— Я не хочу знать, как ты научилась делать такие вещи.

Я обнял ее за талию и перекатил на кровать. Мысль о том, что её губы могли касаться кого-то другого, вызывала во мне жажду убийства.

— Я не девственница, Кейден, — сказала маленькая шалунья, хихикая и двигая бедрами подо мной, так что мой член прижался к ее теплу.

— Нет, ты не такая.

Я провел костяшками пальцев по ее ключице, проводя ими вниз по груди, под изгибом ее груди. Я уже снова был тверд и готов для нее.

— Мне все равно, пока я последний мужчина, который окажется внутри тебя.

Греховная усмешка тронула ее распухшие губы.

— Ты знаешь, что у тебя нездоровая степень собственничества, верно?

Я поцеловал ее в шею, слизывая пот с ее разгоряченной кожи, когда моя длина приблизилась к ее входу.

— Только с тем, что принадлежит мне.

Ее дыхание участилось, и она выгнула бедра, ее маленькое подтянутое тело открылось для меня.

— Тогда возьми то, что принадлежит тебе, и сделай это сейчас.

Я улыбнулся ей сверху вниз. Она была восхитительна. И ее тело было готово для меня, умоляя наполнить ее.

Я медленно вошел в нее, скользнув между мягких мокрых складок.

— Черт. Ты чувствуешься божественно.

Какое счастье, что она уже поглотила меня своим сочным ртом, потому что она была такой горячей и влажной, что потребовалось бы чудо, чтобы не потерять себя прямо там.

Она ахнула, и я остановился, беспокоясь, что причинил ей боль. Но ее руки схватили меня за бедра и притянули ближе.

— Не останавливайся, Кейден. Я хочу тебя всего.

Ее слова были всем, что мне было нужно. Я полностью проник в нее, и глубокий, непроизвольный звук вырвался из моего горла. От ее тепла удовольствие пробежало рябью по моему позвоночнику, и мой член запульсировал.

Желая проникнуть глубже, я приподнял одно из ее колен и снова погрузился в нее. Ее голова откинулась назад, от удовольствия ее губы приоткрылись в мягком стоне. А потом ее тело задвигалось подо мной, ее бедра встречали мои толчки.

Это было больше, чем секс, больше, чем простая страсть. Я знал, что так и будет. Эта женщина стала для меня всем.

Она перевернула нас и оседлала мои бедра, мой член все еще был глубоко внутри нее. Я схватил ее за задницу, направляя ее бедра, когда она скакала на мне. Мне нравилось, что она брала то, что хотела.

— С тобой так хорошо, Кейден. Не думаю, что смогу долго продержаться, — ее слова вспыхнули на моей коже. По тому, как дрожали ее ноги, я понял, что она была в нескольких секундах от оргазма.

— Давай, волчонок. Я хочу почувствовать, как ты распадаешься на части вокруг меня.

Ее глаза наполовину закрылись, а губы приоткрылись от удовольствия, когда я перенес ее через край. Она вскрикнула, ее бедра двинулись вперед в погоне за освобождением. Ощущение того, как она сжимается вокруг моего члена, было всем, что мне потребовалось. В глазах у меня потемнело, а тело напряглось, когда самый сильный экстаз, который я когда-либо испытывал, пронзил меня.

Эта женщина. Черт. Она понятия не имела, какой властью обладала надо мной. Она сломала бы меня или спасла, и я был совершенно бессилен решить, что именно произойдет. Все, в чем я был уверен, — это в том, что она была моей.

Я обхватил ее щеку и провел большим пальцем по губе.

— Оракул была права. Ты поставила меня на колени. Я не могу устоять перед тобой.

Ее губы растянулись в озорной улыбке, и она нежно поцеловала меня.

— Если бы я знала, чего стоило приручить тебя, я бы сделала это раньше.

Я перекатил нас на кровать и завладел ее ртом, медленно выходя из нее.

— Это избавило бы нас от многих проблем.

Она засмеялась, вставая передо мной.

— Если бы только мы могли решить все наши проблемы в спальне.

Я скользнул ладонью по ее животу и притянул ее к себе, зарываясь лицом в ее шею.

— Может, нам стоит.

