— Черт.

Я оттолкнулся от стены и шагнул вперед, пока нас не разделили считанные дюймы.

— Если королева когда-нибудь узнает, что ты добровольно решила исцелить меня, или что мы можем вот так разговаривать, она найдет способ нарушить ваш договор и обезглавит тебя в одно мгновение. Оракул — это не твой щит, это твой смертный приговор.

Краска немного отхлынула от ее лица.

— Что мне теперь делать?

— Беги. Я найду способ помочь тебе выбраться из Страны Грез. Я даже заключу договор никогда не преследовать тебя. Просто беги.

— Нет, — прорычала она, и я отступил.

Убежденность в ее голосе была подобна удару молотка, пробивающего камень.

— Мне надоело убегать. Я буду… — ее голос сорвался, скованный чарами Аурена. — Я сделаю то, зачем пришла.

— Саманта…

— Это больше, чем я, — она подняла взгляд, решительный и безжалостный. — Я живу взаймы, Кейден. Если королева убьет меня, ты тоже будешь в безопасности от меня, так что не стоит возражать.

— Я не позволю этому случиться! — я зарычал, когда волк внутри меня приблизился к поверхности. Мое тело тряслось, и тени клубились вокруг меня, как пламя лесного пожара. — Что такого важного, что ты так рискуешь собой?

К черту моего брата и его заклинание затыкания рта. Я работал в слепую.

— Я здесь, чтобы защищать Страну Грез, Кейден. Всю её. Ты должен понимать, что это значит. Если есть что-то, что ты любишь в ней, тогда помоги мне. Доверься мне. Перестань бороться со мной.

Ее голос звенел от страсти, которая скручивала мою душу, и комната давила на меня невозможной, неизбежной тяжестью. Могла ли она делать это ради моего народа?

Я увидел правду в ней давным-давно, в Дирхейвене. В глубине души она была свирепой защитницей — своей матери, своего народа и даже моих оборотней.

Просто не себя.

Я должен был бы стать ее защитником.

Даже если я еще не понимаю ее цели, я буду ее союзником, как и сказала Мел, что мне нужно им быть.

Я начал расхаживать по комнате, как зверь в клетке. Беспомощность моего положения бушевала во мне, жестокая шутка Судьбы. Но я бы нашел способ помочь. Я был бы наблюдателем в тени. Голосом совета.

— Фейри безжалостны. Они будут следить за всем, что ты делаешь, и оценивать все, что ты говоришь. По крайней мере, нападение на карету убедит их, что я снова пытаюсь убить или захватить тебя в плен.

— Я знаю. Я буду осторожна.

Мой пристальный взгляд метнулся к ней.

— Ты назвала меня Кейденом. Может, в этой комнате безопасно, а может, и нет. В любом случае, ты никогда больше не должна называть меня по имени, даже наедине. В тот момент, когда ты это сделаешь, ты выдашь связь, которую фейри не проигнорируют. Они удивятся, почему мы обращаемся друг к другу по имени, потому что никто, кроме Аурена и моего двора, не называет меня так.

Она закрыла глаза и потерла виски.

— Черт. Ты прав.

— Хотя я и буду помогать тебе, ты никогда не должна думать обо мне как о союзнике. Никогда не думай о нашем поцелуе или о времени, которое ты потратила на мое исцеление. Тебе нужно доказать им, что ты ненавидишь меня всеми фибрами своего существа, а это значит, что ты должна жить с этой ненавистью. Думай обо всем жестоком и ужасном, что я сделал с тобой — заточении, Мэджик-Сайд, нападении на тебя, — пока ты больше не сможешь думать обо мне без отвращения. Сделай это своим щитом.

Она отвела взгляд и, в конце концов, кивнула, хотя в этом чувствовалось раскаяние.

— Значит ли это, что у нас новое перемирие? Что ты собираешься мне помочь?

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе достичь твоей цели и вытащить тебя и твою мать из владений королевы живыми.

— В обмен на что?

— Твое доверие, — я скрестил руки на груди и прислонился спиной к стене. — Тебе нужно прислушиваться к моим советам и быть осторожной.

— Что касается доверия, посмотрим. Но я буду осторожна.

