— Давно у тебя татуировка?

— А, ты еще и про никотиновый пластырь вспомнила? — как бы между прочим заметил Матвей, и Марта покраснела. — Кстати, за него ты тоже не извинилась.

— Прости, я ляпнула, не подумав.

— Ладно.

Матвей вытянул руку, и рукав сам собой пополз наверх, обнажая уже знакомую Марте татуировку.

— Пару недель как набил.

— Это очень больно?

Он покачал головой, а Марта непроизвольно напела мелодию, выбитую на его коже.

— Она обрывается на самом интересном месте.

Матвей кивнул.

— Так и есть.

И тут в разговор вмешалась Аська:

— Это папина песня! Он ушел жить к Ангелам, а нам оставил свою музыку, чтобы мы не сильно скучали.

Марта неловко сжала пальцы и посмотрела на Матвея, но тот и бровью не повел. Только Ася подпрыгивала при каждом шаге, что-то напевая себе под нос.

— Это он научил тебя играть? — наконец, спросила Марта.

Матвей кивнул.

— Мне повезло родиться с абсолютным слухом. Остальное — дело техники, — он вздохнул. — И времени.

— Насчет чтения с листа, я не шутила. Могу натаскать, если хочешь.

— Хочу, — не раздумывая, ответил Матвей. — Что попросишь взамен?

Вопрос Марту удивил. Она подумала, что было бы здорово перенять способность Матвея к импровизации, обрести свободу в исполнении, которая ей самой была недоступна, но спросить постеснялась.

— Ничего.

Матвей хмыкнул.

— Ты же хотела, чтобы я отказался от соло и уступил это место тебе, передумала?

Марта округлила глаза и нервно рассмеялась.

— Да нет, просто…

— Брось, я все понимаю, — Матвей хитро прищурился и добавил. — Просто я лучше, поэтому соло.

Марта понимала, что он подзуживал специально, но в контексте прогулки и всего разговора в целом эти слова больше не казались ей насмешкой, даже наоборот, звучали смешно и по-детски мило.

— Мы оба знаем, что лучшая в оркестре — я.

Матвей рассмеялся:

— Ты хочешь отыграться?

— Хочу, — твердо ответила Марта, и он кивнул.

— Без проблем, только забросим сестру домой.

Марта осталась ждать на улице. Старая пятиэтажка с заросшим кустарником двором, где под окнами росли дикие абрикосы, а детская площадка больше напоминала локацию из фильма ужасов.

Она запрыгнула на старый пень, крутанулась на пятке и, потеряв равновесие, всплеснула руками. Кто-то позвал ее по имени, и Марта подняла голову: Настя в окне первого этажа скорчила смешную рожицу, размазав лицо по стеклу.

Марта засмеялась и помахала сестре Матвея рукой. Через мгновение в окне появилась красивая женщина в бежевом комбинезоне поверх белой футболки, и забрала Аську. Марта спрыгнула на землю, и из подъезда вышел Матвей.

За спиной у него покачивалась гитара.

— Идем.

Без младшей сестры Матвей шел быстро, широко расставляя ноги, и Марте пришлось приноравливаться к его темпу, но просить замедлиться она не стала. Сам факт того, что они вместе шли репетировать вне основного состава оркестра уже был для Марты шоком.

Матвей больше не пытался завязать разговор, и она вдруг подумала, что без Аськи терпеть его общество сложнее, но он вдруг сам возобновил диалог:

— А ты, кстати, никогда не пробовала писать музыку сама?

— А ты, кстати, никогда не пробовала писать музыку сама?

Ноты были для Марты такими же знакомыми и понятными, как буквы или цифры. Стоило бросить взгляд на лист, как мелодия обретала форму и содержание.

В том и заключался ее природный талант: читать с листа легко, на лету, не задумываясь. Но сочинять музыку… нет, хоть к этому и лежала ее душа, способностей явно не хватало.

— Некогда было, да и зачем. В мире уже написано столько великих произведений, что и десяти жизней не хватит все сыграть.

— Ну, написано, может, и много, но повторять все у меня желания нет. Потому что некоторые — откровенная халтура.

