— Давай. Подхватывай.

Это была хорошо известная всем рэп мелодия: бойкий, чеканный ритм, мягкие переливы в местах, где вступал женский вокал. Матвей выбрал не самую сложную для исполнения музыку, но самую узнаваемую.

Ту, от которой хотелось петь и танцевать. Марта вытерла ладонь о юбку и подняла с пола смычок. Подбородник был влажным от пота, и голова скользила, но Марта напрягла плечо, и замерла, выискивая удачный для вступления момент.

Она слышала ноты, примерно представляла, какой будет ее партия. Партия, которая поможет вырвать у Матвея победу, но, когда смычок коснулся струн, все, что она смогла сделать, так это повторить композицию нота в ноту. Такой, какой она ее запомнила.

Ребята вокруг больше не танцевали. Марта поняла, что у нее дрожат губы, и перестала играть.

— Это, — Матвей улыбнулся. — Это было неплохо, но… кажется для победы недостаточно? Что скажете, ребята?

— Ну, с технической стороны вопроса, Марта тебя, конечно, уделала, — Вано пожал плечами, ища поддержки у остальных членов оркестра. — Но в плане энергетики, прости, Марта, но он тебя просто порвал!

Вано подпрыгнул на месте, выдав руками серию ударов, и ребята рассмеялись.

— Это было нереально круто! Кто научил тебя так играть? У меня до сих пор мурашки бегают по спине, смотри, даже волосы на руках встали дыбом!

Матвей купался во внимании ребят, а про Марту как будто все забыли. И она больше не могла это выносить. Никому из присутствующих не было до нее дела, до нее самой никому из них не было дела! Только до Матвея и его волшебной игры.

Хоть бы он провалился сквозь землю!

Марта бросила скрипку и, специально задев Матвея плечом, выбежала из актового зала.

— Что это с ней? — не понял Вано, но кто-то с насмешкой крикнул:

— Да награды свои, наверное, побежала прятать.

Ребята рассмеялись, а Матвей сник и посмотрел вслед Марте. Вкус победы почему-то стал горьким, и он отложил гитару.

Наверное, потому что соревнование изначально было нечестным: Матвей знал, что, если бы Марта догадалась вместо подбора на слух предложить ему сыграть что-нибудь по нотам, он бы знатно облажался.

Но она не предложила и вместо этого зачем-то взялась исполнять самое сложное из известных человечеству произведений. Матвей, конечно, сразу поймал его настроение и превратил в шикарную во всех смыслах импровизацию, но Марту почему-то стало жалко.

— Да бросьте, она реально круто сыграла.

— Ага, как и всегда. Идеальная Марта, идеальна во всем.

Матвей почесал за ухом.

— Ладно, увидимся, ребят. У меня еще дела, — он забрал вещи и встряхнул пальцами, улыбаясь. — Теперь неделю гореть будут.

Вано рассмеялся.

— Давай, удачи! До завтра.

Матвей вывалился из актового зала и, подумав немного, отправился прямиком к женскому туалету. Осмотрелся и дернул дверь на себя, проскользнув в простенькое и относительно чистое помещение с тремя кабинками, раковиной и небольшим зеркалом над ней. Он прислушался: у дальнего туалета определенно кто-то шмыгал носом.

Матвей покачал головой и спросил:

— Ну, что, может поговорим?

— Ну, что, может поговорим?

Никакой реакции.

— Я знаю, что ты там, Марта. Правда, тебе не надоело?

Снова молчание.

Матвей посмотрел под ноги, раздумывая, что делать дальше. Он не особенно любил размусоливать проблемы, особенно если не чувствовал за собой вины, но в этом конкретном случае все с самого начала пошло не так.

Первая ссора с Ярой за очень долгое время произошла из-за Марты. Вторая — тоже, и вышла совсем некрасивой. Мало того, что он как последний лицемер смеялся над скрипачкой за ее спиной, так еще и допустил, что она об этом узнала.

Матвей посмотрел на свои пальцы: ровные длинные фаланги с мозолистыми, огрубевшими от долгий игры подушечками, а потом почему-то вспомнил, какой теплой была на ощупь талия Марты под мягкой тканью хлопкового топа.

— Я пришел сюда играть, а не заводить врагов, — снова подал голос Матвей.