— Судьбы, я хотела бы, чтобы это было возможно, — она прижалась ко мне и положила свою руку поверх моей, отрезвляя. — Я могу быть твоей, Кейден, но я никогда не перестану бороться за то, что считаю правильным. Если это означает борьбу с тобой, я это сделаю.

Ее тон был решительным и спокойным, но я почувствовал скрытую грусть.

Между нами все еще лежало так много барьеров. Судьбы фейри, лоз и моей свободы. Я знал, что она не уступит.

— Я не жду, что ты остановишься, — я поцеловал ее под мочкой уха, наслаждаясь тем, как ее кожа покрылась мурашками под моими прикосновениями. — Ты обещала мне это давным-давно.

Ее решимость никогда не переставала меня удивлять. Мой прекрасный маленький волчонок был верным и свирепым. Наши цели не совпадали и, вероятно, никогда не совпадут.

Но она заявила права на меня, точно так же, как я заявил права на нее — и ничто этого не изменит. Мы бы нашли способ сохранить наше перемирие, будь прокляты судьбы.

58

Саманта

Мягкий солнечный свет согрел мои щеки, и я распахнула глаза. В поле зрения появилась размытая фигура Кейдена, лежащего прямо рядом со мной.

Что ж, теперь нет никакого вопроса о том, на чьей я стороне.

Я приготовилась к уколу ужаса или сожаления, но этого не произошло. Скорее, я чувствовала себя более умиротворенной, чем когда-либо, просто лежа там, наблюдая, как его грудь поднимается и опускается от ровных, неглубоких вдохов. Осторожно, чтобы не разбудить его, я нежно провела пальцами по его загорелым плечам и насладилась твердостью его мышц и нежной текстурой кожи. Он так долго был тенью, что я все еще с трудом могла поверить, что он настоящий.

Правда заключалась в том, что он был мне небезразличен. Возможно, я даже влюблялась в него.

Внутри меня поднялся поток противоречивых эмоций, и внезапно стало немного трудно дышать.

Вопрос о другой половине оракула висел над нами, как меч. Его свобода.

Я знала, что он попросит меня освободить его от пут. Я понятия не имела, как это сделать, но это не имело значения. Неважно, что я чувствовала к нему, неважно, насколько сильно мысль о том, что он заперт здесь, причиняла мне боль, я не могла об этом думать.

Тысячелетия верований сформировали то, кто он есть и к чему стремится. Мой брат уничтожил бы цивилизацию и вернул бы землю в дикое, неприрученное состояние.

Я презирала Аурена, но знала, что в его предупреждении есть доля правды. В Кейдене была какая-то тьма. Я видела это в Колодце Жизни, и я не могла выплеснуть это на весь мир.

Ошеломленная, я откинула тяжелое меховое одеяло и села. Волна усталости захлестнула меня, и мне пришлось опереться рукой о матрас, чтобы справиться с внезапным головокружением. Очевидно, возведение барьера действительно лишило меня сил — хотя ночь, проведенная за занятиями любовью с богом, вероятно, не повлияла на мое восстановление.

Уголки моих губ приподнялись с намеком на удовлетворение, но я не могла так легко избавиться от сомнений, зарождавшихся во мне.

Я встала и натянула меховую накидку.

Даже если бы мы могли каким-то образом забыть о наших разногласиях, какую жизнь я бы построила с ним? Я была смертной, а он — богом. Я была бы обречена зачахнуть и умереть, в то время как он оставался бы вечно молодым.

Черт, я даже не знала, полностью ли я ему доверяла. Тогда, в Колодце Жизни, он был готов обречь на смерть целый народ. Эта темнота была в значительной степени частью его самого, и это было не то, что я могла игнорировать — или простить.

Но он также был Кейденом.

Я оглянулась и обвела взглядом твердую форму его плеч и идеальные линии подбородка. Когда он спал, он больше не был ужасным военачальником или грозным богом смерти, а человеком. И когда я была с ним, я чувствовала себя в безопасности. Он всегда был там, в темноте, присматривая за мной. И когда моя мать…

У меня перехватило горло, и я на мгновение закрыла глаза. Это была боль, которую я не была готова вынести.