. — Чистая формальность.

Сергей Наумович пробежал глазами официальную бумагу и, пожевав нижнюю губу, возразил:

— Уверен, это какая-то ошибка. В нашей академии условия зачисления на первый курс одинаковые для всех.

— Буду только рад, если так оно и есть, — мужчина отступил в сторону и указал на коллег. — В комиссию вошли три человека. Их имена и контакты есть в служебной записке, можете ознакомиться. Надеюсь на вашу всестороннюю помощь.

Он снова обернулся к Сергею Наумовичу.

— Начнем, пожалуй, с личных дел и вступительных табелей?

— Документы в учительской, я вас провожу.

Директор вытянул руку, приглашая членов комиссии последовать за ним, и направился к двери. Поравнявшись с Матвеем, он улыбнулся:

— Репетиция скоро начнется, подожди в коридоре.

Но Матвей не послушался, и, проводив Сергея Наумовича тяжелым взглядом, вернулся в секретарскую к Светлане Анатольевне.

— Что случилось?

Учительница обхватила лицо руками и вздохнула.

— Что же с нами будет… какой ужас! Какой ужас…

— Ничего с нами не будет, — проворчала женщина, что работала у Сергея Наумовича секретарем и имени которой Матвей не знал. — У нашего начальника все по полочкам. Поковыряются в бумажках для вида день- другой, накалякают отписку и уйдут. Тоже мне, беда.

Дверь секретарской открылась, и в комнату вошла еще одна женщина. Крупная, в юбке с драпировкой, из-за которой казалась еще шире и необъятнее, и яркой блузкой с бантом на шее.

— Директор у себя?

— Вышел, чего там? — ответила секретарь.

— Не проходит перевод. В банке говорят, счета академии заморозили. Отсылают к приставам, а я их в глаза не видела никогда.

Светлана Анатольевна застонала и осела на ближайший стул, а Матвей, который чувствовал все нарастающую панику, подошел ближе.

— Вам плохо? Может, воды?

Дверь открылась снова, пропуская внутрь Сергея Наумовича, и три женщины заголосили разом:

— Что делать с отменой перевода?

— Сергей Наумович, ребята так готовились! Как я им теперь скажу, что мы в конкурсе не участвуем?

— Кстати, звонили из Лицея, спрашивали…

— Стоп!

Директор хлопнул в ладоши, и эхо удара разнеслось во стороны, заглушив голоса. Женщина из бухгалтерии поджала губы, Светлана Анатольевна прикрыла рот рукой, а секретарь нацепила на нос очки и повернулась к монитору.

— А теперь спокойно и по очереди, что случилось? Лидия Петровна, какой перевод не прошел?

— Да за конкурс ваш, Всероссийский. Хотела бронь оплатить за гостиницу и трансфер, а банк не пускает.

Она вручила директору бумаги и подбоченилась. Сергей Наумович пробежал глазами по листку и коротко спросил:

— Оперативные расходы прошли?

— Все, что вчера оформила, да.

— Хорошо, разберемся.

Он повернулся к Светлане Анатольевне.

— Никому ничего не говорите, ребят пугать раньше времени не стоит. Уверен, они не задержатся здесь дольше пары дней. Все будет хорошо.

Он посмотрел на Матвея:

— А ты с каким вопросом пожаловал?

Матвей сглотнул.

— Можно посмотреть на донос?

Сергей Наумович улыбнулся, но как-то неуверенно.

— Да ерунда это все, не забивай голову.

— Я никому не скажу, — настаивал на своем Матвей, и директор сдался.

Протянул ему сложенный вчетверо листок и засунул руки в карманы, наблюдая за тем, как Матвей читает.

— Есть идеи, кто это может быть?

Кадык Матвея дернулся и, не глядя директору в глаза, он вернул бумагу.

— Нет.

— Ладно, — Сергей Наумович перевел взгляд на Светлану Анатольевну. — Репетицию провести сегодня сможете?

Они неуверенно кивнула.

— Я постараюсь.

Светлана Анатольевна поднялась, пригладила волосы и отправилась с Матвеем в актовый зал, но репетиция все равно прошла не задалась. Несмотря на то, что ребята давно уже выучили свои партии, сегодня почти все допускали глупые ошибки и, вконец измученная, учительница отпустила их домой на полчаса раньше.

— Не верю своим ушам, свобода!

Вано с восторгом толкнул дверь актового зала, пропуская Марту и Матвея вперед.

— Какие планы? Может, прогуляемся вместе до ТЦ? (торговый центр — прим. автора)

— Я за, — ответила Регина, а Матвей покачал головой.

— Без нас с Мартой.

— Что, романтические планы?

Вано поиграл бровями, но Матвей ничего не ответил, и саксофонист сдулся.

— Ладно, голубки, увидимся завтра на репетиции.

Они попрощались с оркестрантами и уже знакомой дорогой двинулись в сторону дома Марты. Было тепло и сухо, но в парке все равно пахло прелой листвой.

— Что-то случилось? Ты сегодня какой-то молчаливый, — спросила Марта.

Матвей остановился и развернул ее лицом к себе. По его взгляду она поняла, что не ошиблась — что-то действительно было не так.

— Это ты написала анонимную жалобу на Наумовича?

Марта попыталась вдохнуть и не смогла. Не что-то — все, все было не так! Рука в пальцах Матвея задрожала, и она опустила глаза, заправив прядь волос за ухо.

Секунды молчания затянулись, и Матвей разжал ладонь. Холод, который коснулся руки Марты в том месте, где раньше грели его пальцы, заставил ее поежиться от ощущения внезапного одиночества.

— Я ничего такого не хотела… это было на эмоциях… я даже не думала, что…

— Ну, хотя бы не врешь, глядя мне в глаза.

Холод в его голосе заставил Марту внутренне сжаться.

— Я никогда тебе не врала.

— Да, ты просто бесилась и завидовала.

— По-началу, да, завидовала! И ты это прекрасно знал, но сейчас…

— Ты должна была мне сказать, — отрезал Матвей.

— Да я вообще про нее забыла! — Марта повысила голос, и лицо Матвея окаменело. — Говорю же, это было на эмоциях!

— И теперь твои эмоции могут стоить Сергею Наумовичу места.

Марта мотнула головой.

— Но… это же ерунда, он ничего плохого не сделал…

— Знаешь, почему Светлана Анатольевна сегодня была такой нервной? Потому что министерство прислало в академию комиссию с проверкой, — Матвей вздохнул.