Матвей улыбнулся и, когда они подошли к пешеходному переходу, зачем-то вытянул перед Мартой руку, заставляя остановиться. Будто без его помощи она бы сама не поняла, что для пешеходов горел красный, и идти дальше нельзя.

— Ты сейчас про классиков? — уточнила Марта.

— Про всех, поэтому я импровизирую.

— Звучит так, будто ты — гений, а остальные нет.

— Просто у меня это хорошо выходит, а про остальных такого сказать не могу. К тому же, мои слушатели в восторге — разве это не главный показатель успеха?

Тут уже Марта не сдержалась и фыркнула.

— Ты слишком самоуверен.

— Но ты же пошла со мной репетировать. Значит, тоже считаешь, что я могу тебя чему-то научить.

— Я пошла, потому что Светлана Анатольевна сказала, что нам нужно учиться работать в команде! — возмутилась Марта.

— Это я уже слышал, — Матвей подмигнул. — Да, ладно, можешь не притворяться. Я все знаю.

Его довольный, напыщенный тон окончательно дезориентировал Марту, так что она не сразу нашлась, что ответить, но когда Матвей распахнул дверь академии и отошел в сторону, пропуская ее вперед, поняла, что почти готова согласиться.

Глубоко в душе она восхищалась его умением нарушать музыкальные законы. Свободой, с которой Матвей обращался с нотами. Той свободой, что была недоступна ей самой.

В актовом зале никого не было, что порадовало, и Марта, бросив вещи на кресло, прошла за сцену и взяла с полки старенькую скрипку и смычок. Проверила струны на фальшь и подтянула ми.

Матвей в это время расчехлил гитару и присел на край сцены.

— С чего начнем?

— Давай проиграем оркестровую партию с самого начала. Я первую половину, ты вторую…

— Не, — Матвей сморщился, словно она сказала что-то смешное и глупое одновременно. — Скучно. Давай лучше поиграем.

— Во что? — не поняла Марта.

Вместо ответа он ударил по струнам, и актовый зал наполнили звуки ее партии. Марта сжала зубы, но Матвей и не думал издеваться. Мелодия разливалась во все стороны с академической точностью, пока в один момент знакомые переливы плавно не сменили тональность.

— Слышишь? — спросил Матвей.

Марта кивнула.

— А повторить сможешь?

Он прижал струны ладонью, успокаивая звук, как если бы тот был его верным питомем, и замер в ожидании.

Марта встала в стойку и начала играть.

Пока партия шла по нотам, проблем не было, но стоило ей дойти до момента, где Матвей начал импровизировать, как она сбилась и уже на третьей фальшивой ноте опустила руки.

Он отложил гитару и встал.

— Ты чего такая зажатая? А ну, иди сюда.

Матвей забрал у Марты инструмент и положил на край сцены. Встал напротив и смешно подергал плечами вверх и вниз.

— Ну, давай, чего стоишь? Повторяй!

Марта сомневалась недолго. Несмотря на кривляния Матвея, которые выглядели и глупо, и забавно одновременно, спорить не стала. Подняла плечи, и шея в миг отозвалась ноющей болью. Профессиональной болью любого музыканта, выбравшего для себя скрипку.

Она взмахнула руками, отдаваясь этим ощущениям. Потом закрыла глаза и медленно описала головой полукруг, сначала в одну, потом в другую сторону. Позвонки захрустели, и маленькая разминка, кажется, даже принесла удовольствие.

Марта открыла глаза.

— Ну, и как тебе эта импровизация?

— Я же не смогла и трех нот сыграть, — возразила Марта, а потом поняла. — А, ты про зарядку?

— Конечно, ты же без инструкций ничего не можешь сделать сама. Я это сразу понял, и решил немного помочь.

Пока Марта решала, обидными были его слова или нет, Матвей лениво потянулся, а потом добавил:

— Что ты почувствовала? Ну, когда закрыла глаза и стала двигаться не так, как я?

— Не знаю, мне просто так было приятнее. Я чувствовала, где болит или зажато, и двигалась так, чтобы снять это напряжение.

— Чтобы было приятно? — Матвей расплылся в довольной улыбке. — C импровизацией все точно так же: ты играешь, чтобы доставить себе удовольствие.