На этот раз Марта не сдержалась.

— Ты не играешь, а тупо выделываешься!

Фраза прозвучала как претензия, но Матвей все равно улыбнулся:

— Тупо? Ничего себе, какие ты слова знаешь!

На это Марта ничего не ответила. Нажала на слив унитаза и вышла из кабинки. Если ее лицо и выглядело заплаканным, то не сильно.

Неужели притворялась?

— Это женский туалет, если ты не в курсе!

— Ну, так-то я никому не мешаю.

Матвей прислонился плечом к стене и сложил руки на груди.

— Просто признай: я играю лучше тебя.

— Ага, в твоих мечтах!

Марта закатила глаза и включила воду. Потом повернулась к Матвею и встряхнула пальцами, орошая его мелкими холодными брызгами. Он даже не шелохнулся, только улыбка стала шире.

— Ну и ладно. Ты, кстати, тоже неплохо играешь.

— Да? Как ты ребятам сказал — играю, как робот?

Марта отвернулась, и Матвей подался вперед. Гитара глухо ударилась о край раковины.

— Я не это имел ввиду.

Она обернулась.

— Ты выставил меня перед оркестром полной дурой!

Матвей хотел возразить, что Марта первая начала его высмеивать и настраивать других ребят против, но, заметив в ее глазах уже настоящие слезы, осекся.

— Тебе так важно, что о тебе думают другие?

— Можно подумать, тебе не важно.

Марта шмыгнула носом и вытерла ладони о юбку.

— Когда я сказал, что в твоей игре не было души, я не имел в виду, что ты — робот, — со всей серьезностью ответил Матвей. — Это больше про нехватку свободы… ну, в плане исполнения.

— Спасибо большое, — Марта всплеснула руками. — Десять лет как-то играла, и всем нравилось, но тут появился один умник и начал меня учить! Сам сначала освой нотную грамоту, а потом к другим с советами лезь!

Марта подошла к двери, но Матвей преградил ей путь.

— Анатольевна сказала, что оркестр — это команда. У меня с этим проблемы.

— Да мне все равно!

— Может быть, ты сможешь мне помочь? — он улыбнулся. — Чтобы выступление прошло идеально, как по нотам?

— Опять издеваешься!? Дай пройти!

— Я серьезно, — Матвей выставил вперед ладони. — Я прошу прощение за парк и за сегодня тоже. Честно, — он кивнул, словно в подтверждение своих слов.

Марта остановилась. Она все еще злилась, но голос Матвея звучал искренне. В конце концов, они оба хотели победить в конкурсе, просто каждый шел к успеху своим путем. И, по мнению Марты, путь Матвея был самым тупым и бесящим.

— Что ты предлагаешь? — спросила она.

— Если хочешь, я тоже могу тебе помочь… — Матвей задумался на секунду. — Раскрепоститься.

Она посмотрела на него как на умалишенного, а он улыбнулся во все тридцать два той самой особенной своей улыбкой.

— Скрипка, ты кажется не о том думаешь.

Пришла очередь Марты краснеть, но, в отличие от Матвея, которого их разговор только забавлял, она, наоборот, разозлилась еще больше.

— Отстань, Матвей! Просто оставь меня в покое!

Марта шагнула прямо на него, но он не отошел. Она решила, что все равно пробьется, и сделала еще один шаг, но Матвей остался на месте.

— Что за тупица, — пробурчала себе под нос Марта, и уперлась ладонями в его грудь. — Я сказала, дай пройти!

— Пропущу, когда согласишься.

Матвей расставил руки в стороны и зацепился за дверной проем, так что Марта не смогла сдвинуть его с места. Тогда она попыталась проскользнуть под рукой, на Матвей поднял ногу, и с плеча соскользнула гитара, повисла на бицепсе, отрезав путь к свободе.

Марта сжала зубы. Для каждого музыканта его инструмент был святыней. Она очень бережно относилась к своим скрипкам, и наверняка Матвей не был исключением.

Марта выпрямилась, сжала руку в кулак, и нанесла удар, но он оказался проворнее и перехватил ее пальцы до того, как они коснулись инструмента.

— Ты серьезно? — спросил Матвей, не выпуская руки Марты. — Правда собиралась испортить мою гитару? Ты на это способна?