— Черт! — бросил Ивор. — Они должно быть уже в проходе. И пока торпеда патруля долетит сюда, они прыгнут куда-то еще.

— Не совсем так сэр, — поправил начальник штаба. — Неопознанная эскадра ушла в гипер на скорости всего около пятьсот километров в секунду.

Билл Фармер замолчал. Замолчал и Ивор. Столь медленная скорость означала, что противник еще не добрался до Салемского прохода. Третья эскадра успевала выйти на перехват. Это также означало, что повстанческий флот обладает системами переохлаждения метанола, так как добираться от Путто до любой из систем Салемского прохода ему предстояло не меньше семи недель.

— У меня на языке вертится дюжина вопросов, — прервал молчание Ивор. — Но полагаю лучше обсудить это на заседании штаба. Так что трубите сбор, Билл! Я буду на месте, как только фиксаторы станции защелкнутся на бортах «Нибелунга». Конец связи.

Станция Джон Говард напоминала неправильно собранную детскую пирамидку. На центральный стержень были нанизаны кольца. Два самых крупных по четыреста метров в диаметре находились в середине конструкции. На их внешних уровнях расположилась обитаемая зона. Во множество других колец самых разных размеров размещались оранжереи, системы жизнеобеспечения и энергетики, хранилища топлива и воды. Они также служили парковой для кораблей и шаттлов. Каждый год около сотни рейсов свершали тюремные корабли к Северной Дуге и обратно, увозя криминал Крайтона и возвращая обратно тех, кто отбыл заключение и возможно даже встал на путь исправления. Обычно корабли проводили в системе Ирис по несколько недель между рейсами. Так что в любое время около дюжины их были пристыкованы к станции.

Два самых маленьких кольца на концах главного стержня отводились под двигатели, которые раскручивали станцию, создавая на жилых палубах приемлемую гравитацию. В отличие от многих других космических станций, здесь не имелось отдельного вращающегося модуля с уязвимыми соединениями. Станция вращалась целиком, делая вокруг центральной оси чуть больше двух оборотов в минуту. Корабли и шаттлы подходили к одному из двух торцов оси, откуда огромный манипулятор перемещал их в особые гнезда на парковочных кольцах и крепил носом к центру.

Десяток стыковочных узлов и несколько сегментов станции были теперь заняты кораблями Королевского флота. Простые работники PrisonersTravel поначалу ворчали, но затем увидели преимущество для себя в беспокойном соседстве. Корпорация неплохо платила работникам и требовала строгого соблюдения правил, но на мелкие нарушения, не связанные с тюремным режимом, закрывала глаза. Контрабанда алкоголем и легкими наркотиками, различные не предусмотренные флотским уложением развлечения (кулачные поединки со ставками, например), давали тюремщикам дополнительный заработок и скрашивали серость будней.

«Нибелунг» выполнил последний манёвр, уровняв скорость и вращение.

— Джон Говард, это «Нибелунг», — произнес вахтенный офицер. — Просим разрешение на парковку.

— Ожидайте, «Нибелунг», — сообщил диспетчер.

— Приготовиться к изменению силы и вектора тяжести, — объявил по громкой связи боцман Гарднер.

Вскоре корабль был подхвачен манипулятором и медленно перенесен к третьему парковочному кольцу. Во время переноса направление силы тяжести изменилось, а когда «Нибелунг» угнездился между транспортным кораблем и эсминцем-шнелльботом на его нижних палубах воцарилась привычная половина же.

Несколько мачт выдвинулись из парковочного кольца и прочно зафиксировали корпус. Поскольку конструкция не предусматривала шлюзов в носовой части (там располагались топливные баки), к стыковочному узлу со станции выдвинулся переходной трап. Затем к кораблю подключались мачты со всевозможными кабелями и трубами — станция принимала на себя заботу о его энергетике и коммуникациях.

Пристыкованные корабли торчали от парковочных колец во все стороны, точно спицы без обода. На их жилых палубах создавалась искусственная тяжесть в два-три раза меньше земной, что зависело от длинны корпуса. В любом случае экипажи могли по-прежнему обитать в своих каютах, если кораблю не требовался ремонт или профилактические работы. Однако люди предпочитали проводить время на станции — в барах, развлекательных центрах, гостиницах или отправлялись с первым шаттлом на поверхность Крайтона. Неудивительно, что все ожидали стыковку с нетерпением.