Это было все, на что я мог надеяться. Доверие нужно было заслужить, и я знал, с чего начать.

— Королева знает о лунном камне? — спросил я. — Его присутствие подвергает тебя опасности.

Она прищурилась.

— Я не говорила ей об этом. Может быть, это сделал Аурен. А что?

Я подошел ближе.

— Ты должна найти способ защитить его. Не позволяй никому во дворце знать о его существовании. Айанна могла бы украсть его и использовать, чтобы сдвинуть стену и навлечь опустошение на мой народ.

— Я знаю. Вот почему я включила это в договор. Она не может украсть у меня или принудить меня магией.

— Этого недостаточно, — прорычал я, чувствуя, как во мне нарастает желание защитить. — Если она узнает, что лунный осколок может сделать со стеной, она может решить, что ты ей не нужна — это может быть достаточной причиной, чтобы разорвать договор.

Она прерывисто вздохнула.

— Ты действительно думаешь, что она предаст меня из-за этого?

— Однажды она подослала убийц. Она притворяется милой, потому что ты ей нужна, но если она поймет, что может забрать силу себе…

Саманта потерла переносицу.

— Тогда что, черт возьми, я должна делать? Спрятать его под матрасом? Я не могла просто оставить его Аурену.

Я протянул руку и призвал свой черный топор из эфира, затем щелчком запястья отправил его обратно в тень.

— Мой топор связан со мной. Я могу призвать его по желанию из эфира. Возможно, ты сможешь связать лунный осколок, учитывая твою связь с ним и магию Луны. Я помогу тебе сделать это, точно так же, как я учил тебя сопротивляться принуждению. Возьми осколок, и мы начнем.

Она колебалась.

— Прямо сейчас?

— Да.

Она положила ногу на спинку стула, затем задрала подол платья, обнажив неприлично длинную ногу. Мой пульс участился, а во рту пересохло. Лунный осколок был прикреплен в ножнах к ее бедру, но как бы сильно я ни жаждал заполучить камень, мой взгляд был прикован к ее молочной коже. Однажды я исследовал глубину этих бедер, и с тех пор это мучило меня во снах.

Черт возьми. Я не могу думать о ней в таком ключе.

Я быстро отвел глаза, когда она встретилась со мной взглядом.

— Должно быть, ты действительно хочешь заполучить его в свои руки, раз смотришь на него вот так.

Она достала лунный осколок и положила его на стол.

Я встретился с ней взглядом.

— Я не хочу, чтобы этого касались чьи-либо руки, кроме моих. Я очень собственник.

— Итак, я пришла к пониманию, — она опустила платье на место и села. — Я тоже.

Ее взгляд не дрогнул, и я прочистил горло.

— Вот почему ты должна связать лунный осколок. Как только ты это сделаешь, никто не сможет отнять его у тебя. Даже я.

Она подняла брови.

— Это правда?

У меня не было гребаного выбора. Я должен был держать его подальше от королевы.

— Все, чему я тебя учу, делает тебя еще большей угрозой для меня, — сказал я с разочарованием в голосе. — Тот факт, что я готов рискнуть, должен дать тебе хорошее представление о том, в какой опасности ты находишься.

Она опустила глаза и начала снова и снова вертеть лунный осколок в руке.

— Я здорово влипла, не так ли?

Вся ее наигранная уверенность растаяла в одно мгновение, и я увидел правду. Она не была безрассудной или глуповатой, но попала в ловушку, была напугана и продолжала бороться, несмотря на это.

Я медленно сел на кровать напротив нее.

— Нет, это не так. Ты нашла способ сбежать от меня и украсть мое самое ценное оружие. Ты можешь победить королеву. Я верю в это без тени сомнения.

Она подняла глаза и одарила меня болезненно натянутой улыбкой.

— Но все, что ты есть, — это тени.

Это мучило меня, но я не позволил этому помешать мне помочь ей.

— Да, я всего лишь тень, но это значит, что я могу быть там, где они. Я могу быть твоим разведчиком, твоим наблюдателем или просто твоим советчиком. Присутствие королевы блокирует мою способность отбрасывать тени, но пока вокруг темно, ты не будешь предоставлена самой себе.