Рик Сэлмон, отвечающий за процесс парковки, проверил герметизацию и дал добро.

Ивор активировал громкую связь.

— Говорит капитан. Мы прибыли на станцию Джон Говард. С пятнадцати ноль-ноль по стандартному времени корабль переходит на стояночное расписание вахт. Все свободные от вахты матросы и офицеры могут получить увольнительные.

Каждый офицер и матрос знал расписание наизусть, а если вдруг что-то забывал, то на персональном коммуникаторе нужное время было отмечено и сигнал предупреждал о смене заранее.

— Демарсен, вы идете со мной, — напомнил Ивор. — Но не забывайте, что к вечеру вам нужно подготовить отчет по результатам учений.

— Да, сэр, — ответил флаг-лейтенант.

Вскоре члены команды потянулись к переходному трапу. Поскольку станция вращалась, а корабль стыковался к ней носом, то субъективно команде приходилось подниматься к центральной трубе, где искусственная тяжесть становилась неощутимой.

По центральной трубе люди попадали к двум обитаемым кольцам. В одном из них находилась пересыльная тюрьма (ради чего, собственно, и создавалась станция), в другом — жилые и служебные помещения для тюремного персонала, работников станции, гостей, а также зона отдыха. Флоту отвели почти половину парковочных колец и одну из тюремных секций. Там устроили казармы морской пехоты, кубрики для матросов на случай освобождения кораблей для ремонтных работ. Там же расположился штаб.

— Вы можете прокомментировать причину по которой прервали учения? — спросила мисс Нейтан, оказавшись рядом.

Судя по красному огоньку, её портативная камера была включена.

— Пока нет, — отмахнулся Ивор. — Я и сам ни черта не знаю.

— Вы же понимаете, командор, что не можете вечно скрываться от нас? — не отставала журналистка. — Мы должны отснять достаточно материала и только от вас зависит, сделаем мы это за месяц или будем торчать на чертовой станции целый год.

— Успокойтесь, мисс Нейтан. На станции не так уж и плохо. Сходите в кафе, в спа-салон, в бассейн. Сегодня новостей не будет.

Работники пенитенциарной системы и правда жили неплохо. Рядовой охранник Prisoners Travel зарабатывал больше, чем флотский матрос. И станция предоставляла возможность потратить заработанные деньги, подрядив огромную армию сферы обслуживания. Теперь к её клиентуре добавился флот.

Начальник станции виконтесса Инесса Маллаун неплохо справлялась с возросшей нагрузкой. Кроме Королевского флота на станцию прибывали небольшие корабли с Гуншу и Ильсона, подбрасывая тамошних заключенных для отправки на Барти. Посещали её и обычные торговцы ради отдыха или поставок. Но основной вклад в столпотворение по-прежнему вносил местный трафик.

Заключенные прибывали нескончаемым потоком. Их сортировали, проводили медицинские процедуры и отправляли на недельный карантин. Это делалось с целью предотвратить возможную эпидемию во время длительного перелета и занесения заразы в королевство. Только потом заключенных перемещали в один из тюремных кораблей для отправки на Барти. До войны пунктом назначения чаще выступала Новая Австралия или Волчица. Лететь до них выходило быстрее. Но с потерей двух планет, весь трафик переключили на более удаленные миры Барти и Майрхофен, что увеличивало логистическое плечо и требовало больше рейсов. Компания мирилась с расходами, тем более, что с общим сокращением клиентуры, ценность Крайтона для бизнеса возросла.

Так что на станции никогда не прекращалась жизнь. Прием заключенных с поверхности и отправка отбывших наказание проходили круглые сутки. На планете имелось по одной пересыльной тюрьме в каждом округе, то есть три десятка заведений во всех часовых поясах. Транспортные шаттлы и корабли прибывали на станцию регулярно. Каждый из них доставлял около сотни преступников и забирал чуть меньшее количество отбывших наказание. В центральной трубе постоянно пересекались огромные людские потоки.